Читать книгу "Поделись своей любовью - Наталья Волчок"

утру не свалиться от усталости. Я знаю, о чем говорю, не раз ловила ныряющих под операционный стол коллег. Сама взяла за правило: чтобы не потерять сознание, оперируя ночью, за щекой должна быть конфета.

Сначала скорая помощь привезла женщину с болями внизу живота и кровотечением. Молодую, прекрасную, но очень бледную, слабую и… испуганную. На простые вопросы она отвечала медленно, делая над собой усилие. Клинически — классическая картина анемии с низким давлением и частым пульсом. Не удивительно, в общем анализе крови гемоглобин упал до шестидесяти. Мы осмотрели ее с Игорем Петровичем и нашли большое плотноватое образование, растущее из полости матки. Рождающий узел фибромиомы.

Я стала ей объяснять ситуацию:

— Вам предстоит операция, удаление узла, надеюсь, этим все и закончится, хотя возможны варианты.

— Я боюсь, — вполголоса сказала она.

— Чего? Избавиться от проблемы?

— Боюсь операции, боюсь боли… — услышала я стандартные страхи.

— Мы оперируем только под наркозом, для вас это будет глубокий сон, — успокоила я ее.

— А кто будет удалять узел?

— Я.

— Это тяжелая операция, сколько она обычно длится?

— Нелегкая, скажем так, думаю, что справлюсь. Время тянуть бесполезно, ситуация слишком непредсказуемая. Если придется удалять матку, то на все понадобится пару часов. Еще один момент: у вас низкий гемоглобин, нужно переливать кровь. Требуется ваше согласие.

— Хорошо, мне некуда деваться… Я отдаюсь в ваши руки, надеюсь, они золотые, — согласилась пациентка.

Мы подняли ее в операционную.

В который раз за сегодняшние сутки я вошла в это сплошное сияние, как будто погрузившись в солнце, — так ярко сияли лампы. Вот где сразу открываются глаза и уходит сонливость.

Перед операцией я немного волновалась, так как узел был большим. Не могу сказать, что легко, но все-таки удалила его. Матка сократилась, и кровотечение остановилось.

Несмотря на большой стаж, я каждый раз радуюсь успешной работе. Хорошо выполненная операция — удовольствие для хирурга.

— Молодец, Ирина Павловна, — похвалила меня операционная сестра.

— Мы молодцы, куда я без вас, — только так можно отвечать людям, которые поддерживают тебя глухой ночью в твоем стремлении спасать.

Через пару часов я зашла к пациентке в реанимационную палату. Она не спала. Ее кожа стала розовой, из глаз исчез туман.

— Как дела? Как себя чувствуете?

— Уже неплохо, — улыбнулась женщина.

— Отлично, — порадовалась я. — Вы нам не сказали точно, как долго длилось у вас кровотечение?

— Больше двух недель.

— А почему вы раньше не обратились к гинекологу? — изумилась я.

— Думала, все само прекратится.

Все само прекратится?! Это же не насморк! Откуда такая беспечность? Я слышала и другие объяснения в таких ситуациях: аврал на работе, уезжала в командировку, некому забрать ребенка из детского садика, не хотела идти в женскую консультацию, потому что с врачом нет взаимопонимания и так далее. Что важно для этих женщин? Все, кроме собственного здоровья. А ведь жизнь может внезапно закончиться, но почему-то они об этом не думают!

Хорошо, что наукой открыто многое, а современные врачи знают и умеют достаточно, чтобы спасать. Хорошо, что природа оставляет шанс на жизнь даже при огромнейшей кровопотере (один раз я видела в анализе цифру семнадцать). Но ведь можно же обойтись и малой кровью!

— Молодец, что все-таки решились приехать… — что можно было сказать ей еще?

Чуть позже скорая привезла очередную пациентку с кровотечением. Не бледную, не слабую, а крайне недовольную происходящим девушку. Она нервно бросила свою сумку на пол, резко улеглась на кушетку и стала пальцами отстукивать непонятный ритм.

Выполняя УЗИ, я увидела образование в полости матки и сказала:

— У вас вырос полип. Чтобы остановить кровотечение, его нужно удалить.

Женщина вдруг начала рыдать в голос. Я, естественно, попыталась смягчить ситуацию:

— Это небольшая проблема. Все просто: вы сейчас останетесь в больнице, а мы под анестезией этот полип удалим.

— Я планировала беременность, а теперь все придется отложить! — закричала пациентка.

— Ненадолго. Все будет хорошо, — спокойно парировала я.

— Вы же ничего не знаете! У меня это будет третье вмешательство! Как же я вас, врачей, ненавижу! Ничего не можете сделать как нужно с первого раза!

Вот так завершение дежурства… Целые сутки работала, страдала, нервничала, думала, напрягалась только лишь для того, чтобы в один «прекрасный» момент получить в лоб выстрел ненависти к себе. Спасибо, что не убила. Хотя и такое случается.

— Знаете, я за сегодняшний день уже второй раз буду говорить о том, что не врачи придумали жизнь, смерть, болезни… Мы так же, как и вы, болеем и умираем, кто-то из нас — на работе. Если бы моими мыслями создавался мир, то в нем не было бы страданий, — отвесила я ей килограмм философии.

«В конце концов, почему вы позволяете себе говорить мне такие вещи? Или считаете, что ваши несчастья снимают ответственность за слова и действия?» — добавила я про себя.

Не скажу, что девушка успокоилась. Она была занята только своими проблемами, а мироздание ее совсем не трогало.

— Мне не нужны слова, я ими уже наелась. Сделайте нормально свою работу, и разойдемся по-хорошему, если не хотите жалоб, — услышала я в ответ.

Дама оказалась противницей разговорного жанра.

— Строго, но справедливо. Вы правы, профессионализм превыше всего, — мне пришлось ответить ей в унисон.

— Прозрели? Хорошо. Перед вами не неопытная глупышка. Кто меня будет оперировать? — продолжала девушка.

— А кого вы хотите видеть в качестве хирурга? Есть пожелания по полу, возрасту, комплекции, пристрастиях в еде и одежде? — вставил Парамонов, который за ночь не выходил из приемного отделения ни на минуту.

— Не ерничайте. Кто у вас на смене самый опытный?

— Давайте вашим личным хирургом сегодня буду я, Ирина Павловна Ковалева, врач акушер-гинеколог высшей категории, — лишний раз представилась, хотя на моем халате всегда висит бейдж с фамилией, именем, отчеством и регалиями.

— Хорошо. А наркоз кто будет давать? — не унималась пациентка.

— Также врач высшей категории Сергей Васильевич Любимцев. Вам что-нибудь говорит эта фамилия? — опять влез Парамонов.

— Не слышала такой.

— Это потому, что пока ничего плохого за свою карьеру он не сделал, — не унимался Игорь Петрович.

Я подошла к нему и больно ущипнула за плечо. Тот даже не ойкнул. «Замолчи», — прошипела я ему на ухо.

— Еще о чем-нибудь хотите спросить? — задала я вопрос девушке.

— Нет, достаточно.

— Отлично, тогда давайте заполним до конца историю, и я вас жду в операционной! — к моей радости, этот неприятный разговор был закончен.

Я пошла в гинекологическое отделение. Как же люди не понимают, что нельзя так разговаривать с человеком, который сейчас будет тебя оперировать? Хирург должен быть абсолютно спокоен, ведь, находясь