Читать книгу "Зорич - Марина В. Кузьмина"

простые люди испускают флюиды добра и простоты. Они не забивают свои головы тем пустым, ничтожным, чем живём мы. У них и пища простая, здоровая», — приканчивая вторую миску борща, восторгался растроганный Евгений Иванович. С его языка рвался вопрос, но он откладывал его. А потом решил: раз Иван здесь, то и он здесь.

Отобедав, вышли во двор.

— Пойдёмте с нами, Евгений Иванович, — пригласил Фрол.

Выйдя за угол дома, есаул уловил хорошо знакомый запах и, обогнав всех, открыл дверь в воротах конюшни. Его догнал Фрол и всунул в руку несколько кусочков сахара.

— Спасибо! — поблагодарил есаул.

Кисмет стоял в последнем стойле. Он словно ждал. Вытянул голову наружу и тихонько заржал.

— Кисмет! Дорогой ты мой! — прижался лицом Евгений Иванович.

Казаки не подошли. Понимающе стояли поодаль. Конь фыркал, тыкался мордой, обдавал тёплым дыханием в лоб, щёки есаула. У Евгения Ивановича повлажнели глаза, запершило в горле.

— Спасибо тебе, Иван! — пожимая руку, поблагодарил есаул. — Непросто было?

— Да нет. Ничего, — потупился казак.

— А девушка твоя где? Не женился ещё?

— Да как не женился! Всё! Станишные девки теперича отдыхают! — заржал Фрол Иванович. — Кончилась у племяша холостая жизнь. Он теперича человек сурьёзный, обженился как-никак!

— Поздравляю, Ваня! — похлопал казака по плечу Евгений Иванович. — Я ведь тоже теперь не холостой. Женился я!

Казаки примолкли.

— Евгений Иванович, — робко спросил Фрол, — а кто она, ваша жена?

— Как кто?! Аннушка!

Казаки заулыбались разом. Обступили есаула. Каждый спешил поздравить, пожать руку.

Возвращаясь, Исидор Игнатьевич проговорил задумчиво:

— Какие они славные люди! Сколько в них такта, природной мудрости.

Есаул лишь кивнул головой, соглашаясь.

* * *

— Евгений Иванович, — распахнув дверь ногой, Корф поставил на стол два подстаканника с круто заваренным дымящимся чаем, — отложим дела в сторону. Светлана Васильевна приказала напоить тебя чаем с её знаменитыми пирожками. Дела не убегут! Кстати, эксперт передал тебе бумаги по взрыву на Благовещенской? — поинтересовался Корф, доставая из кармана куртки два пакета: — Вот тут с капустой, а эти с морковкой… Или наоборот… Я расскажу тебе, что мы уже накопали… Каковы, а?! И как это у неё получается?! — с набитым ртом восхищался Исидор Игнатьевич.

Есаул улыбнулся — у Корфа нет середины. Но пирожки в самом деле великолепные!

— А теперь, — Исидор Игнатьевич откинулся на стуле, — слушай. Заряд взорвался у него в руках. Ещё два сдетонировали. Оба лежали внизу, под столом. Стол исчез. У капитальной стены, в сторону проспекта, стояли трюмо и этажерка. От них остались лишь куски и щепки. Часть рамы и детали мебели перекинуло на ту сторону улицы — где-то около восьми саженей. Все окна на этой стороне остались без стекол. Впрочем, ты и сам это видел.

Есаул молча кивнул головой.

— Теперь об авторе. В комнате были обнаружены кое-какие вещи погибшего и паспорт на имя подданного Великобритании Джозефа Макгиллана. Эксперт по некоторым признакам считает, что снаряды могли использоваться как метательные. Можешь себе представить, как всполошились все?! Кидаться бомбами — это тактика соцреволюционеров. В нашей глубинке они не в моде. У нас персон по их вкусу даже и нет! Разве наш славный городской голова да каратель Жлуктов. Думаю потому, отчитаемся по начальству — и тема затихнет.

Корф встал. Подошёл к окну.

— Наша головная боль, Евгений Иванович, всё та же — золото. Как и прежде, никаких зацепок существенных у нас нет. Уж очень чисто сработано. Ты в нашем деле человек новый, так вот, Евгений Иванович, у нас в разработке несколько лет уже бывший офицер капитан Астафьев. Картёжник, шулер. Изгнан из полка с позором. Исчез, прихватив с собой полковую кассу. Крайне жесток. Своих раненых в живых не оставляет, добивает, чтобы не были обузой. Грабит старателей. Крупная артель купца Евграфьева наняла охрану из городских головорезов. Так он нашёл с ними общий язык и своё дело сделал. Через границу ходит как к себе домой! Где-то там у него база, логовище. Один маршрут мы ему отсекли, построив наш кордон. Но у него есть ещё щель, я уверен. Может, и не одна. Я всё думал… То нападение на фельдъегерей необыкновенно дерзкое. В черте города. Кому оно нужно? Какая-то бессмыслица. Что у них можно было бы ему взять? А потом докопался. Тот, что остался в живых, которого жена отстояла, служил в одном полку с Астафьевым. И всё разом сложилось. Они очень не любили друг друга, отсюда и случившееся — месть Астафьева.

Корф прошёл к дивану, сел, положив нога на ногу, задумался.

— Теперь о том, последнем ограблении, когда взяли несколько десятков пудов золота. Когда погибли люди. У нападавших был убит или ранен человек. Астафьев просто бросил бы труп, а здесь его взяли с собой. Это говорит в пользу бывшего капитана. А вдруг это его хитрый ход?! Может быть? Да, может. У капитана все грабежи — чистая уголовщина. А вдруг это не он? И не грабёж это, а экспроприация? На Кавказе это сейчас в ходу. Пополняют партийные кассы таким образом. Уголовщина с политуклоном. Мне не дают покоя, есаул, мысли о польских хуторах. Ведь Попов явно хотел сообщить нечто очень важное о своих «подопечных». И ещё, Евгений Иванович, из столицы телеграфируют, что в Западных землях крайне всё обострилось. Мелкие бунты, неповиновения властям, стычки с полицией. В некоторых местах случаи еврейских погромов. Конфедераты ищут деньги. Местные власти сообщают, что что-то готовится. Тому есть немало существенных доказательств. Англичане, как всегда, тут как тут. Если пахнет жареным, они обязательно присутствуют. Денег не дают, а отделываются обещаниями. Очень интересное доносят из Варшавы: в один день из-под надзора разом исчезли несколько наиболее опасных мятежников. А Попов очень кстати в последней закладке сообщил, что появились «гости».

У есаула дрогнула щека. Он потёр её рукой, чтобы скрыть смущение.

— Но, — продолжил Корф, — по срокам не выходит. Опросили старосту. Говорит, что посторонних нет. Да кто ж ему поверит?! Того, кто в нас стрелял, тоже не признали. Будто с луны упал. Усилили на всякий случай патрулирование. Людей не хватает. Очень кстати прибыли твои ребята.

Корф, передохнув, сменил тему:

— Евгений Иванович, а