Читать книгу "Правдолюбцы - Зои Хеллер"

— А я Карла О’Коннор, социальный работник. — Она опустилась на стул рядом с кроватью. — Я пришла сюда, чтобы выяснить, могу ли я чем-нибудь помочь. Давай-ка начнем с коляски. Как я понимаю, у тебя ее нет?

Парень резко повернул к ней голову:

— Я не езжу на колясках с шести лет, а скейтборд у меня здесь отобрали. Пусть мне его вернут!

В приемном покое Карле рассказали, что Николас закатил такой скандал, когда врачи «скорой помощи» попытались разлучить его со скейтбордом, что парня едва не поместили в психиатрическое отделение. В больнице ему полагалось одолевать расстояния на кресле-каталке, но, по словам медсестер, стоило Николасу остаться без присмотра, как он сползал с кресла и начинал перемещаться по коридорам рывками с помощью рук.

— Видишь ли. в больнице нельзя пользоваться скейтбордом. Это небезопасно. Но обещаю, при выписке скейтборд тебе отдадут.

— Какое на фиг опасно! — взорвался парень. — Это куда удобнее, чем долбаная коляска!

— Наверное, ты прав, — улыбнулась Карла. — Коляска — сооружение довольно неуклюжее. Но знаешь, все-таки она бы тебе не помешала — там, где запрещены скейтборды.

Парень молчал. Карла заполняла паузу, мысленно припоминая, что у нее лежит в коробке для ланча, принесенного из дома: баночка творога, одно маленькое яблоко, диетическая мятная конфетка. Она уже успела согрешить сегодня, съев миндальный круассан по дороге на работу, а значит, чтобы не выйти за пределы 1500 калорий, предписанных новой диетой, придется выбросить половину творога и отказаться от ужина.

— Пошла на хер! — вдруг завопил Николас, брызгая слюной. — Убирайся отсюда!

— Хорошо, Николас, я скоро уйду. Но сначала надо бы обсудить твою ситуацию с жильем. Если дашь добро, я сегодня же обзвоню разные места…

— Хочешь сдать меня в приют?

— Ну, надеюсь, мы найдем что-нибудь получше.

— Я не пойду ни в какие заведения!

— Но ты ведь не собираешься спать на улице, правда?

— В заведениях живут только дебилы и психи. Ходят все засранные.

— Николас…

— Мне есть где жить.

— Ты имеешь в виду свою тетю? — Утром Карла беседовала по телефону с его разъяренной теткой. «Мне плевать, где он и что с ним. Этот гаденыш украл у меня деньги, а когда я велела ему отдать то, что взял, он накинулся на меня с ножом. Пусть остается на улице, там ему и место…» — Я звонила ей, Николас. Она не хочет, чтобы ты к ней возвращался.

— Выдрючивается.

— Возможно, но…

— Она примет меня обратно.

— Она говорит, что ты украл у нее деньги.

— Что ты несешь, дура! — взревел парень. — А сколько раз она брала мое инвалидное пособие!

— Понятно…

— Пошла на хер!

Сложив руки, Карла крепко прижала их к животу.

— Пожалуйста, Николас, не надо кричать…

— Приперлась сюда и обвиняешь меня в воровстве!

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Твоя тетя…

Николас, разнервничавшись, начал переваливаться с боку на бок, отчего больничная рубашка задралась, обнажив два гладких конусовидных обрубка, торчавших из подгузника. Глянув на подгузник, парень заплакал:

— Ну зачем… зачем они нацепили на меня это?

— Не знаю, — не теряя спокойствия, ответила Карла. — У тебя не было проблем?..

— Я не хожу под себя! — рыдал он. — Я не маленький!

— Николас… — Карла положила ладонь на его плечо.

В мгновение ока парень приподнялся, ухватил ее за шею огромными желтыми ручищами и, сдернув со стула, притянул к себе. Лицо Карлы оказалось прижатым к его обрубкам, а ее ноги беспомощно болтались в воздухе. Она попыталась закричать, но из груди вырвался только полузадушенный клекот. Хватка Николаса становилась все крепче. Карла почувствовала, что он выкручивает ей шею, словно пробку на бутылке. «Он меня убьет», — мелькнуло у нее в голове.

Умирать Карле не хотелось по ряду причин, и далеко не самой маловажной среди них была следующая: все увидят, какой размер юбки носила покойница, — XXXL. Однако, будучи женщиной здравомыслящей и приученной корректировать свои ожидания, она потихоньку начала примиряться с фактом своей кончины, когда вдруг почувствовала, что ее чем-то придавило сверху. Кто-то взгромоздился ей на спину, пытаясь разомкнуть пальцы Николаса, обхватившие ее шею.

Из коридора донесся торопливый топот, затем возгласы и крики различной тональности и громкости. Борьба за ее жизнь длилась целую вечность, но в конце концов пальцы Николаса разжались и человек, оседлавший Карлу, слез с нее. Она перевернулась на спину. Николаса окружили медсестры и санитары. Сквозь частокол их рук и ног Карла увидела искаженное страхом лицо калеки. Он безумно вращал глазами и скалился, как дикое животное.

— Пожалуйста, не делайте ему больно… — простонала Карла.

К кровати протиснулась медсестра со шприцем в руке.

— Все! — воскликнула она несколько секунд спустя, торжествующе потрясая иглой.

Николас обмяк, крики, возня стихли; слышно было только, как тяжело дышат медсестры и санитары.

— Вы в порядке, мисс? — раздался голос. Над Карлой стоял мужчина средних лет с коричневой кожей, круглым пухлым лицом и здоровенным толстым носом. Под тяжелыми веками поблескивали глаза, смотревшие на Карлу с искренним беспокойством. — Вы в порядке? — повторил мужчина. — Надеюсь, я не повредил вам спину.

Его губы очерчивала тонкая, светлая, слегка вздутая полоска кожи, напоминавшая мандариновую мякоть. Карле ни с того ни с сего захотелось дотронуться до этой мягкой полоски пальцем.

— Мисс, вы меня слышите? — спросил он.

Карла медленно села и ощупала пульсирующую шею.

— Хотите воды? — Он протянул ей стакан с носиком.

Это был плотный мужчина, с такими же монументальными руками и ушами, как и его нос. Карла прикинула на глаз, что ее спасителю не помешало бы сбросить килограммов пятнадцать. (Многие полагали, что толстая Карла придерживается более снисходительных эстетических требований, чем ее стройные друзья, но они заблуждались. Годами сражаясь с собственными физическими недостатками, Карла если и добилась каких-либо успехов, то выражались они по большей части в том, что она стала более чутко реагировать на телесные изъяны других людей. Ее подруги, не без угрызений совести утешавшие себя мантрой «по крайней мере, я не такая жирная, как Карла», были бы потрясены, узнай они, сколь безжалостно судит Карла об их фигурах.)

Санитары гуськом покидали палату, с почтительным сочувствием оглядываясь на Карлу. К ней подошла медсестра, горделивая блондинка, очень аккуратная и подтянутая. Униформа на ней была нежно-розовая, с крошечными медвежатами.

— Как вы? — спросила она.