Читать книгу "Штурм Дюльбера - Кир Булычев"

Теперь выгонят генерала Думбадзе, решила Лидочка. Он типичный угнетатель и царский сатрап. И тут же взгляд Лидочки упал на сообщение:

ОТЪЕЗД ГЕНЕРАЛА ДУМБАДЗЕ В СИМФЕРОПОЛЬ

Известного ялтинского градоначальника, с именем которого связаны как светлые, так и многочисленные темные страницы в истории нашего города, вызывают наверх – возможно, в Петроград, где он должен будет дать ответ перед народными избранниками о своих сомнительных деяниях, —

смело утверждала газета, и Лидочке было приятно сознавать, что ее позиции и позиции газеты совпадают.

Лидочка перевернула газету, поглядела на последнюю страницу, где большую часть текста занимали объявления, а над ними несколько кратких колонок – куда более кратких, чем в 1914 году: «Вести с полей боев».

Война все шла и шла, война еще не кончилась… Это было второй невероятной новостью после пропущенной революции.

* * *

До темноты, до редких фонарей и холодных звезд, Лидочка просидела на набережной, глядя издали на платан. В восемь часов Андрюши все не было, и окоченевшая Лидочка побежала по набережной, совсем забыв о том, что ее могут увидеть и узнать, ведь половина Ялты – ее знакомые. Но уже темнело, народу на набережной было мало, да местные жители и не ходят на набережную – что там делать?

Надо было думать о ночлеге, и хоть более всего ей хотелось вернуться домой и увидеть маму, именно этого делать не следовало, пока она не отыщет Андрея и не узнает, что за это время произошло дома.

Добежав до ряда гостиниц, Лидочка замерла, не в силах решить вопрос, куда идти дальше. За свои восемнадцать лет она в гостинице никогда не останавливалась и даже толком не знала, как это делается.

Уже обнаружилось, насколько непродуманно и не подготовлено было ее путешествие. А ведь Андрюше, понимала Лидочка, куда хуже, потому что у него совсем нет денег – она даже забыла ему передать. Когда одна мысль подавляет все прочие, о деньгах забывают. К примеру, в настоящем душераздирающем романе у героини никогда не заболит живот.

Лидочка решила выбрать гостиницу чистую и имеющую хорошую репутацию. Это было несложно, потому что репутации гостиниц были всем известны.

Сначала она зашла во «Францию», но там у нее потребовали документы – а какие могут быть документы у вчерашней гимназистки, которая живет со своими родителями?

Остановилась Лидочка в номерах «Мариано», где было тихо, пустынно, холодно, а портье долго разглядывал Лидочку. Лидочка вписала фамилию – Берестова. Портье – желтый, скучный, цветом и блеском лысины как старый бильярдный шар – прочел фамилию, и она ему ничего не сказала. Потом получил деньги за три дня вперед (как же иначе, если мадемуазель без багажа?), кинул на стойку ключ с большой деревянной грушей и сказал:

– С водой перебои, повар уволился – кушать будете в кафе, но если скажете мне или горничной – принесем чаю.

Глаза у портье были шоколадные, непроницаемые, будто взболтали какао без молока.

Лидочка поднялась на второй этаж – номер был длинный, как пенал. У двери был прикреплен рукомойник, в котором не было воды. Шкаф, кровать и столик вытянулись в струнку, иначе по ширине аршинной комнаты ничего бы не поместилось. Окно было узкое и выходило на двор.

Лидочка стояла у темного окна, глядела в ночь, в тщании понять – что же с ней происходит.

Ее не было в этом городе – несколько мгновений? Или два с половиной года? Угадать, сколько же в самом деле прошло времени, было невозможно. Сама она не постарела – по крайней мере так сказало зеркало. Значит, для нее прошло несколько секунд – ну ладно, пускай день… А здесь же в самом деле минуло два с половиной года. И никуда от этого не денешься. Значит, получается, что Лидочка как бы была в летаргическом сне или заколдована злой мачехой. Она спала, прекрасная и неподвластная времени, а весь мир катился вперед по своим законам – умирали и рождались люди, играли свадьбы и погибали на войне – сколько же людей погибло на войне, если война, оказывается, идет уже три года! А чем это кончится? Как мы учили в гимназии – Тридцатилетняя война, Столетняя, война Алой и Белой розы?

Лидочка пыталась вызвать горничную звонком, но никто не откликался, хотя Лидочка слышала, как где-то в конце коридора ссорились женские голоса. Лидочка пошла туда и нашла сразу двух горничных, но они не хотели носить воду, а собирались на заседание женского совета, потому что женщины должны участвовать в революции и бороться за свои права. За водой Лидочка ходила на кухню и оттуда принесла целое ведро. Она тащила это ведро и думала, как быстро люди ко всему привыкают – еще день назад (а для остальных два с половиной года назад) никому и в голову не пришло бы идти на кухню за водой. Нет воды – мы покидаем вашу паршивую гостиницу, и ищите клиентов где-нибудь в другом месте!.. Лидочка понимала, чувствовала, что жизнь изменилась, потому что теперь некому жаловаться. Лидочка беззащитна – и все обыкновенные люди потеряли свои права. Они получили свободу, которую дают людям революции, но это великое право совсем не означает свободы в повседневной жизни – они лишь делают эту жизнь хуже, а людей злее, так что правами могут пользоваться лишь сильные и плохие, а остальные лишаются и тех прав, что происходили у них от существования порядка.

Вымывшись холодной водой, Лидочка пошла на набережную – она проголодалась и надеялась, что ей удастся чего-нибудь купить, если не в кафе, то в магазине, и принести с собой в номер.

Магазин Тарасова, что выходил фасадом на набережную, оказался закрыт, зато по вкусному запаху Лидочка отыскала чебуречную на улице и стоя съела, штука за штукой, пять чебуреков, чем вызвала уважение чебуречника.

– Ты ешь, – сказал он, – а я буду тебя показывать – какие у меня вкусные чебуреки, какие хорошие чебуреки!

Старик говорил добродушно, и Лидочка не обиделась. А торговцу было скучно, потому что никто, кроме Лидочки, к нему не шел.

На удивление мало встретилось Лидочке на набережной знакомых. Почему-то ей казалось, что каждый второй будет узнаваем, – но нет, встретилась ей одна соученица по гимназии, которая шла с подпрапорщиком и, конечно же, никого вокруг не видела, встретился пожилой мужчина из соседнего дома – Лидочка с ним и в старой жизни не здоровалась, а сейчас – тем более.

Лидочка дошла по набережной до платана-свидетеля, но никого там не было, и ноги незаметно привели ее к родному переулку.

«Я только погляжу на окна, – уговаривала себя Лида, – и сразу уйду. Сначала надо найти Андрюшу. Ведь если мне придется снова уплывать в будущее, мама этого не переживет».

Окна на втором этаже не горели, значит, родителей не было дома. Может, они ушли куда-то в гости. Почему-то это показалось обидным, будто родители все эти годы должны были сидеть вечерами дома, слушая, не звякнет ли звонок, не вернется ли единственная дочь.

Впрочем, вернее всего, мать задержалась в госпитале, а отец – в порту.

Тогда Лидочка решилась – она быстро взбежала наверх и, достав из сумочки ключ, сунула его в замочную скважину.