Читать книгу "Никому о нас не говори - Алёна Черничная"

прямо на проезжую часть. Но мой локоть оказывается в болезненных тисках, а саму меня резко оттаскивают обратно на тротуар.

— Сюда иди, — раздаётся грубое где-то над ухом, а мимо проносятся несколько автомобилей, возмущенно сигналя.

Поднимаю зарёванные глаза, встречаясь со взглядом Тимура. И он смотрит всё так же жёстко.

— Да пошёл ты! — Свободной рукой наношу удар по плечу, но Тимур даже не дёргается.

— Куда собралась? — Он ещё жёстче сжимает мой локоть.

А я всхлипываю полным носом соплей:

— Тебе какая разница? Я же жалкая.

Но Тимур пытается оттащить меня обратно к парку.

— Отвали, придурок, — меня как прорвало. Рыдая уже в голос, захлебываюсь слезами и размахиваю руками во все стороны. Шлепки прилетают по его плечам, груди и, кажется, даже по лицу.

Плевать, если сейчас получу от Горина ответку. Сказанные им слова сейчас больнее любых ударов. Но Тимур неожиданно делает то, что вводит меня в моментальный ступор. Он резко притягивает меня к себе, прижимает так, что мой нос утыкается ему чуть выше груди. Руки Тимура берут меня в самый настоящий капкан чуть ли не до хруста костей. Я полностью обездвижена. Задыхаюсь от едкой обиды, которая сейчас вместо кислорода в моих лёгких, и от горького запаха алкоголя, смешанного с запахом самого Тимура — смесью парфюма и пота.

— Хватит истерить, — приказ растворяется у меня в волосах.

А я всё пытаюсь вырваться. Но каждый бесполезный рывок лишь делает меня слабее. Сама не понимаю, как в итоге просто прилипаю носом и лбом к футболке Тимура. Мимо пролетают машины, а я обмякла и реву, ненавидя себя в этот момент. И почему-то мне так комфортно реветь именно сейчас, слушая стук чужого сердца и ощущая, как вздымается и опускается грудь Тимура. Я вообще не понимаю, какого чёрта позволяю обнимать себя этому исчадью ада, которое только что наговорило мне гадостей. Но из меня словно вытянули все силы.

— Если ты и дальше будешь вести себя так, то и останешься для всех жалкой, — неестественно спокойно заявляет Тимур куда-то в мою макушку. — Научись давать отпор. Над тобой издеваются, а ты сопли жуёшь. За то, что сделала Петрова, можно было и врезать, а чем ответила ей ты?

Судорожно втягиваю сопливым носом воздух:

— Кулаками не всё решить можно.

Тимур хватает меня за плечи и отодвигает от себя. Хмельными глазами строго разглядывает моё лицо:

— Да сними ты свой нимб с башки, — вздыхает он. — Это на хрен никому не нужно.

Неожиданно Горин морщится, словно от боли. Перестав цепляться за меня руками и слегка пошатнувшись, он просто с размаха приземляется пятой точкой на бордюр тротуара. Я даже рыдать перестаю. Испуганно смотрю на то, как Тимур со стоном хватается за голову, облокотившись на свои колени.

— У тебя есть что-нибудь от головы? Я сейчас сдохну, — сдавленно шепчет он.

Можно было бы пошутить про то, что буквально пару часов назад он этого и хотел, но тупое замечание как-то не лезет. Становится комом в горле, потому что я вижу, как Тимура трясет. Пальцы, ладони, руки, а потом его уже всего бьёт дрожь. Он стонет, даже не пытаясь встать с бордюра.

Растерянно моргаю мокрыми ресницами. Его же сейчас не накроет удар прямо здесь?

— Лови такси и езжай домой, — несмело, охрипшим голосом предлагаю я.

Но Тимур игнорирует мои слова. Лишь обхватывает свою полулысую голову пальцами.

— А ты не могла бы мне привезти таблетки?

Ошалело распахиваю глаза. Он что, издевается? Я не сдерживаю усмешку сквозь слёзы:

— А у тебя, случайно, не биполярное расстройство? То ты оскорбляешь меня, то просишь о помощи.

— Я серьёзно, Ань, — голос Тимура умоляюще и так пугающе садится.

Горин поднимает голову. В его опухших глазах ещё сильнее полопались капилляры. И во взгляде столько боли, что мне становится как-то нехорошо. Нет, Тимур не издевается. Я точно вижу — ему больше чем просто плохо.

— У меня нет денег и разрядился телефон, чем я могу тебе помочь? — спрашиваю тихо.

— Водить умеешь? — прикрывая глаза, с придыханием произносит он.

— Да, но…

Тимур не даёт мне договорить:

— Мне нужно, чтобы ты отвезла меня в одно место.

Глава 22

Глава 22

Один из признаков слабохарактерности — это злость на самого себя, вызванная тем, что ты понимаешь: твоим неумением твёрдо сказать «нет» пользуются.

И я злюсь. Не на Горина, что распластался на переднем сиденье и иногда постанывает, и не на проезжающих мимо автомобилистов, сигналящих мне, потому я туплю на дороге. Права-то я получила летом после школьных экзаменов, но вот за руль потом и не садилась.

Я злюсь на себя. Почему я везу Тимура туда, куда указывает он? То и дело с пассажирского сиденья доносится еле живое и хриплое: прямо, налево, следующий поворот направо. Почему я не бросила его там, на парковке? Ну, на худой конец, не отвезла в больницу?

С самой первой минуты нашего знакомства Тимур и слова мне хорошего не сказал. Угрозы. Оскорбления. Распускание рук и похабные намёки. А я проглотила всё это, поревела и сейчас везу Горина, следуя его указаниям. Так кто я?

Сама не знаю. Дура, наверное. У меня потеют ладони, которыми я вцепилась в руль чужой иномарки, и дрожат ноги. Но я мысленно представляю, как нужно было поступить: гордо бросить умоляющего о помощи Тимура прям там, на парковке. Но нет, я везу его неизвестно куда. Правда, едва съехав с асфальтированной дороги на грунтовую и отметив, что вокруг начинают мелькать какие-то старые склады, я всё понимаю сама.

— Ты издеваешься? — ещё сильнее сжав руль, бросаю недоумевающий взгляд на Тимура. Он держит крепко скрёщенные руки у себя на груди, а затылком упёрся в подголовник сиденья. Смотрит вперёд на дорогу через чуть приоткрытые глаза. — Сюда? Тебе в больницу надо! Ну или домой, возможно, родители…

— Я сам решу, куда мне надо, — грубо обрывает меня Тимур, не двигаясь. Его немигающий взгляд направлен на лобовое. — Там метров через двести будет поворот налево, в лесополосу. Сверни.

Меня не покидает чувство, что происходящее — бред, но глазами уже ищу тот самый поворот. А ещё через несколько минут мы оказываемся у обшарпанных железных ворот гаража, с двух сторон