Читать книгу "Особые отношения - Джоди Пиколт"

В больнице я встретила ее мать. Сейчас, после того как Люси сделали промывание желудка, девочку перевели в стационарное психиатрическое отделение, чтобы пресечь попытки самоубийства. Ее оставили, чтобы понять, какой вред нанесен ее почкам и печени.

Сандра Дюбуа сидит рядом со мной на стуле в комнате ожидания.

— За ней несколько дней понаблюдают, — говорит она и заставляет себя взглянуть мне в глаза. — Мисс Шоу, не знаю, как вас благодарить.

— Пожалуйста, называйте меня Ванесса, — отвечаю я. — Зато я знаю: позвольте мне помочь вашей дочери.

За прошедший месяц я неоднократно пыталась убедить родителей Люси, что музыкальная терапия — действенная, имеющая под собой научное обоснование методика, с помощью которой можно попытаться пробиться к их все больше и больше уходящей в себя дочери. Пока мне не удалось заручиться их согласием. Сандра с мужем глубоко верующие люди, прихожане церкви Вечной Славы, поэтому к психическим заболеваниям они относятся совершенно не так, как к обычным проблемам со здоровьем. Если бы Люси поставили диагноз «аппендицит», они бы поняли, что дочери необходима операция. Но в их понимании депрессия — это то, что можно вылечить хорошим сном и посещением церкви.

Я думаю, сколько еще попыток самоубийства предпримет девочка, прежде чем их взгляды поменяются.

— Мой муж не верит психиатрам…

— Вы мне это говорите! — Он даже не приехал в больницу, несмотря на недавний звонок Люси, — по всей видимости, где-то в разъездах. — Вашему мужу знать об этом не обязательно. Сохраним все в тайне. Будем знать только вы и я.

Она качает головой.

— Честно говоря, не понимаю, как пение песен может…

— «Тебе, Господи, буду петь», — цитирую я псалом, и мама Люси изумленно смотрит на меня, как будто я наконец заговорила на понятном ей языке. — Послушайте, миссис Дюбуа, я не знаю, что может помочь Люси, но пока все, что мы с вами испробовали, не дает результата. И даже если вся ваша паства будет молиться за спасение девочки, на вашем месте я бы — на всякий случай! — разработала запасной план.

Ноздри женщины трепещут. Я не сомневаюсь, что нарушила неписаное правило, согласно которому личное неотделимо от общего.

— А этот музыкальный терапевт, — наконец произносит Сандра, — раньше работала с подростками?

— Да. — И после секундной паузы я добавляю: — Она моя подруга.

— Но она добрая христианка?

Я осозна?ю, что понятия не имею о религиозных пристрастиях Зои, если таковые вообще есть. Не знаю, приглашала ли она в больницу священника, делала ли пожертвования какой-либо религиозной конфессии. Не зная, что ответить, я молча смотрю, как Сандра Дюбуа встает и идет по коридору к палате Люси.

И тут я вспоминаю о Максе.

— Кажется, ее родственники посещают вашу церковь! — кричу я вслед.

Мама Люси колеблется. Потом, прежде чем повернуть за угол, оглядывается и кивает.

Когда я первый раз пришла навестить Зои, она лежала без сознания. Мы с Дарой сыграли в картишки, и она стала расспрашивать меня о моем детстве, потом предложила погадать на чайной гуще.

Во второй мой визит я принесла цветок — своеобразную ромашку, которую сделала из трех десятков медиаторов. Сразу скажу, я не большая умелица; откровенно признаться, меня тошнит, когда я остаюсь один на один с пистолетом для склеивания или вязальным крючком.

В третий визит Зои уже ждет меня у входной двери своей квартиры.

— Увези меня отсюда, — молит она. — Пожалуйста!

Я смотрю через ее плечо в направлении кухни, откуда слышно, как Дара гремит кастрюлями и сковородками — готовит ужин.

— Ванесса, я не шучу. Нормальному человеку не выдержать такого количества разговоров о благотворном влиянии медных браслетов на теле.

— Она меня убьет, — шепчу я.

— Нет, — возражает Зои. — Убьет она меня.

— Тебе, наверное, нельзя вставать…

— Врач не запрещает немного прогуляться. Свежий воздух, — продолжает она. — У тебя же кабриолет…

— Сейчас зима, — напоминаю я.

Тем не менее я знаю, что сделаю так, как она просит; возможно, Зои удастся меня убедить в том, что отпуск в Антарктике посреди зимы — предел мечтаний. Черт, я могла бы даже заказать билет, если бы она полетела со мной!

Она ведет меня к заснеженному полю для гольфа — любимое место здешних ребятишек, которые тянут на горку надутые автомобильные камеры, а потом хватают друг друга за ноги и за руки и съезжают вниз, сцепившись, словно атомы гигантской молекулы. Зои опускает окно, чтобы можно было расслышать их голоса:

— Чувак, это было круто!.. Ты чуть в дерево не врезался!.. Ты видел, сколько воздуха вышло, когда я прыгнул? В следующий раз я поеду первым!

— Помнишь, — спрашиваю я, — те времена, когда самым страшным днем в твоей жизни был день, когда на обед в столовой давали мясной рулет?

— А каково было проснуться и увидеть, что выпал снег?

— Если честно, — признаюсь я, — меня до сих пор не перестает это удивлять.

Зои наблюдает за бегущими друг за другом детьми.

— Когда я лежала в больнице, мне приснилась маленькая девочка. Мы катались на санках, и я держала ее перед собой. Она впервые села на санки. Сон был таким реальным. Я хочу сказать, что у меня слезились глаза из-за ветра, мороз кусал за щеки, а эта малышка… Я чувствовала запах шампуня от ее волос, как стучит ее сердечко…

Значит, вот почему она привезла меня на горку. Вот почему не сводит глаз с ребятни, как будто позже ей устроят проверку, запомнила ли она черты их лиц.

— Я так думаю, девочка тебе не знакома?

— Нет. И теперь я с ней никогда не познакомлюсь.

— Зои…

Я кладу руку ей на плечо.

— Я всегда мечтала стать матерью, — говорит она. — Наверное, потому, что мне хотелось читать на ночь сказки, слышать, как мой ребенок поет в школьном хоре, выбирать ей платье на выпускной, — ну, понимаешь, те мелочи, которые, я помню, делали счастливой мою маму. Но в действительности истинной причиной оказался эгоизм. Я хотела, чтобы рядом был человек, который, когда вырастет, стал бы мне опорой, понимаешь? — спрашивает она. — Который бы звонил каждый день и справлялся о моем здоровье. Который бы среди ночи побежал в аптеку, если я заболею. Который скучал бы, когда меня нет рядом. Который несмотря ни на что любил бы меня.

Я могла бы стать этим человеком.

Меня словно обухом по голове ударило от осознания того, что — по крайней мере, с моей стороны — то, что я назвала дружбой, переросло в нечто большее. Понимание того, что я хочу от Зои того, чего никогда не получу.

Такое уже случалось со мной и раньше, поэтому я знаю, как поступить, как притворяться. В конце концов, лучше довольствоваться всего лишь дружбой, чем остаться вообще без ничего.