Читать книгу "Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов"

Около дома Макаровой, хорошо известного Метлицкому, они провели не более десяти минут. Стукнули в дверь на втором этаже, где проживала женщина (чем черт не шутит?), Бабушкин поболтал с соседкой, называя ее по имени, и когда стало ясно, что новой информации не прибавилось, выехали со двора.

Решение напрашивалось само собой.

– Едем на пост за поселком, – заявил Метлицкий. – Если джип выезжал, его должны были заметить.

– Об этом можно было спросить старшину, – сказал Бабушкин. – Ему связаться с тем постом – один раз тангенту на рации нажать.

– Не нравится мне этот мент. У него рожа продажная.

– Нельзя так о милиционерах, товарищ милиционер, – вздохнул Бабушкин. – Семипятов – человек заслуженный.

Метлицкий спорить не стал: Бабушкин для него был местным.

На посту, оборудованном точно так же, как и пост на въезде, скучал старший сержант. На вопросы инспектор отвечал бойко, говорил много лишнего, стараясь угодить большому человеку из области – в поселках любой человек из области большой – и если бы его спрашивали не об одной машине, а о пяти, то беседа могла бы затянуться до вечера.

– Ладно, ладно, спасибо, – поблагодарил Метлицкий, уже не зная, как отделаться от сержанта, который следовал за ним и продолжал говорить. – Я понял, черный джип из поселка не выезжал.

И принял решение.

– Будем гонять по Ордынску, пока не наткнемся на джип, – Метлицкий крутанул руль и свернул в переулок. – Его, конечно, могут поставить в гараж, если водитель приехал к родственникам. Но в этом случае старшина должен был знать этих родственников, а не крутить луну. Значит, родственники отпадают. Чужого в свой гараж не поставят. Машина должна где-то светиться свежей кляксой.

Через полчаса стало ясно, что в Ордынске джип отсутствует. Не помогли даже разведбеседы Бабушкина со всеми, кто встречался на дороге, и это было уже чересчур. Кто-то лгал – либо старшина, либо сержант, либо все, кто оказывался на пути «рубоповской» машины.

– Скажите, Бабушкин, – задумчиво проговорил Метлицкий, остановив авто в тени раскинувшей лапы над дорогой столетней ели, – а у вас тут нет подземных стоянок? Может, это главе администрации машину выделили, да тот ее к себе под дом загнал?

Следователь откровенно нервничал. Отвечать на риторические вопросы Бабушкину не хотелось. У главы была «Тойота», подземного гаража у него не было, а гараж администрации они только что посетили.

– Идея, конечно, шаткая, но все-таки… – пробормотал Бабушкин, подпирая голову рукой и шевеля пальцами. – Эта дорога ведет к Орде. Это такая речка, майор… Может, они туда спустились?

– Очень шаткая идея, – заверил Метлицкий, – приехать в Ордынск и спуститься к берегу.

– Я готов выслушать более приемлемую.

Не ответив, майор включил передачу и стал двигаться по пологому асфальтированному спуску.

– Шаткая, говоришь… – глухо проговорил Бабушкин, вглядываясь в очертания черного внедорожника в трехстах метрах от себя. – Я тебе одно могу сказать – у деда Фомина родственников на джипах нет. Самогоном не торгует, да и вряд ли к нему могли приехать из города на «Крузере», чтобы купить первача. Задолжать миллион братве он тоже не мог. Тогда какого черта эта тачка делает у его дома?

Выяснить это можно было только одним способом.

– Прав ты, конечно, – вздохнул Метлицкий, направляя машину к дому Фомина. Машина съехала на слежавшуюся пыль и теперь находилась в эпицентре пыльной бури. Раздражаясь все больше, майор нажал на акселератор, и автомобиль выскочил на грунт. – Но быть того не может, чтобы мы, войдя в эту халупу, увидели и Мартынова, и Марию, и англоязычных захватчиков. Бред. Я вообще не понимаю, зачем повелся на твои призывы…

Но, приоткрыв калитку, он вынужден был стремительным рывком выдернуть из-за скрытой поясной кобуры «Глок» и замереть на месте.

Бабушкин за спиной гренадера Метлицкого тоже превратился в статую. Неизвестно, чем приторговывал Фомин, но картина, открывшаяся глазам обоих милиционеров во дворе его дома, их, надо сказать, поразила.

У самой калитки, едва не касаясь головой ограды, лежал детина лет тридцати. Закатившиеся глаза его свидетельствовали о глубоком обмороке, а распухшее лицо – о переломе верхней челюсти. Оценив ущерб, нанесенный здоровью неизвестного, Метлицкий почувствовал легкий мандраж. Если бы на месте ушиба виднелась рваная рана, то можно было бы смело утверждать, что несчастного ударили по лицу бейсбольной битой или любым другим предметом, похожим на нее. Однако на лице потерпевшего не было ни ссадины, а невероятных размеров гематома говорила о том, что били рукой. И ударить так мог только боксер.

Полчаса назад, не больше, оценив цвет повреждения, определил майор время нанесения удара. И отметил про себя, что одежда на потерпевшем довольно дорогая.

Тут же он услышал у себя за спиной:

– Возле будки, рядом с шавкой – пистолет.

– Я его увидел, едва вошел во двор. Стойте здесь, Бабушкин, я в ответе за вашу пенсию. – Сняв предохранитель, Метлицкий кошкой проскользнул в сени и потянул за ручку дверь, ведущую в дом.

Как и Мартынов двадцать пять минут назад, майор остановился на пороге как вкопанный.

Глава 4 ЧАЕПИТИЕ ПО-ОРДЫНСКИ

Расслабившись, босс охраны «Хэммет Старс» рассмеялся и покачал головой:

– Даже спрашивать не хочется, что ты еще вспомнил…

Мартынов, глядя на дульный срез пистолета, следил за движением указательного пальца Вайса.

– Один вопрос, – сказал он, поняв, что спусковой крючок добрался до своей критической точки. – Как ты будешь выбираться из России?

– Как там у вас говорят: «Yazyk do Kieva dovedet»?

– До Киева такой язык теперь, быть может, и доведет. Но вот в России он тебя доведет только до дверей, над которыми будет висеть вывеска «ФСБ». Ты как та корова, Вайс – где ходишь, там гадишь. Если все лепешки, что ты набросал здесь за неделю, за тобой собрать, то язык твой тебя доведет только до острова Огненный. Это что-то вроде вашего Алькатраса.

Слово «Алькатрас» Вайс уже не слышал. Рядом с Мартыновым что-то взметнулось в воздух и, описав кривую, ринулось на него. По мере приближения разрывающего уши свиста становилось ясно, что это обыкновенный чайник, однако не придавать этому значения было нельзя. Во-первых, чайник запущен Мартенсоном, который если и решает что-то бросить, то делает это сильно и точно, а во-вторых, чайник был уже без крышки и… черт его знает, когда этот Мартенсон успел ее снять!..

Отстраниться или нагнуться было невозможно, Вайсу мешали возраст и отсутствие сноровки. Чайник летел по прямой как заряд из катапульты и, когда в глазах Вайса вспыхнул огонь, а потом по этому огню прошлось пламя кипятка, он закричал. Ударившись обо что-то спиной, а после локтем и головой, он понял, что лежит на спине, а лицо, обваренное кипятком, пузырится и горит огнем.