Читать книгу "Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева"

Вы тут все умом тронулись? Или нашли виноватого, чтобы не признавать, что сами скользкую суку из рук выпустили? Я этого сукиного сына придушить готов, и ему точно не место в совете директоров, но вам, прохиндеям, спуску не дам! Вы что натворили?! Вы хоть понимаете, что натворили? А если бы он правда был врагом, то вы ему сами преподнесли целых три процента! Это ж до какой степени надо быть тупыми? Но он здесь сидит – видите? Сидел бы тут, если бы уже мог спокойно скидывать целых восемь процентов на бирже и рушить курс?!

Грубовато, но мне понравилось. Даже цензуру вводить не надо, и так прекрасно прозвучало. Достойно инаугурационной речи, как на мой непредвзятый вкус.

– Вообще-то, это я ему акции преподнесла, – я посчитала, что неплохо бы вставить свое замечание. – Когда решила, что Алексей Алексеевич может случайно заболеть несколькими переломами от таких подозрений.

– Тоже идиотка! Но твои идиотские мотивы хотя бы понять можно! – рявкнул напоследок Выдрин и рухнул на стул.

– Я предлагаю всем успокоиться! – с уверенным нажимом сказал Денис. – Стопроцентной убежденности в вине Алексея Алексеевича нет, но и нет уверенности в его непричастности. Потому мы каждое решение будем принимать только общим голосованием. Впрочем, как всегда это делали.

– А если он тут, чтобы шпионить? – В этот момент я даже сочувствовала отцу. Было очень заметно, что его подрывает заорать в полную глотку, но он старается рассуждать, а не биться в припадке. – Мы не сможем ничего говорить открыто…

– Хорошо, Сергей Васильевич, – перебил его Тавригин. – Список кредиторов сильно нужен вашим врагам? Крупнейших они и так уже знают. Я ведь пока только список попросил.

– А вот черт его знает, нужен или нет! Ты мне скажи!

Антикризисный менеджер схватился за голову. И тут мама вставила:

– Подожди-ка, Сереж… Остынь и посмотри, что сейчас происходит – нас просто связали по рукам и ногам. Мы больше не доверяем друг другу, а значит, ничего не сможем сделать. Не этого ли они добивались? Мы сейчас беззащитны, как котята: если Алексей Алексеевич скажет продавать акции, ты будешь кричать – не продавать. Если Алексей Алексеевич предложит расширить какую-то производственную линию, то мы захотим ее немедленно закрыть… А если он невиновен и будет предлагать именно лучшие решения, то их мы и будем отметать.

Я всегда восхищалась аналитическим умом матери – и сейчас выдохнула с облегчением. Рома сказал: «Убирают в первую очередь самых сильных противников»; открыто признал, что Тавригина надо было вычеркивать первым. И только что мама повторила эту же самую мысль.

Отец покачал головой, подумал, но потом ответил:

– Ладно. Ты можешь быть права или нет, но мы действительно сами загоняем себя в тупик, – он посмотрел теперь на Алексея прямо – этот взгляд и есть начало конструктивного разговора. – Я все еще тебя подозреваю, но не уверен в твоей вине на сто процентов. И у тебя сейчас три процента, я все равно с этим ничего поделать не могу. Поэтому предлагаю отодвинуть сомнения и решать общую задачу. И если мы выкарабкаемся, то вместе. А не выкарабкаемся – я найду тебя и прикончу.

Тавригин кивнул, принимая такие условия – пусть далеко не извинения, но хоть что-то, с чем можно работать. И сразу переключился:

– Так вот. Поскольку враги так сюда и не приходят, то наверняка их не интересует участие в управлении. Для нас это худший вариант, ведь торговаться можно, только если есть с кем торговаться. При плохом сценарии будет новый биржевой обвал, в сравнении с которым предыдущий нам покажется цветочками.

– Когда? – теперь даже Выдрин заговорил тихо, почти шепотом.

– Не имею представления. Я удивлен, что его до сих пор нет. Но с кредиторами надо начинать работать уже сейчас. Выплатить тем, кто ждать не будет. Во вторую очередь – паникерам, они сидят смирно только до поры до времени. С остальными подписать договоры о реструктуризации задолженности. Все-таки у компании многолетняя репутация, то есть последних окажется немало, если к ним найти правильный подход. Голосуем за это решение?

