Читать книгу "Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский"

будто размышляя вслух, в обычной своей манере. — Это не только люди без отечества. Это, в основном, офицерские и унтер-офицерские кадры. Причем не только имеющие боевой опыт мировой и гражданской войн, но и участвовавшие в междоусобицах в Китае. Из их среды и вербуют диверсантов для засылки в Советский Союз, вербуют охотников до любых антисоветских провокаций. Теперь же к ним присоединятся еще и наемники из Европы. Набирается немалая военная сила. Вот тебе и бред… Согласен?

— Пожалуй, в нынешней ситуации…

— А коль согласен, Антон Владимирович, не торопись сбрасывать со счетов военную эмиграцию. И… — Берзин сделал паузу и усмехнулся. — И настраивать себя на безмятежный отдых после трудов праведных.

— Не понимаю.

— Чего уж тут не понять? Надумали мы направить тебя теперь в Китай. Погулял по Елисейским полям — погуляй по шанхайскому Банду.

Путко оторопело посмотрел на Старика. Он ожидал чего угодно, только не этого. После разговора с Ольгой сам он принял твердое решение… Подобравшись, выпрямившись на стуле, с твердостью начал:

— Я — строевой командир. Кадровый военный. Я хочу в армию.

Павел Иванович вернулся к столу, сел в кресло. Уже не насмешливо, а с сочувствием поглядел на Антона:

— Мы не с бухты-барахты решали. И пришли к выводу, что выполнить задание ты сможешь лучше, чем кто-либо другой. Задание чрезвычайно важное. Дело идет к войне…

Он ссутулился за столом, будто явная тяжесть легла на его плечи. И Путко тоже словно бы ощутил гнет этой тяжести. Он и Ольга, их личные планы — какая малость…

— Понятно, Павел Иванович.

Берзин, дав возможность товарищу свыкнуться с неожиданным предложением, продолжил:

— Роль прежняя. Та же «легенда». Ты говорил, что Милюков нынче в дружбе с Деникиным. Очень хорошо. Лучшей рекомендации, чем от бывшего верховного, для беляков в Шанхае — Харбине не сыскать. Посему постарайся, чтобы профессор представил тебя генералу. Ты же в свою очередь должен заполучить уже от Деникина письма кому-нибудь из главарей эмиграции. Письма станут твоими верительными грамотами.

— Постараюсь.

— Не удастся с Деникиным, заручись рекомендациями от Кутепова или Лукомского, на крайний случай — от генерала Миллера. Но такие письма хуже, они связаны с конкретными заданиями парижского военного центра, РОВС и могут связать тебе руки. Твоя же главная роль — наблюдатель, прибывший из Франции с неким секретным поручением. Не ты их, а пусть они тебя обхаживают. Так больше узнаешь. — Он снова подошел к карте. — Поначалу обоснуешься в Шанхае. Акклиматизируешься. Затем придется перебраться сюда, — он постучал пальцем по листу, — в Северную Маньчжурию, в Харбин — «русскую белоэмигрантскую столицу», одновременно и центр управления КВЖД. — Посмотрел на разведчика. — Смысл нового задания: держать нас в курсе планов белогвардейщины, направленных против советского Дальнего Востока, Сибири и Забайкалья. Задача ясна?

— Так точно, товарищ начальник управления.

Берзин дружелюбно улыбнулся:

— Даю две недели отпуска. После подготовки. Перед отъездом.

Антон просиял. В нынешних условиях — щедрый подарок.

Прежде чем выйти из кабинета, спросил:

— Павел Иванович, а как с Никитой? С Никитой Треповым?

— Надеюсь, все будет в порядке. Он хорошо помог нашим товарищам. — Берзин твердо посмотрел на Путко. — Будет в порядке.

Глава пятая

Генералу Чан Кайши предстояла встреча с полномочным представителем английских финансовых и политических кругов.

