Читать книгу "Время московское - Алексей Фомин"

— А если мальчик родится?

— Растят до семи лет, а потом нам передают.

— Дикость какая-то, — пробурчал себе под нос Сашка.

— Раз в год, — продолжал Адаш, не замечая Сашкиного бурчания, — лучшие из них получают разрешение на встречу с лучшими из казаков. Вот дня три-четыре и встречаются… Так и получается, что каждая амазонка растит себе дочь на замену.

— Так это что… Раз в жизни, что ли?

— Ну если мальчишки получаются, то чаще. Но, как правило, если мальчонку родила, то ей больше уж и не разрешают. Но им это и не мешает. Они вообще-то мужиков не любят.

Сашка с неприязнью посмотрел на симпатичных девчонок, охраняющих вход во дворец.

— Лесбиянки хреновы…

— Что? — не понял Адаш.

Не успел Сашка объяснить ему, что он имел в виду, как на крыльце появилась боярыня Тютчева в сопровождении амазонской начальницы, которую Адаш ранее назвал Куницей.

— Да, я знаю этих людей. Это действительно боярин Тимофей Вельяминов и сотник Адаш с ним. Пропустите их, великая княгиня хочет видеть боярина Вельяминова.

— Ты иди один, государь, — шепнул Адаш Сашке на ухо, когда они вошли во дворец. — Не по чину мне пред ясны очи великой княгини представать. Я тебя здесь подожду.

Сашка лишь пожал плечами и побежал догонять боярыню Тютчеву. Только догнал, едва успел начать заранее заготовленную речь:

— Оленька…

— Тсс. — Она приложила пальчик к губам. — Потом. — И открыла дверь в комнату, где их ждала великая княгиня.

В целом великая княгиня отнеслась к Сашке весьма милостиво. Может быть, здесь сказалась и их дружба с Ольгой Тютчевой. Видимо, хорошо отзывалась боярыня Тютчева о Тимофее Вельяминове. Во всяком случае, даже когда зашла речь о недавнем гладиаторском турнире, она и не подумала пожурить Сашку за дерзкое поведение. И даже наоборот.

— Весь город гудит, рассказывая о твоих подвигах, Тимоша. — Она улыбнулась. Она вообще часто улыбалась, порой лишь одними уголками губ. — Очень народу понравилось, что ты иноземцам их место указал.

— Спасибо, сестрица. Я лишь хотел одержать победу, чтобы иметь возможность поговорить с великим князем, — скромно ответил Сашка. — Но после боя разгорячен был, видно, и говорил, наверное, слишком резко. Боюсь, князь Дмитрий на меня в обиде.

— Я наслышана.

— Не знаю, сестрица, можно ли говорить с тобой об этом… О государственных делах. Говорят, ты ими не интересуешься.

— А ты попробуй, братец, — милостиво разрешила великая княгиня.

И Сашка не торопясь, обстоятельно принялся описывать панораму государственной жизни такой, какой она виделась из вельяминовского поместья, что на Воронцовом холме над Яузой. Великая княгиня слушала внимательно, иногда что-то уточняла, о чем-то переспрашивала. Она действительно оказалась весьма неглупой женщиной, как и говорил двоюродный брат Иван. По крайней мере, Сашке удалось донести до нее все то, что он вообще-то должен был изложить великому князю. Выслушав Сашку, она в свою очередь попыталась показать ему, как видится страна и мир отсюда, из стольного града великого князя. И Сашка не мог не признать, что у Дмитрия были свои резоны, причем весьма весомые. Государство содержит огромную армию. Это при том, что соответствующей военной угрозы не существует. В этих условиях армия становится самодостаточной силой, и уже не собака виляет хвостом, а хвост собакой. Не имея реального врага, армия ищет его и находит… внутри себя. Разборки между командующими перерастают в настоящие войны, которые ордынцы устроили между собой в Средней Азии, Иране, Закавказье. В завоеванной Европе вчерашние ордынцы, ставшие местной знатью, еще поколение-два назад были однозначно своими. Ныне же, смешавшие свою кровь с местным населением, чьи они теперь? Да, они еще признают Русь своей метрополией. Но это сегодня, а что будет завтра? Они уже создали армии из местного населения и пробуют силы друг на друге, пытаясь изменить границы между собой. У них уже есть свой Рим, свой папа и своя вера. И все это выросло из ордынских войск, завоевавших эти земли и осевших там. Так имеют ли смысл завоевания как таковые? Особенно если невозможно заселить эти земли своими людьми. Вот и получается, что для обороны такая армия явно избыточна, а завоевания как факт крайне сомнительны, ибо русского населения не хватает, даже чтобы основательно освоить территорию самой метрополии. В то же время Ярославль стал центром мировой торговли. Сюда приезжают купцы с севера, юга, востока и запада. Сюда же везут и русские товары. И все платят великому князю сборы и пошлины. И государство от этого богатеет больше, чем от самой успешной захватнической войны. Поэтому великому князю выгоден мир, а не война, и поддержание существующего status quo в международных отношениях. Да, для этого нужна армия. Но не очень большая и подчиняющаяся непосредственно великому князю.

— Ну хорошо, сестрица, — спокойно сказал Сашка, выслушав доводы великой княгини. — Почему же тогда Дмитрий не пригласил моих братьев и не поговорил с ними так вот, как мы сейчас с тобой? Я тебя уверяю, они бы все поняли. Вельяминовы — не самые тупые люди в этой стране. Не хотел с ними, поговорил бы со своей теткой, моей матушкой.

— А почему ты в цирке принялся дразнить великого князя, чуть было бойню в великокняжеской ложе не устроил? — хитро улыбаясь, спросила у него княгиня Евдокия.

— И устроил бы, — поддакнула Тютчева, — если бы не я. Вовремя вмешалась. Я видела, какие у него глазищи были. Небось уже представлял себе, каким образом он там с каждым расправится.

Сашка смутился — все-таки напомнили чертовы бабы ему о его промашке.

— Красиво получилось бы, — поддержала ее Евдокия. — Представители двух древнейших русских родов кромсают друг друга на куски на глазах у беснующейся толпы. — Она с недоумением пожала плечами. — Уж такие вы, мужчины. Нет, ты не подумай, — спохватилась она, — я не пытаюсь сказать, что женщины лучше… Вы ж нас и глупыми курицами называете, и еще по-всякому… Но умишко у нас хоть мал, хотя бы иногда пытаемся им воспользоваться, вместо того чтобы глотки рвать друг дружке.

«Сегодня в бане женский день, — с тоской подумал Сашка. — Но она права: я вел себя как идиот. И начинать мне надо было не с Дмитрия, а идти прямо сюда».

— Сестрица, я был неправ, — скрепя сердце, выдавил из себя Сашка. — Говорить хотел о справедливости и обидах, а вместо этого сам обидел. Но я готов начать все сначала, ведь дело не в нас и наших обидах, а в нашей стране. Нам надо только начать друг с другом говорить, и мы найдем верное решение, чтобы оно устроило и великого князя, и Орду. Но… Что-то слишком много вокруг всей этой истории иноземцев вьется. А уж Некомат — это истинный поджигатель войны. Все, что я рассказал тебе про него, — чистая правда. Он — и вашим и нашим.

— Да, — задумалась великая княгиня, — Некомат, конечно, субъект пренеприятный. Раньше я считала, что видит он свою пользу в том, что Дмитрий задумал. Ну хочет руки человек нагреть, оказавшись первым на раздаче. На то он и купец. Его дело — прибыль искать. А теперь вижу, что не это его привлекает. Его задача — русских людей друг на дружку натравить.