Читать книгу "Опасный горец - Донна Грант"

Но если кто и может защитить ее, то это Лукан.

Она придвинулась к изголовью и натянула на себя одеяло. Лукан велел ей оставаться в комнате, пока кто-нибудь из них не придет за ней. Она надеялась, это будет он, потому что была твердо намерена доказать ему, что по-прежнему стремится к нему вместе с его духом и всем остальным.

Однако такой возможности ей не представилось. После того как солнце выглянуло из-за горизонта, она встала и начала готовиться к наступающему дню. Глаза ее горели от недосыпания, а голова болела от мыслей о Лукане и о том, что могло таиться в темноте.

Она боялась за него. Боялась за всех троих братьев, ибо, несмотря на силу и мощь живущего в них духа, они не готовы к предстоящей битве. О, Куин жаждет схватки, это очевидно. Но его ярость может возыметь обратное действие.

Фэллон с готовностью обнажит свой меч и встанет рядом с братьями, но это не самое главное. Им нужно, чтобы Фэллон отпустил своего духа, стал Воителем.

И Лукан. Она вздохнула. Лукан пытается быть «всем для всех», такой уж он есть, и именно это он всегда делал. Он захочет встать рядом с Куином и прикрывать его сзади, когда тот очертя голову ринется в бой. Лукан предпочтет находиться подле Фэллона, потому что понимает, почему брат отказывается дать волю своему духу. И Лукан захочет оставаться рядом с Карой, чтобы защитить ее.

С какой стороны ни посмотри, Лукан скорее всего погибнет. Он будет разрываться, слишком беспокоясь о других, чтобы защитить себя и отбивать атаки Воителей.

Пусть Каре не так много известно, но она понимает, что эти Воители с готовностью приняли своих злых духов и сознают, насколько они могущественны.

В течение трех сотен лет братья Маклауд крайне отрицательно относились к тому, что живет в них. Отвергали и наотрез отказывались изучать свои новые возможности. Так дальше продолжаться не может, если они намерены одолеть Дейрдру.

Кара вздохнула и застелила кровать. Когда с утренними делами было покончено, причин оставаться в комнате больше не было. Она выглянула в окно, но деревни почти не было видно.

Кара вышла из комнаты и направилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак. Она не знала, там ли братья, но надо же ей что-то делать. Просто так сидеть она больше не может.

Придя на кухню, она с удивлением обнаружила, что там все чисто и опрятно. В кухне имелось три очага, где можно готовить мясо: либо тушить в одном из больших котлов, либо жарить на вертеле. В стороне она увидела оленя, уже ошкуренного и ожидающего разделки. Благодаря охоте и морю, где полно рыбы, у Маклаудов всегда есть пища.

Кара прошла к одному из окон и выглянула наружу. Еще можно было разглядеть, где когда-то был огород. Он весь зарос сорняками. Несколько цветочных горшков, стоявших рядом с замком, были разбиты во время нападения на крепость много лет назад.

Пальцы ее начало покалывать, и интуиция подсказала ей, что она должна выйти в огород. Кара нахмурилась, глядя на густо заросший бурьяном участок. Потребуется не один месяц, чтобы привести огород в порядок, а у нее есть другие, более срочные дела. Она стиснула руки в кулаки и отвернулась от окна.

Увидев что-то завернутое на ближайшем столе, она подошла туда. Даже не разворачивая, поняла, что это хлеб.

Ангус снабжал братьев хлебом и, по-видимому, всем тем, что мог для них раздобыть. Она подумала о свечах, которые сожгла, не задумываясь, откуда они взялись. В замке некому заниматься свечами. Их наверняка приносили из деревни! А теперь и там некому будет их изготовить после того, как она сожжет свои.

Кара поморщилась, сетуя в душе на свою расточительность. Сестра Абигайль говорила Каре, что ей надо больше думать о других, что она слишком часто требует к себе особого внимания. Но когда дело касалось темноты, она ничего не могла поделать со своим страхом.

Однако же она просидела в темноте несколько часов. Вначале ее обуял страх, но с ней ведь был Лукан. Он заверил ее, что никто не притаился в темноте, готовый напасть.

Это было самым трудным в ее жизни — сидеть в темноте и пытаться совладать со своим привычным страхом. Но она не могла подвергнуть братьев опасности. Лукан в тот раз никогда не задул бы свечи, если бы им ничего не угрожало. Она это понимала и ради него посмотрела в лицо своим демонам.

Кара заморгала и оглядела кухню. Немного пошарив кругом, она отыскала деревянные блюда и собрала овсяных лепешек и последний кусок сыра, потом отнесла все это в большой зал. И только вернувшись из кухни с кувшином воды, увидела Фэллона, который стоял у стола и таращился на еду.

— Что случилось? — спросила она. — Сыр надо было оставить про запас?

Фэллон покачал головой.

— Как давно меня не обслуживала женщина.

— Садись, — мягко проговорила она. — На ужин я испеку хлеба или сварю суп, но в кухне мало продуктов.

— Почти все приносил нам Ангус. У них с Куином была особенная дружба.

Она взглянула на двери, надеясь увидеть Лукана. Минута шла за минутой, а того все не было.

— Кара, — позвал ее Фэллон.

Она взглянула на него и изобразила приветливую улыбку.

— Сегодня мы будем завтракать только вдвоем?

Он несколько мгновений пристально изучал ее своими проницательными темно-зелеными глазами.

— Куин сейчас в деревне, пытается что-нибудь разузнать.

Она запретила себе спрашивать о Лукане, хотя вопрос готов был сорваться у нее с языка. Но она прикусила губу, молча подала Фэллону овсяную лепешку и наполнила его кубок водой.

— Когда-то мы ни в чем не знали нужды, — сказал он, откусив сыра. — Стада овец паслись на склонах, море снабжало нас рыбой. В саду у мамы росли всевозможные травы и цветы. Молоко, вода и вино лились рекой. Я так давно не пил молока, что уже и забыл его вкус.

— Ты и твои братья выжили, когда другие вернулись к Дейрдре.

Он пожал плечами:

— Может быть. Лукан — тот, кто скрепляет нас. Если бы были только мы с Куином, то уже давно пошли бы каждый своей дорогой.

— Трудно сказать. Куин любит вас. Вы его единственная связь с прошлым, и как бы ни был силен его гнев, он этого не забудет.

Фэллон склонил голову набок.

— А что насчет меня, Кара? Каким ты видишь меня?

Она села, отломила кусочек от овсяной лепешки и прожевала, давая себе время подумать. Ей совсем не хотелось рассердить Фэллона, но он же сам спросил. Она проглотила еду и пожала плечами:

— Я думаю, ты боишься духа, который в тебе сидит, боишься того, чем ты можешь стать. Думаю, ты хочешь поступать правильно, честно, хочешь быть защитой и опорой для братьев, как было когда-то. Но ты скорее всего уже позабыл о тех временах.

Фэллон улыбнулся:

— Как ты могла, пробыв здесь всего пару дней, так хорошо во всем разобраться?