Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

разве что передавать теплые вещи джентльменам. Грумы и ашеры должны были держаться на приличном расстоянии от короля, без чрезмерной фамильярности или дерзости, то есть не приближаясь к нему»22.

Когда король был одет, он садился в кресло со скамеечкой для ног, ему на плечи накидывали платок, и являлся брадобрей Пени с тазиком теплой воды, ароматизированной гвоздикой, салфетками, бритвами и гребнями из кости, простой или слоновой, либо рога23; помимо этого, он прихватывал с собой ножницы на случай, если волосы или борода короля потребуют стрижки. Так как Пени входил в близкий контакт с государем, от него требовали, чтобы он держал себя «беспорочным и чистым», избегал «низких людей» и «заблудших женщин»24.

В Постановлениях о придворном хозяйстве не упоминается о том, как король мылся. В большинстве домов у него имелись ванные комнаты, а в остальных – деревянные бадьи для купания, но неизвестно, насколько часто Генрих пользовался ими. Мы точно знаем, что зимой он принимал травяные ванны в лечебных целях, а во время эпидемий чумы избегал купания, страшась подхватить дурные гуморы25: следовательно, в обычных обстоятельствах он делал это. Генрих был брезглив и едва ли стал бы утруждать себя устройством стольких ванных комнат, снабженных разными приспособлениями, если бы не собирался их использовать.

В королевской ванной – «bain» по-французски – Хэмптон-корта, устроенной в Банной башне (с 1529 года), имелись позолоченный кессонный потолок и сиденья, устроенные под окном. Крепившаяся к стене ванна была снабжена двумя кранами – с холодной и горячей водой; последнюю нагревали с помощью находившейся в соседней комнате печи. Сходным образом были устроены купальни в Тауэре, Виндзоре, Больё, Брайдуэлле и даже в некоторых менее значительных королевских резиденциях; все они располагались на втором этаже, рядом со спальней короля26. Ближе к концу правления Генриха для него начали ставить на первом этаже огромные, утопленные в пол ванны, как у Франциска I в Фонтенбло. В Вудстоке воду для нее брали из источника Розамунды, летом она была холодной, а зимой – теплой27. Такая ванная комната имелась и в Хэмптон-корте; еще одну обнаружили археологи в Уайтхолле в 1930-е годы. Известно, что последняя была снабжена тридцатью пятью полотенцами из голландского полотна, мочалками для мытья, купальными халатами, ведрами, простынями и губками для выстилания дна ванны28. В ванных комнатах Больё и Гринвича стояли раскладные кушетки с занавесками29: после принятия ванны купальщик, как правило, ложился в постель во избежание простуды.

К каждой спальне короля примыкала гардеробная, а иногда и уборная; в гардеробных Гринвича и Хэмптон-корта были картины и книжные полки30. В уборной стояло сиденье с изысканной отделкой, содержавшее в себе оловянный ночной горшок; один из королевских нужников был обит черным бархатом с шелковой бахромой, на что ушло две тысячи позолоченных гвоздей, у него имелись «подлокотники и боковины»31. Часто утверждают, будто король не пользовался такими туалетами до конца своего правления, однако его сестра Мария, уезжая во Францию в 1514 году, взяла с собой стул со встроенным горшком вроде описанного выше32 – можно думать, что туалетные приспособления этого вида вошли в обиход намного раньше. Существуют письменные свидетельства того, что в 1547 году у Генриха в Хэмптон-корте имелось пять нужников: один был обтянут зеленым бархатом и шелком «с вышитыми на них королевскими гербами и эмблемами»33. Два королевских сиденья в Эмптхилле были снабжены спинками, а к некоторым даже прилагались резервуары с водой для смыва34.

Джентльмен, именовавшийся «грум стула», помогал своему государю всякий раз, когда тот пользовался уборной; он подавал государю фланель «для подтирания низа»35 и вызывал йомена Покоев, чтобы тот опорожнил и вымыл горшок. Сэр Томас Хинидж, хранитель стула с 1536 по 1546 год, был свидетелем хронических запоров короля и его попыток облегчиться. По его воспоминаниям, однажды вечером – дело было в 1539 году – король принял слабительное, после чего «спал до двух часов ночи, а затем встал, чтобы пойти к нужнику, и благодаря действию пилюль все прошло очень легко»36.

Когда король был готов предстать перед миром, он «выступал» из личных покоев, и его сразу окружали полчища придворных и просителей, ожидавших снаружи37. Пройдя мимо них и милостиво удовлетворив некоторые просьбы, монарх со свитой отправлялся на мессу, которую служили в королевской часовне, затем, если ничто не препятствовало, – на охоту, занимавшую все утро, и возвращался к позднему обеду. Он мог также читать, работать в библиотеке, осматривать лошадей в конюшне или – это было одним из любимых занятий Генриха – собственноручно приготовлять лекарства. Часто он отдыхал в личных покоях, окруженный своими джентльменами, и в этих случаях мог целый день не выходить из покоев38.

Распорядок дня короля предполагал, что он не всегда ест одновременно с остальными придворными39. В XIII веке английские монархи обзавелись собственными кухнями, что давало массу преимуществ: время приема пищи могло меняться, королю готовили самые изысканные блюда, кроме того, уменьшался риск того, что пищу монарха отравят, случайно или преднамеренно. В Хэмптон-корте личная кухня короля находилась прямо под его апартаментами, соединяясь с ними винтовой лестницей, и блюда приносили горячими40, что в других местах получалось не всегда. В других королевских резиденциях, а также на половине королевы все было устроено схожим образом41. Меню для государя составлял главный повар по согласованию с королевскими врачами и распорядителем стола. Ашеры сообщали работникам кухни, когда и где король желает трапезничать и сколько гостей будет за столом. Они же отвечали за то, чтобы стол был накрыт правильно и все сидели на своих местах. Король всегда занимал место в центре главного стола, «немного выше солонки, лицом ко всему залу»42.

Даже когда Генрих принимал пищу в уединенной обстановке, трапеза всегда проходила торжественно, с соблюдением многочисленных формальностей. Придя вместе с лордом-камергером в зал, под звуки труб, король садился в кресло с балдахином, на котором были изображены гербы. Джентльмены и грумы подавали ему еду, обнажив голову и преклоняя одно колено, сзади и сбоку от него стояли особо приближенные придворные, советники, священники и ученые мужи, которые вели беседу со своим повелителем43, а у ног короля во время трапезы сидели два эсквайра тела44.

Дамастовая скатерть, которой покрывали стол для короля, могла быть расшита цветами, узлами, коронами или геральдическими лилиями, а вода в королевской чаше для омовения пальцев подогревалась с помощью горелки45. Перед монархом неизменно стоял важный статусный символ – великолепный золотой неф в форме