Читать книгу "Инквизитор. Раубриттер - Борис Конофальский"

Меделус начал читать:

— Девице Брунхильде Фолькоф в случае, если примет она руку графа фон Малена, будет передано в имение во Вдовий Ценз поместье Грюнефельде. В поместье том пахотной земли четыре тысячи десятин. Лугов, покосов, выпасов, опушек и полян пять тысяч десятин. Охотничьих угодий и лесов двенадцать тысяч десятин. Мужицких хозяйств двадцать два, семнадцать дворов в крепости, остальные свободные. Так же имеется мельница на воде, что принадлежит владетелю поместья. Через поместье проходит хорошая дорога, стоит там трактир и кузня. Но те имеют своих хозяев и только приносят аренду. Поместье дает доход в девятьсот талеров в год урожайный.

Юрист сделал паузу, посмотрел на Волков и продолжил:

— После кончины графа графиня вступит во владение Вдовьим Цензом, если к тому времени разродится ребенком любого пола или будет обременена.

— Дозвольте взглянуть документ, — сказал брат Семион, когда нотариус закончил чтение.

Девятьсот талеров годового дохода! Семнадцать дворов крепостных мужиков! Это в два раза больше, чем было мужиков у него самого. Да, не мелочился граф. Видно, и вправду Брунхильда крепко присушила его. Волков даже стал уважать старого графа. Не жадничал старик. Уж, если что-то хотел, то не скупился.

— Что ж, — произнес брат Семион, — вижу, что на этом документе печать гильдии Нотариусов города Малена. Значит, намерения графа серьезны.

— Смею вас заверить, — произнес Меделус, — что намерения графа более, чем серьезны. Граф в нетерпении ждет вашего ответа и молит Господа, чтобы вы были к нему благосклонны. Граф передает вам, что все расходы по свадьбе берет на себя. И в свадебный дар передаст невесте еще и две тысячи талеров серебра. А приданного от вас потребует две перины и две нижних рубахи для девицы Фолькоф, больше ничего. Но просит вас об отказе от пышных свадебных тожеств. Свадьба будет проста и тиха. Он не хочет большого шума. У него и так будет много прений по поводу этой женитьбы с его родственниками. — Нотариус понизил голос, — сами понимаете, кавалер, его наследники будут не в восторге от того, что такой лакомый кусок, как Грюнефельде, уйдет вашей сестре.

— Я подумаю, прошу на размышление три дня, но коли согласие дам, выставляю условие, я хочу, чтобы таинство венчания проводил сам Епископ Маленский, — твердо говорил Волков. — И чтобы венчание было в кафедрале города Малена, а таинство было записано в кафедральную регистрационную книгу.

— Сие приемлемое требование, — согласились нотариусы, переглянувшись. — Мы передадим его графу, и думается нам, что никто против вашего желания возражать не будет.

— Ну, а раз так, то теперь, господа, прошу вас быть моими гостями и отобедать со мной.

— Мы бы с радостью, — заверил его старший нотариус, — но хотим вернуться ко графу сегодня, чтобы передать ваш ответ, а если сядем тут обедать, так до ночи вернуться не успеем.

Как уехали они, Волкову стали подавать обед, рядом сидел умный монах и в какой уже раз перечитывал бумагу.

— Очень щедрое предложение, — говорил он, — госпожа Брунхильда получит достойное вспомоществование после смерти графа, главное — ей понести и родить. Но при ее-то привлекательности даже старый граф на то сподобится.

Он явно был доволен, будто это ему предлагали поместье. Он буквально светился. Так улыбался, что кавалеру захотелось сжать свой рыцарский кулак и дать ему по его сияющей физиономии. Все дело было в том, что Волкову плевать было на поместье. Плевать!

Он не собирался отдавать Брунхильду. И чем сильнее ее просили, чем больше ей сулили, тем меньше он хотел ее отдавать. Сейчас он сидел и думал, как отказать графу. Только лишь об этом. А еще он думал о том, что она станет графиней и получит свадебный приз в две тысячи талеров и поместье по Вдовьему Цензу. И, может, так ей будет лучше, но… Станет ли лучше ему без нее? Нет. Перебьется она без графского достоинства.

Перебьется без серебра и поместья. Она останется при нем. И даже уже женитьба на ней перестала казаться ему оскорбительной. Он уже и не вспоминал, что она была трактирной девкой когда-то.

Когда же то было! Плевать на то. Все, чего он сейчас хотел, так это что бы она всегда была при нем, больше ничего. И если при этом она потребует от него вести ее под венец, то… Он согласится.

И он нашел способ отказать графу. Он собрался сказать тому, что она ему вовсе не сестра, а беспутная девица, подобранная им в деревне Рютте.

— …И неплохо было бы в то поместье съездить, посмотреть, каково оно, — бубнил брат Семион.

— Дай-ка мне бумагу и перо, — сказал Волков, не слушая его.

Пока монах отходил за письменными принадлежностями, на дворе раздался шум. Крики какие-то, и явно звучало его имя. Он насторожился и прислушался. Так и было:

— Господин дома? Дома? — кричал высокий голос, обладатель которого готов был сорваться на плач.

— Что там еще? — Волков встал. — Мария, кто там?

— Я сейчас выясню, — обещал монах и быстро пошел к двери.

Но не успел до нее дойти. Сначала в дом влетела перепуганная Мария, потом вошел Максимилиан, а за ним вбежал мальчишка.

Это был младший сын жены Брюнхвальда. Кавалер не знал его имени. Он не мог говорить, от волнения он подвывал и задыхался.

— Прекрати выть и успокойся. Говори, что случилось? — строго сказал кавалер.

— Господин, — всхлипывал мальчишка и тут же подвывал, — господин, ротмистра убили!

Тот страх, к которому Волков почти подготовился, навалился на него:

— Кого? — строго спросил он. — Да прекрати ты выть! Кого, говорю?

— Брю… Брюнхвальда, господин! Ротмистра Брюнхвальда.

— Кто? — мрачнея, спросил кавалер.

— Ротмистра Брюнхвальда, господин, — мальчишка, уже не сдерживался, он начал рыдать.

— Дурень, я спрашиваю, кто убил его? — заорал Волков. — Где он?

— Дома!

— Дома? У себя дома?

Но мальчишка завыл и, залившись слезами, отошел от него и сел на лавку, словно и не слыша кавалера.

Волков стал холоден, сух и деловит. Ни тени волнения, ни эмоций, он опоясывался мечом, колючим взглядом осматривая своих людей. Все они смотрели на него, ждали его слова, и он сказал абсолютно бесстрастно:

— Максимилиан, какого дьявола ждете? Бригантину, наручи, шлем, коня и побыстрее. Сами тоже оденьтесь, арбалет и пистолет не забудьте.

— Сыч, поможешь мне? — крикнул Максимилиан, кидаясь к ящику с доспехами.

— Побегу коней седлать, — сказал Сыч и выскочил из дома.

До дома Брюнхвальда было неблизко, он находился за большим полем и стоял ближе к реке, там же, где были дома Рене, Бертье и нескольких солдат. Но брат Ипполит, пока седлали коней и надевали доспех, уже умудрился поспеть туда.

У входа в дом, на лавке, сидел молодой здоровяк Гроссшвулле, перед ним стояло ведро с водой, он этой водой и тряпкой смывал с себя кровь. Крови было предостаточно, из рассеченного лба, из скулы, из оторванного уха кровь текла и текла снова, как только он выбирал ее.