Читать книгу "Дислексия - Светлана Олонцева"

дворы.

Еще мы нарисуем карту, отметим на ней интересные места, повесим у нас в кабинете.

Вместо Пушкина? — спрашивает Настя.

Вместо них всех.

Мама

Когда мама заболела.

Когда Санина сестра в своем репертуаре посреди нашего отпуска написала: так-то и так-то, ничего не объясняя и не стараясь смягчить.

Когда Саня стояла в очереди на посадку.

Когда Саня плакала в очереди на посадку.

Когда маме сделали операцию.

Когда Саня забирала в больнице гистологию.

Когда нужно было каждые полгода делать УЗИ печени, потому что там начинаются метастазы.

Когда Саня привезла маме из Вены блокнот, чтобы она записывала и осознавала.

Когда сестра привезла маме собаку, чтобы она чаще гуляла и отвлекалась от осознавания.

Когда ничего не помогло.

Остались ее дневники. Пять блокнотов из пяти европейских стран, в которых мама никогда не бывала. Каждый день новая запись, три-четыре предложения родным почерком.

Звонила Саня, у нее все хорошо. Сережа погулял с Фином. Спала опять плохо, до двух смотрела «Игру престолов», Аленушка скачала в интернете.

Сережа купил молока, и я напекла блинчиков. Ходила на дачу, прополола морковь. Звонила Алена, приедет на выходные. Сережа отдыхает после обеда.

Получили открытку от Сани. Погуляла с Фином, потом были с Сережей на даче. Долго не могла заснуть, мысли всякие.

Сварила обед, прибралась. Спала плохо. Сережа поехал в город оплатить счет за квартиру. До ночи читала «Крутой маршрут», Саня заказала на «Озоне».

Долго не могла заснуть, ворочалась. Проснулась поздно. Смотрела «Модный приговор». Прогулялись с Фином до дачи. Сережа заказал доски. Приготовила окрошку. Звонила Аленушка. Ждем завтра.

После всего Саня написала мне один имейл. А потом исчезла на месяц.

Читаю мамины записи, написала она. Каждый день как будто ничего не происходит, но среди этого все ее дни наполнены смыслом, это видно по тому, как спокойно она пишет, с какой к нам любовью.

И замолчала. Бросила меня. Я стою в больнице, везут каталку, я хочу пойти тоже, но Саня останавливает: не надо.

Я возвращаюсь в Многоярославец и пишу ей каждый день. Ответов нет.

Все началось давно — мамина онкология, потом ремиссия восемь лет. Саня сначала жила в страхе, а потом успокоилась, перестала бояться. Мама семь лет исправно делала УЗИ, а в ковид перестала, всем было не до этого.

Именно в это время они и появились, метастазы, когда никто их не ждал, когда все поверили в чудо.

Саня заметила у мамы тремор головы. Это было в конце весны. Она приехала к родителям и увидела эти незаметные перемены, метафоры разрушения, миллионы невидимых деструктивных клеток, разбросанных по дому, по городу.

Сьюзен Сонтаг в работе «Болезнь как метафора» пишет, что раковые клетки, произошедшие от материнской опухоли, основывают колонии в удаленных частях тела. Действуют как имперское государство, захватывая и порабощая новые территории, чтобы принести в них мучительную смерть.

Саня видит во сне двух жирных птенцов в закрытой комнате, птенцы сидят на столе и едят с него. Во сне она хочет открыть окно, раздвинуть плотные шторы, но ничего не получается.

Сонтаг пишет о раке как о пороке взбесившегося обжорства: голодные клетки пожирают организм и не могут насытиться — неконтролируемое восстание как следствие жесткого подавления (чувств, слов, желаний).

Всю осень Саня не видит маму, ей остается только голос.

Мамин голос, который никогда не жалуется: ничего не случилось, чувствую себя более-менее, есть слабость, но это после ковида.

Мамино самоотречение всегда вызывало у Сани восхищение, но теперь она его ненавидит.

Слабость после ковида длится несколько месяцев. Сестра покупает маме новые таблетки, мама пропивает курс полностью.

Как ты, мам? — спрашивает Саня по телефону.

Мне уже лучше, слабость проходит.

Но лучше не становится. Никто об этом не знает, кроме папы. А папа делает вид, что ничего не происходит. То есть тоже как будто ничего не знает.

Они решили молчать, кричит Саня, понимаешь, они так решили, бля! Они не хотели нас беспокоить, что за чушь!

После Нового года сестра едет к родителям, тут все и выясняется. Мама лежит и встает уже редко.

Вызывают скорую.

Маму кладут в палату, делают КТ брюшной полости, диагноз не ставят, говорят: полежите в палате, мы будем давать вам обезболивающие.

Саня звонит после школы, мама говорит, что хочет домой, в палате насекомые, страшный матрас, вчера женщине ампутировали ногу, она кричала.

Хочу домой, говорит мама.

Я понимаю, отвечает Саня.

Но зато я смогла поесть, добавляет мама, нам давали кашу и чай.

Саня злится, повышает голос.

При чем здесь еда, мам, неважно, что вам давали, какой диагноз поставил врач?

Не знаю, подозрение на перитонит, нужно МРТ, у нас его нет, надо ехать в Тверь.

Саня долго ничего не понимает, ни о чем не догадывается, всю осень они лечили ковид, мигрень, отравление, перитонит.

Едут в Тверь. Мама полулежит на заднем сиденье на папиных коленях.

МРТ-диагностка, молодая медсестра не может сделать контраст, не может найти вену. Маму мучают несколько часов, медработники меняются, но добавить контраст не получается. Делают так.

В какой-то момент мама отключается. Вызывают скорую, маму откачивают и отправляют домой.

Пока мама лежит на каталке в коридоре больницы, сестра забирает результат МРТ. Выходит докторка, протягивает бумаги.

Мужайтесь, говорит она, метастазы в печени, костях, почках, все тело ими нашпиговано.

Что нам делать? — спрашивает сестра.

Организуйте ей максимальный комфорт.

Саня слушает сестру по телефону и ревет.

Я приеду, завтра возьму дни за свой счет и билет, говорит она.

На следующий день у Сани температура сорок.

Выздоравливай, говорит мама по телефону тихим голосом, не нужно ехать в таком состоянии.

Саня теряет еще неделю. Время, которое могла бы провести с мамой.

Мама лежит, укрывшись простыней, ей все время жарко, хотя в комнате свежо, прохладно.

Саня держит маму за руку и читает рассказы Зощенко. Мама улыбается — ей нравится Зощенко.

Покажи, как ты ведешь уроки, просит она.

Саня загружает видеозаписи уроков, поворачивает монитор к маме.

Видно, что тебе это нравится — быть в классе, вести уроки, говорит мама.

Саня улыбается.

Да, мам.

У мамы сохнут губы, покрываются тонкой корочкой, и Саня их смачивает, заставляет маму пить. Заставляет ее поесть, одну ложку, две: не могу, постарайся, за Алену, за папу.

Саня сидит рядом и держит маму за руку, не хочет понимать, что все кончено, не может смириться.

Поэтому она ищет. Гуглит