С персонами такого рода ему еще не доводилось общаться: с «янгуйцзы»[11] он поддерживал контакты через посредников. Единственный раз встречался с западными «чертями», да и то с корреспондентами, накануне отъезда из Кантона вдогонку наступавшей на север Национально-революционной армии. Тогда репортеры наседали, добиваясь, чтобы он, новый главнокомандующий, подробно рассказал им свою биографию. Чан Кайши отделался общими фразами. Представители прессы остались обескураженными: главком показался им чересчур молодым и непредставительным. Почему-то их заинтриговала золотая серьга в его ухе. Они к тому же решили, что Чан — горький пьяница. Это он-то!..

С кем из англичан предстояла ему встреча теперь?.. Этого он не знал. Вряд ли соизволит пожаловать сам английский посланник Майлс Лэмпсон. До сдачи Чжан Цзолинем Пекина он, как послы и посланники других держав, был аккредитован при центральном правительстве. Теперь и англичане, и американцы, и японцы, а с ними и все иные тянут, не торопятся признать Чана. Хотят получить от него заверения в лояльности. Что ж, он даст их…

Гость пожаловал. Сухопарый дылда с седыми густыми волосами, контрастировавшими с бронзово-загорелым лошадиным лицом. Маленькие, глубоко сидящие светлые глаза в лапках морщин сдвинуты к переносице. Вместе с англичанином приехал и «сэр Роберт Хотун», пожилой надменный Хэ Тунь, чье имя было известно всему политическому, финансовому и торгово-промышленному Китаю и чье присутствие при конфиденциальной встрече служило лучшей визитной карточкой для сохраняющего инкогнито чужеземца, лаконично представившегося: «Смит» — фамилия столь же распространенная в Англии и столь же безликая, как Чан или Чэн в Поднебесной. Хэ Тунь являл собой вариант «папаши Чарли», только в великобританской ипостаси. Имя его не сходило с полос газет, его круглая безволосая физиономия сияла на страницах и даже на обложках иллюстрированных журналов: ему, одному из директоров Гонконг-Шанхайского банка, совладельцу индокитайской пароходной компании, а также торгово-пассажирской линии Гонконг — Кантон — Макао, совладельцу судостроительных верфей, директору гонконгской компании городского транспорта — и так далее, и тому подобное, есть что рекламировать. У компрадора — паспорт подданного английского королями всю жизнь он прожил в отторгнутой от Китая английской колонии Гонконг. Теперь же энергично подбирается к Шанхаю, имеет виды и на Север, на вотчину Чжан Сюэляна. «Сэр» в прибавлении к его преобразованной на чужеземный лад фамилии звучит не как фамильярное «папаша Чарли» и означает не только общепринятое обращение в англоязычных странах, — особым королевским вердиктом Хэ Туню был присвоен титул баронета Великобритании.

Чан Кайши принял визитеров в новом своем имении под Нанкином, в ухоженном парке с фонтанами, гротами, каменными, на скалах, беседками над рекой и с затейливыми строениями старинной традиционной архитектуры. Отдохнув с дороги, прогулявшись, совершив обеденную трапезу — сухопарый англичанин без брезгливости отведал изысканнейшее блюдо «бой дракона с тигром», приготовленное из змеиного и кошачьего мяса, что свидетельствовало о долговременном пребывании европейца на Востоке, — насладившись игрой на лютнях, — играли хорошенькие девушки, приглашенные из перворазрядного «цветочного домика», — гости и хозяин приступили наконец к беседе.

Мистер Смит начал довольно безапелляционно:

— Как сказал недавно в палате общин сэр Чемберлен, Великобритания решительно заинтересована в оздоровлении обстановки в Китае. Однако, какое бы правительство ни выкристаллизовалось из теперешнего хаоса, мы бы хотели высказать ему несколько пожеланий.

Переводил Хэ Тунь. Чан Кайши достаточно хорошо знал английский, чтобы дословно понимать «сивого коня» и даже разговаривать с ним, но время на перевод давало ему возможность лучше