Читать книгу "Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать - Ольга Владимировна Латунова"

воспоминаниях она изображена как кошка в ярко-оранжевых и черных отметинах. Катарину, быстро заслужившую безоговорочную любовь и обожание, знали все гости. Она стала хозяйкой дома, и люди принадлежали ей, а не она им. В одном из писем Эдгар По писал: «Я понял, что повзрослел по еще одному пути, по-кошачьему. И этот путь показался мне очень приятным, и я чувствую, что раскрылся для себя еще больше».

В семье По не было принято называть друг друга полными именами, поскольку церемоний никто не любил. Так, Мария стала Медди, Вирджиния — Сисси, Эдгар — Эдди, а Катарина — Кейт. Кейт и Сисси стали неразлучны. Эдгар По, для которого кошка сделалась другом, даже ревновал Катарину к жене и полагал, что кошка могла бы любить больше его, а не выражать такую безмерную преданность Вирджинии.

В 1842 году у Вирджинии обнаружили туберкулез. Она обладала удивительно красивым высоким голосом и часто пела под аккомпанемент арфы, и вот однажды вечером друзья собрались послушать, как поет хозяйка. Но голос Вирджинии вдруг оборвался, а из горла хлынула кровь. Врач, которого вызвал Эдгар По, обнаружил, что женщина больна, и прописал ей постельный режим. Кошка провела много дней в постели хозяйки, согревая хозяйку своим теплом.

Писателя такая преданность одновременно и восхищала, и раздражала.

Так появился рассказ «Черный кот». А потом страх и неуверенность писателя, нищета, окружавшая его всю жизнь, выплеснулись на страницы других произведений, в которых часто в качестве демонической силы присутствовали коты и кошки. А героинями становились умирающие молодые женщины, очень похожие на Вирджинию.

Помимо алкоголя, Эдгар По был очень увлечен женщинами: он часто влюблялся, но даже от любовниц требовал особого отношения к кошке и всегда замечал, как и кто обходится с его любимицей.

В начале 1840-х гг. супруги жили в Филадельфии, и Эдгар По уже зарабатывал достаточно денег, чтобы нормально содержать семью. Но его преследовали неудачи. Сначала болезнь жены, затем увольнение из журнала, с которым писатель активно сотрудничал, а затем о романах мужа стало известно Вирджинии, обвинившей в своем скором угасании его бесконечных любовниц. В нетопленом доме почти нечего было есть. Катарина, которая временно жила у миссис Клемм, была перевезена в Нью-Йорк, куда решено было переехать всем семейством.

Едва Эдгар По появился в Нью-Йорке, ему стало известно, что его произведения хорошо продаются и известны не только в США, но и в Англии, Франции, Шотландии. Обрадованный и вдохновленный писатель стал работать с удвоенной силой, а Катарина всегда лежала при этом на его плече. Миссис Клемм старалась поддержать в доме уют и ухаживала за умирающей дочерью. В декабре 1846 года дом посетила Мэри Гоув Николс, американская писательница, давно знакомая с семейством и его положением. Многие, как и миссис Николс, посещали По из желания помочь писателю, у которого на руках оказалась умирающая супруга, а бесконечное безденежье не давало возможности купить необходимые лекарства и обеспечить Вирджинии приличное питание. Гости приносили лакомства, старались поддержать Эдгара По и миссис Клемм, которые вдвоем ухаживали за Вирджинией.

Мэри Гоув Николс потом написала:

Она лежала на соломенной постели, закутанная в плащ своего мужа, а на груди у нее лежала большая, черепахового цвета, кошка. Удивительная кошка как будто чувствовала всю свою великую полезность. Плащ и кошка были для страдающей единственными способами согреться, разве только ее муж держал ее руки, а мать согревала ей ноги.

Когда Вирджиния умерла, Эдгар По утратил ту единственную, что удерживала его хоть немного от падения, впал в полубезумие и почти постоянно пил. Жена, умирая, попросила Мэри Луизу Шью (женщину, которая занималась благотворительностью и помогала нуждающимся людям, а посему была частой гостьей в доме По, ухаживая за больной и облегчая ее страдания) не покидать его. Писатель вел себя настолько ужасно, что все друзья отвернулись от него. А вот миссис Шью не оставила его в беде: она ухаживала за ним, пока он окончательно не поправился, и за это время они сильно сблизились.

7 октября 1849 года Эдгар По скончался в больнице, и смерть его до сих пор покрыта завесой тайны. Одни считают, что писатель умер от злоупотребления алкоголем — замерз в придорожной канаве и был ограблен, а уже затем был доставлен в больницу. Но эта версия никем не доказана, как и та, что утверждает, будто Эдгар По подкармливал бродячих котов и кошек, ласкал их, брал на руки и «был укушен бешеной кошкой».

Что же касается Катарины, то ее литературный образ надолго пережил ее саму, а также хозяйку и хозяина.

Кот Мисуф Александра Дюма

Александр Дюма-отец (1802–1870) — один из самых читаемых французских авторов, мастер приключенческого романа. Две самые известные его книги — «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетера» были написаны в 1844–1845 гг. Мы не будем вдаваться в литературоведческие споры о реальном авторстве этих произведений, ибо не это является темой книги. Отметим лишь, что под именем Дюма вышло огромное количество исторических романов, и помимо этого его перу принадлежат также пьесы, статьи и книги о путешествиях.

У Александра Дюма также есть книга «История моих животных», вышедшая в свет в 1867 году, и в ней изложен интересный случай:

Моя мать была жива, а я служил у господина герцога Орлеанского, и это давало полторы тысячи франков.

Я был занят работой с десяти часов утра до пяти часов пополудни.

Мы жили на Западной улице, и у нас был кот по имени Мисуф.

Этот кот упустил свое назначение: ему следовало бы родиться собакой.

Каждое утро я выходил в половине десятого — мне требовалось полчаса на то, чтобы дойти от Западной улицы до моей канцелярии, расположенной в доме № 216 по улице Сент-Оноре, — каждое утро я уходил в половине десятого и каждый вечер возвращался в половине шестого.

Каждое утро Мисуф провожал меня до улицы Вожирар.

Каждый вечер Мисуф ждал меня на улице Вожирар.

Там была для него граница, круг Попилия. Не помню, чтобы он когда-нибудь переступил эту черту.

И что любопытно — в те дни, когда какое-либо обстоятельство мешало мне исполнить сыновний долг, и я не должен был вернуться к обеду, можно было сколько угодно открывать Мисуфу дверь: свернувшись в позе змеи, кусающей свой хвост, Мисуф не трогался со своей подушки.

Напротив, в те дни, когда я должен был прийти, если Мисуфу забывали отворить дверь,