Читать книгу ""Млечный Путь, XXI век", No 2 (39), 2022 - Евгения Фихтнер"

быть! После розыгрыша всегда наступает восторг разыгравших - вот какие мы молодцы, хи-хи, ха-ха, в этом весь смак. Но Машка?! Как все-таки низко он мыслит! Паршивый привкус какой, будто поймал себя на мысли об инцесте или о том, что неплохо, если б Машка вдруг умерла, тогда бы он мог познакомиться с кем-то получше и без угрызений совести перед брошенной Машкой. Только в этих двух вариантах его извинило бы, то, что это так, не всерьез, просто похоть души и мысли (было б так, наверное, если б такие чудные мысли, в самом деле, его посетили), а вот насчет того, что Машка с ними заодно!

Но он же любит ее. Любит! А все остальное вообще не имеет никакого значения.

Сказал ей:

- Пойти, что ли, перевернуть ту твою бочку под стоком, - делано рассмеялся, - вдруг те двое как-нибудь умудрились в ней спрятаться.

- Дурак! - она-то думала, что все уже позади, он разобрался в себе, отвлекся, и все у них стало по-прежнему... и неприятно от того, что он вот так обошелся с ее детским воспоминанием и сделал это специально, демонстративно даже.

Он извинялся долго, неумело, чуть ли ни фальшиво. И ненавидел себя за собственную бездарность.

Ночь. Слава богу, последняя. Конечно, надо им было уехать. Зачем он подчинился Машке? Ночью гуляла все та же компания: те же самые голоса, те же самые разговоры. Машка, пробормотав что-то такое про дежавю, уснула. Кажется, она его простила. Счастье, что она отходчива. Скрип калитки, к ним вошли. Неужели, дежавю до такой степени? Славик поднялся, подошел к окошку. Двое ведут третьего. К ним на веранду. Ведомый с мешком на голове, руки за спиной, очевидно, связаны, воли к сопротивлению нет. Славик поразился, как ясно работает голова, в то время как сердце и прилегающие сосуды сейчас полопаются от напряжения. Но самое страшное - противоестественное и страшное: эти двое вполне добродушны, этакие студенты, возвращаются из экспедиции ли, с практики, не ожидали сами, что найдут редкостный экземпляр жука или бабочки, сейчас удивят своего препода.

Все было настолько реально, что Славик понял, что сошел с ума.

Кто-то в сенях спокойно совершенно спокойно снял крючок, вынул черенок лопаты, которым Славик и в эту ночь заблокировал дверь, и впустил их в дом. Славик, покрытый крупным, леденящим потом стоит, вцепившись в свой топор, понимает, что не сможет ни броситься к ним, ни закричать. Прийти на помощь их жертве не сможет. Сдвинуться с места не сможет! Если он сейчас сошел с ума, то это был бы лучший вариант. Скрип кухонной двери, шаги по линолеуму кухни отличаются от шагов по дощатому полу коридора, и все стихло. Неестественная, чрезмерная тишина. Он не сразу понял, они не дошли до окна кухни, шаги оборвались где-то возле кухонного стола. А там ни подпола, ничего.

- Славик, ну давай еще раз, - причитает Машка, - видишь крючок на двери, черенок на месте тоже, дверь, как ты ее запер, так и есть, да? - срывается, - Никто не трогал эту сраную дверь! - Машка берет себя в руки, но ей страшно, теперь уже по-настоящему страшно за него. - В коридоре, видишь, ни следов, ничего. А вечером был дождик, так что следы должны были быть. На кухне, пойдем на кухню, давай, смелее, ну...

Они проверили мобильники, по-прежнему мертвая зона. А выйти сейчас за калитку... они не смогут, сколько бы Машка не убеждала его и себя, что здесь вообще ничего не случилось.

Она гладит его голову. Эта ее интонация успокаивающая, обволакивающая. Он не ожидал от Машки. Будто она стала вдруг, в эту ночь, мудрее и старше него. Ближе к рассвету так и задремали обнявшись.

Славик проснулся. Точнее, очнулся от неприятной полудремы. Очень хочется пить. Пошел на кухню. Пошел с топором. Сейчас докажет себе, что сохранил хоть какое-то присутствие духа и здравого смысла, может дойти до кухни. За окном, в саду соловьи. Им нет дела до необъяснимого, что, походя, не заметив, прошло мимо Славика, зацепило плечом. И хорошо, что так. Страшные, мерзкие тайны должны знать свое место.

А-а!

На кухне сидел, пил чай старик. Не тот, что из первой ночи. Может, лучше было, если б был тот старик. Тот все же был не совсем реален, а этот слишком реален

. Тот был далеко, а этот на расстоянии вытянутой руки.

- Слава, садитесь, пожалуйста. Кстати, ваше полное имя Ярослав или же Вячеслав? - В голосе и манерах было что-то от профессиональной, слегка сахарной доброжелательности психиатра.

- Владислав, - Славик понял, что и в самом деле сел на табурет, по другую сторону стола. "Может, мне сейчас действительно нужен психиатр".

- Что же, Владислав, все ж таки попробуем объяснить необъяснимое, - Старик отхлебнул из стакана в тяжелом подстаканнике, точно таком, какие бывают в поездах. Когда разбирали ящик с посудой, Машка нашла пару таких и оставила в ящике. Сам ящик они запихнули подальше, на антресоль. Славик поразился, какую ерунду фиксирует сейчас его сознание. Еще сильнее вцепился в топор, что лежит у него на коленях. Стакан с подстаканником при каждом глотке старика позвякивали, дзенькали так, будто хотели доказать Славику, что все происходящее материально, реально и отнюдь не галлюцинация. Но Славик понимал, это как раз могло быть свидетельством совершенно противоположного.

- Видите ли, Слава, кроме пространственных и временных измерений реальность имеет еще и смысловые, как оказалось, - старик поставил стакан на стол, - Смысловые измерения, скажем точнее, смысло-временные... Но, если во времени наши с вами измерения отличаются с точки зрения обыденного сознания непринципиально, - он кивнул на те самые часы, которые Славик в первую же ночь снял с камина и поставил сюда, на кухонный стол. Часы, как и тогда, показывали какую-то хрень, только теперь это уже была другая хрень, и существенно большая, - то, что касается измерений смысловых...

- И что же, - Славик показал на электронный циферблат, - там другая скорость вращения Земли? - он собрал всю волю и заставил себя говорить язвительно.

- Просто иные системы учета времени весьма своеобразно преломляются на ваших приборах. К тому же это шутка. И довольно невинная, правда? - старик усилил нотку "доброжелательного психиатра". - Смысл там во времени, разумеется, но именно он определяет, можно даже сказать, моделирует время, имеет ряд тех преимуществ перед ним, которых нет у него в вашем измерении.

- Хотите сказать,