– Подождите, – прервал на этот раз Денис. – Там уже на первые выплаты нужны огромные суммы. Где взять деньги? Сколько там, Сергей Васильевич? Я имею в виду тех, кому надо заплатить срочно.

– Миллионы, и совсем не рублей, – угрюмо ответил ему отец. – А сейчас каждая копейка куда-то запущена, на своих счетах я все вычистил, поэтому даже такую сумму сразу не соберешь. Что думаешь об этом, господин антикризисный менеджер?

Тавригин развел руками, теперь он чувствовал себя увереннее:

– А у меня никаких прикидок нет, потому что я уже неделю изолирован от информации. Но будем танцевать от конкретных цифр. В любом другом случае я бы предложил собрать деньги своими силами, согласно пакету каждого. Но я ведь теперь тоже вроде как член совета, а моих счетов на мой пакет никак не хватит.

Шутка у неблагодарной аудитории отклика не нашла. Все задумчиво переглядывались – вслух не надо было говорить, что до биржевых спекуляций присутствующие уже успели вложить все свободные средства. Тавригин кивнул, решив взять на себя роль того, кто это скажет вслух:

– Тогда выход только один – и вы все его уже знаете. Мы должны начать продажу скупленных акций. Очень медленно, чтобы не вызвать серьезного колебания курса и не привлечь спекулянтов.

– А если они только этого и ждут? Если у них еще остались деньги на покупку?

Алексей ответил отцу, но прозвучало не слишком уверенно:

– Вряд ли. Они уже вложили миллионы, откуда и у кого может быть столько? В подтверждение моей версии играют факты – если бы у них имелось намного больше денег, то им незачем было проводить такую длительную подготовку. Они точно просчитывали варианты, как можно потратить меньше. То есть они все же вынуждены экономить… я надеюсь. А если за нас взялся крупный концерн с неограниченными финансами, то мы уже все равно ничего сделать не сможем. Но запустим проблему с долгами – сами себе выкопаем могилу. В общем, вариант рискованный, но других я не вижу.

Обсуждение после этого протекало вяло, все искали другие выходы, даже зашла речь о задержке выплат рабочим, но отсутствие возбужденных споров само по себе доказывало, что спорить, по сути, не о чем. Я помалкивала, но про себя тоже сопоставляла – кажется, Тавригин в предположении не ошибся: у Ромы с командой точно средства не могли быть неограниченными. У них еще наверняка есть деньги, но вряд ли столько, чтобы скупать буквально все по высокому курсу. Это бюджет средней страны надо в распоряжении иметь, если прикинуть весь акционерный капитал.

В кабинет заглянул Петр Александрович, но отец от него отмахнулся. Однако старик настойчиво потребовал:

– Это очень важно, Сергей Васильевич.

Когда отец подошел, глава охраны заговорил тихо. Отец напрягся, переспросил. Я точно расслышала нервное: «Витебский?». Понятно, верный пес наконец-то получил результаты экспертизы найденного жучка, а с ними и неопровержимые доказательства виновности Ромы. Долго же он! Отец был в полной растерянности, он не знал, какой приказ отдать Петру Александровичу: «Что… он… тут… забыл?».

На этих словах я подскочила на месте. В проходе действительно разглядела Рому, которому, видимо, надоело ждать приглашения. Парень просто отодвинул Петра Александровича в сторону – тот не сопротивлялся: ситуация явно выходила за рамки обычной рутины. Даже мой отец спонтанно отступил. Рома бросил:

– Спасибо, Петр Саныч, что представил. Дальше я сам.

И уселся на один из стульев, откинулся расслабленно на спинку и по очереди посмотрел на каждого. В ответ получил лишь обескураженную тишину. Среди присутствующих дураков не было – это появление на совете директоров мог позволить себе только тот, кого так долго и со страхом ждали. А он еще и издевательски пригласил:

– Сергей Васильевич, присаживайтесь! Что вы в дверях топчетесь, стесняетесь?

Отец кивнул Петру Александровичу, тот ушел, прикрыв за собой дверь. Гендиректор тяжело, медленно прошел к своему месту, сел. Я не могла представить, что происходит у него внутри. Венка на виске