Читать книгу "Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма - Вольфганг Штрик"

решениями. Государства и правительства, жаждущие стимулировать экономический рост в малоразвитых регионах, с завидным постоянством прибегали к таким методам, как субсидирование заработной платы, стартовые гранты для начинающих свое дело, инвестиционные гранты, налоговые скидки в связи с износом оборудования, налоговые льготы и государственные инвестиции в местную инфраструктуру. В каждом случае подобные меры вмешательства оказывались чрезвычайно дорогими, а эффект от них можно было ощутить лишь в долгосрочной перспективе, и то не всегда. Наглядные примеры – Меццоджорно в Италии и «новые» федеральные земли в бывшей ГДР, присоединенные к Западной Германии после 1990 г.

Что касается Италии, то в послевоенные годы правительство и европейское сообщество направляли значительные суммы в развитие экономики южной части страны для того, чтобы постепенно нивелировать разницу между севером и югом. Если в начале 1950-х годов доход на душу населения в Меццоджорно[145] составлял менее половины от среднего дохода по Италии, то к концу периода послевоенного роста в 1970-х годах разница сократилась до 33 % (рис. 3.9). После этого в середине 1990-х годов она опять достигла 45 % и к 2010 г. чуть снизилась – до 41 %[146].

В социологической литературе экономическая отсталость итальянского юга, кажущаяся поистине неискоренимой, обычно объясняется его традиционной социальной структурой, в том числе господством местных властных элит, боящихся потерять свои позиции в процессе капиталистической модернизации. Как пишет Йенс Беккерт, капиталистическая экономика предполагает такое социальное устройство, которое допускает и поощряет ориентацию повседневного поведения на базовые принципы конкуренции, креативности, коммодификации и кредитования («4 К») [Beckert, 2012]. Стандартная экономическая теория отличается от социологической своего рода антропологической верой в то, что подобные поведенческие ориентиры универсальны для всех людей[147]. И потому экономистам трудно понять, почему регионы вроде Меццоджорно отказываются реагировать на многочисленные «стимулы», предъявленные капиталистической рационализацией, и почему лишь внедрения современных институтов вроде капиталистической частной собственности недостаточно для того, чтобы запустить капиталистическую модернизацию.

Рис. 3.9. Италия: чистые трансферты в Меццоджорно и разрыв в доходах, % ВВП, 1951–2008 гг.

Источник: Daniele V., Malanima P. Il prodotto delle regioni e il divario Nord-Sud in Italia (1861–2004), Italia (1861–2004) // Rivista di Politica Economica. 2007. P. 267–316.

Даже специалисты затрудняются сказать, сколько именно средств Италия и Европейское сообщество затратили на содействие региональному развитию в Меццоджорно и экономическое выравнивание Италии, в том числе и потому, что методы расчета неоднократно менялись, а соответствующие институты все время реформировались[148]. Согласно наиболее достоверным оценкам, объем чистых трансфертов в Меццоджорно сегодня составляет 4 % от итальянского ВВП, пик этих выплат пришелся на 1980-е годы и достиг 5 %, затем – на первом этапе консолидации государственных бюджетов – он снизился в конце столетия до 3,4 % (рис. 3.9)[149]. Несмотря на столь серьезные вливания, южная Италия остается наглядным примером того, как региональные программы развития могут не привести к желаемому результату в силу своих уникальных политических и социальных обстоятельств. Сегодня почти все признали, что помощь итальянского правительства осела в местных властных структурах и была использована для укрепления традиционного кланового господства. Между тем партии Италии, прежде всего Democrazia Cristiana (Христи анско-демократическая партия), научились использовать средства, отпущенные на региональное экономическое развитие, для приобретения политической поддержки, в том числе в виде гарантированных голосов избирателей. Снисходительность итальянцев-северян к столь внушительным трансфертам югу была возможна лишь потому, что левые силы преподносили выравнивание качества жизни на юге как национальную идею и проявление национальной солидарности, а также потому, что Евросоюз с самого начала решительно поддерживал итальянскую региональную политику[150]. Когда в 1980-х годах поддержка закончилась, общественность обратила внимание на тот факт, что внушительные ресурсы, потраченные на региональное развитие юга, не только не помогли сблизить две части страны, но даже на протяжении десятилетия лишь увеличивали разрыв между ними. С этого момента можно констатировать рост протестных настроений против дальнейших программ помощи; наиболее активно эти настроения выражает сепаратистская североитальянская региональная партия «Лига Севера».

На примере Италии можно увидеть, что региональная политика роста и развития, постольку поскольку риторически она предусмотрена в том числе и для валютного союза, должна решить две тесно связанные между собой проблемы. Во-первых, каким образом в рамках традиционной социальной структуры использовать средства, направленные для стимулирования экономического развития, так, чтобы запустить самостоятельный рост и со временем сделать свое участие в нем ненужным. Иными словами, речь идет о том, чтобы средства помощи использовать инвестиционно, а не потребительски, каким бы сложным ни было это различие в отдельных случаях. От того, удастся ли когда-нибудь решить проблему эффективности региональной политики, зависит, будут ли готовы регионы-доноры оказывать помощь. Во-вторых, необходимо прояснить, кто осуществляет контроль за использованием средств, выделяемых для стимулирования роста, или, говоря иначе, каким образом должен распределяться контроль между центральным донором и локальным реципиентом, между центром и периферией. Слишком высокая концентрация локального контроля может привести к тому, что средства будут использоваться потребительски, а не инвестиционно; в условиях же слишком высокой концентрации центрального контроля возникает опасность игнорировать местные условия при осуществлении властных полномочий. Имеющаяся здесь проблема, которую необходимо разрешить, является проблемой управления. К значимым факторам относятся политическая и правовая структурная организация региональных органов государственной власти, которые образуют институциональную связь с центром, региональные социальные структуры и политическая зависимость центра от поддержки периферии.

Что касается Германии, то после ее воссоединения более всего опасались того, что получившиеся из бывшей ГДР «новые федеральные земли» станут «немецким Меццоджорно». За два последовавших десятилетия федеральное правительство затратило значительные средства на выравнивание уровня жизни и экономической конкурентоспособности восточных земель с западными. Но и здесь сохранялись опасения, что помощь пойдет, скорее, на потребление, а не на инвестиции. К 1994 г. разрыв в доходах между двумя частями страны снизился с 60 до 33 % от среднего дохода по стране (рис. 3.10). После этого потребовалось вновь полтора десятилетия для того, чтобы сократить этот разрыв еще на 6 %. Этот процесс сопровождался ежегодными нетто-трансфертами, составлявшими в период с 1995 по 2003 г. от 2,8 до 4 % ВВП, впоследствии они упали до 3 %; в 2012 г. они уже составляли около 3,3 %, т. е. на 0,5 % ниже уровня Италии. Так как население «новых федеральных земель» составляет чуть более 20 % от общего населения Федеративной Республики, в то время как население Меццоджорно в Италии уже на протяжении десятилетий равно 35 %, то в Германии легче было не только найти средства, но и передать их относительно небольшому числу бенефициаров. Навскидку Италии необходимо тратить 6–7 % ВПП для того, чтобы соответствовать эффективному уровню трансфертов Германии.

Рис. 3. 10. Германия: чистые