Читать книгу "Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон"

Девушка замерла, все еще держа руки над головой, дыхание ее вырывалось из груди судорожными вздохами. Хаксли ушел. Вот так — просто взял и ушел. Холодный сквозняк привел ее в чувство. Девушка невольно опустила взгляд — и ахнула. Так вот почему он ушел — чтобы пощадить ее скромность. Ведь, несомненно, прозрачный ночной наряд не столько скрывал фигуру, сколько выставлял напоказ. Он все видел! Она танцевала перед ним, точно падшая женщина, демонстрирующая свои прелести.

— Не останавливайся.

Второй раз за вечер Линдсей испуганно подпрыгнула и тут же ощутила, как кончики пальцев виконта скользят по ее спине, между лопатками вниз, к талии.

— Танцуй, радость моя. — Сильные руки повернули девушку так, что она почти уткнулась лицом в полуобнаженную грудь Эдварда. — Какая ты тоненькая. Такая обольстительная, но совсем крохотная. Теперь, куда бы я ни пошел, ты так и будешь стоять у меня перед глазами — такой, как сейчас. Как очаровательно ты кружилась. Ты очаровала меня, мое прелестное видение.

Жар его тела обжигал Линдсей.

— Я не хотела никого очаровывать, честное слово. Сильная мужская рука у нее на талии была такой горячей, словно касалась голой кожи.

— Ты просто чудо. Сдается мне, этот зануда месье Гонди не учил тебя вальсу.

Линдсей задохнулась.

— Ну конечно. И графини специально предупреждала, что вальс считается неприличным танцем. Особенно для леди и джентльменов из высшего света.

Хаксли рассмеялся, запрокинув голову.

— Антония-то? Бьюсь об заклад, она при случае сама не прочь выставить ножку в вальсе, если блажь в голову придет. Да ведь… — Он тряхнул головой и чуть подвинул руку на талии девушки вверх, так широко расставив пальцы, что едва не касался кончиком большого пальца ее груди. — Хватит об Антонии. Уверяю тебя, вальс нередко танцуют на балах. Словом, успокойся.

Девушка не могла сдержать любопытства:

— Но почему, милорд? А тетя Баллард говорила, есть еще худшие танцы. Насколько я понимаю, любая дебютантка скорее умрет, чем согласится их танцевать.

— Абсолютно верно. И когда-нибудь ты сама все поймешь, если захочешь… когда станешь моей женой. Вот тебе, кстати, и ответ на твой вопрос. Балы — все равно что ярмарка невест. А ты не ищешь мужа. Ты уже нашла.

Линдсей с трудом сглотнула и, набравшись мужества, чуть откинулась на поддерживающую ее сильную руку, чтобы заглянуть в лицо Эдварду.

— Об этом-то я как раз и хотела с тобой поговорить, Эдвард.

Но говорить было трудно. В жизни она не то что не видела — даже не могла представить себе такого красавца.

— Я решил научить тебя вальсу. Дай-ка руку. — Эдвард так и не оставил своей возмутительной привычки делать вид, будто не слышит, что она к нему обращается. Вдобавок он придвинулся ближе, так что девушке пришлось еще сильнее откидываться назад, чтобы смотреть ему в лицо.

— Вот так, — похвалил он, беря ее за руку. Линдсей и не думала сопротивляться. — А вторую положи мне на плечо.

Еле дыша, Линдсей коснулась кончиками пальцев рукава Эдварда чуть повыше локтя. Класть руку на плечо партнеру было бы довольно затруднительно, ведь девушка едва дотягивалась туда макушкой.

— Отлично. А теперь я тебя поведу.

Вздрогнув от неожиданности, она попыталась отстраниться, но виконт удержал ее, крепче притягивая к себе — так крепко, что тела молодых людей соприкоснулись.

Негромкий ласковый смех взъерошил локоны у нее на макушке.

— Не дергайся. — Эдвард начал напевать медленный приятный мотив низким, басовитым голосом, его грудь находилась в опасной близости от лица Линдсей. — Слушайся меня. И раз, и два, и раз, и два, поворот, и раз, поворот, и раз, и два. Молодец.

— Хорошо.

Не так уж и хорошо. Девушка спотыкалась на каждом шагу и вздрагивала от каждого прикосновения.

— Ну-ка успокойся. — Голос виконта стал строже. — И слушайся, моя нареченная. Пора тебе научиться делать то, что положено.

— Я как раз и собиралась поговорить с тобой об этом, — повторила Линдсей, снова цепляясь за его слова, и серьезно заглянула в лицо Эдварда. — На самом деле я не…

Она умолкла. Наклонив голову набок, Хаксли так пристально смотрел на ее губы, что это смущало, мешая говорить.

— Я не думаю…

— Ну и не думай, любовь моя.

Твердые, но нежные губы Эдварда снова подчинили девушку своей власти, и она покорно запрокинула голову ему навстречу.

Как сладко твое дыхание. Ты готова любить, готова стать моей.

Поцелуй стал более настойчивым. Виконт легонько потянул зубами нижнюю губу девушки, и она ощутила, как его язык скользнул внутрь ее рта.

Линдсей услышала слабый блаженный вздох. Неужели ее собственный? Неужели в нем звучала мольба? Они все еще покачивались на месте, и через несколько секунд Хаксли оторвался от ее губ и, подняв голову, снова принялся напевать медленный вальс. В уголках темных, обсидиановых глаз тоже затаилась улыбка.

Линдсей только что не висела в его объятиях. А что оставалось делать, раз уж он так крепко прижимал ее к себе? Рубашка Эдварда распахнулась, и лишь тоненький пеньюар отделял грудь девушки от его тела. Закрыв глаза, Линдсей почувствовала, что ею завладевает какая-то неведомая сила. Затвердевшие груди мучительно ныли.

— Да, — прошептал виконт, словно поняв, что с ней творится. — Да, моя прелесть, ты готова к любви. Уже скоро.

Девушка рванулась прочь, но и эта попытка увенчалась лишь тем, что он еще сильнее притиснул ее к себе.

— Скоро. — В голосе его появилась легкая хрипотца.

И когда это его мощная нога нашла путь между ее ногами? Эдвард так сильно прижимал к себе трепещущую пленницу, что та уже почти оседлала ее. Бессильная противостоять буре ощущений, что вызвало в ней это положение, Линдсей откинула голову назад.

— Какая ты теплая, — прошептал Эдвард. — Я хочу тебя видеть.

Чуть отстранившись от девушки — поток упоительных ощущений, захлестывавших ее, на миг прервался, — виконт развязал завязки пеньюара. Облачко шелка с шелестом сползло на пол и сверкающей лужицей растеклось у их ног.

— Ну, Линдсей. Пришло время дать тебе еще один урок.

— Снова танцы? — пробормотала она, разочарованная сама не зная чем. — По-моему, с меня хватит на сегодня.

— Увидишь, тот танец, что я придумал, тебе понравится. Не выпуская ее руки, он отвел безропотную девушку к окну, к серебристому лунному свету, и, встав у нее за спиной, обвил рукой тонкий стан, заставив опереться головкой ему о плечо.

— Я хочу научить тебя танцу твоего тела, радость моя, чудесным вещам, которые ты можешь делать с моей помощью.