Читать книгу "Завещание - Нина Вяха"

– Так говорят в Швеции. Кошка пробежала. Это значит… размолвка вышла.

– Кошка, говоришь?

Тату засмеялся. Он смеялся все громче и громче. А, отсмеявшись, кивнул.

– Ну да, кошка, пожалуй, что и так.

– И ты ничего не можешь сделать?

– Нет, ничего. Ну что, едем?

И навесив на лицо свою дурацкую ухмылку, брат взял ее сумку и начал спускаться по лестнице. Только теперь Анни увидела, что он слегка прихрамывает. Чаще всего брату удавалось избегать неприятностей, но, по-видимому, они все таки изредка настигали его, но если он не хотел об этом говорить, то Анни и не собиралась настаивать. Как ни крути, а хорошо когда рядом есть кто-то, у кого хватает ума порой просто помолчать.

Тату помог Анни дотащить сумку до машины. Он сделал это как бы между прочим, мимоходом. И никто не стал задавать им вопросов, потому что со стороны казалось, что они просто отправились в город по делам. Был морозный январский день, на голубом небе ярким белым светом сияло солнце, пригревая на свой зимний манер, несильно и поверхностно, но все равно хотелось подставить ему свое лицо – так сильно все уже соскучились по солнышку, теплу, свету. Все братья и сестры были на улице, кто-то играл во дворе, дверь в коровник была распахнута и изнутри доносился смех Сири, к которому примешивался смех Лаури.

Анни огляделась по сторонам, прежде чем покинуть дом. Бросила последний взгляд на постель, на лестницу, на кухню, кухонный диванчик, коврики, занавески. В немилосердно-ярком зимнем свете все детали интерьера выглядели резкими, словно вырезанные ножом. Она оглядела двор. И пусть она знала, понимала умом, у нее все равно было такое чувство, словно она в последний раз видит это место. А вместе с ним и свою семью. Ее внезапно охватило – впрочем, тут же задушенное на корню – нестерпимое желание обнять их всех, одного за другим. Это действительно казалось подозрительным, ничего подобного она никогда раньше не испытывала.

Когда Анни села в машину, и Тату, смеясь, газанул с места, ей пришлось приложить все свои силы, чтобы не разрыдаться. И это Анни, которая никогда не плакала. Теперь же слезы постоянно подкарауливали ее.

– Выше нос, – улыбнулся Тату и по-дружески ущипнул ее за бок. – Ведь ты наконец сбежала из этого дурдома.

Анни не знала, что сказать, она боролась со слезами, которые жгли ей глаза, но она взяла брата за руку, переплела его холодные длинные пальцы со своими и крепко держала их, пока машина стремительно неслась на юг, к автовокзалу, навстречу ее будущему. 

* * *

Уже с самого начала можно было легко предположить, какими окажутся отношения Тату и Синикки – счастливыми или не очень.

Когда они были счастливы, то пьянствовали вместе.

Когда несчастны (или в ссоре), то в одиночку, а потом сходились, чтобы поругаться.

Синикка отличалась огненным темпераментом, а Тату – отсутствием тормозов и полной неспособностью понять, когда он переходил все границы или заходил слишком далеко.

В их отношениях рано начались ссоры, сопровождавшиеся страстными примирениями и быстро появившимся у Синикки разочарованием по поводу неумения Тату проявлять к ней свои симпатии и чувства.

В первый раз она поколотила его всего три недели спустя, как его выпустили из-за решетки. Три недели спустя после их первой совместной ночи. Все началось довольно невинно – с оплеухи. Было поздно, как оно обычно и бывало, когда начинались их ссоры, и он дразнил ее, сознательно, но без злого умысла. Он не хотел ее злить, даже не предполагал, что такое может произойти. Впрочем, Тату никогда не видел дальше своего носа и не умел предугадывать последствия своих поступков. Он просто давил на газ и потом его было уже трудно остановить, и в прямом и переносном смысле. И тут уже ничего не поделаешь – таким уж он уродился.

Будь на его месте другой человек или если бы все происходило днем, она, возможно, и не вышла бы из себя, но было похоже, что Тату никогда не доводилось всерьез почувствовать на своей шкуре последствия своих поступков. Он скользил по жизни, как конькобежец по отдельной дорожке, недоступный и недосягаемый.

Он удивился. Вышел из себя. Щеку как обожгло, в ухе звенело. Когда Синикка посмотрела на него, в ее взгляде в читались страх и злость. Словно она была готова получить сдачи. Но Тату не стал давать сдачи. Отчасти потому, что Синикка была почти на полметра короче его, такая же маленькая, как и Сири. А отчасти потому, что он не бил девчонок, ну нет у него такой привычки, и никогда не было. Вместо этого он хихикнул и протянул ей руку.

Это был первый раз, когда он сказал ей, что любит ее, после чего они страстно мирились на ее крохотной кухоньке, перетекая со стола на мойку, с мойки на пол, пока вконец обессиленные не упали в постель и не заснули.

На утро на щеке Тату было заметно слабое покраснение, но никто из них ничего не сказал, ни в это раз, ни в следующие. Синикка делала, что могла, чтобы добраться до него, в трезвом состоянии это получалось у нее всегда лучше, и когда слов уже не хватало, а Тату продолжал доводить ее до белого каления, то в ход шли кулаки. Легко ляпнуть что-нибудь умное, например, про токсичные отношения, и при этом всегда найдутся те, кто скажут, что рукоприкладство это не выход, или что одного раза вполне достаточно. Впрочем, не разбирая, кто прав кто виноват, скажем сразу – когда у обоих характер не сахар, ожидать от них идеальных отношений было бы, по меньшей мере, глупо.

Интересная вещь человеческие отношения: можно прожить вместе много лет, вместе состариться и умереть, а можно разрушить их на корню и начать все с чистого листа. Некоторые люди проживают свою жизнь, что твоя кашка на плите, которая знай томится в своем горшочке, ей нужно время чтобы дозреть и обрести всю сложную гамму вкусов и запахов. Такие люди не выкипают и не пригорают. Они просто живут, неторопливо, уютно, обстоятельно. В то время как другие мчатся на всех парах и зачастую проживают не одну, а сразу несколько жизней и даже эпох.

Тату и Синикка принадлежали к последней категории людей. Что ни возьми, все происходило у них стремительно. Возможно, их отношения могли закончиться уже через пару недель или пару месяцев. Но не закончились. Они боролись, сражались, и в итоге это сблизило их, но плохо это или хорошо – вопрос.

А спустя пару месяцев Синикка забеременела, и это еще круче повлияло на их отношения, но далеко не в лучшую сторону. Бушующие гормоны сделали Синикку еще более неуравновешенной и скорой на расправу. И это привело к тому, что Тату все чаще старался держаться от нее подальше, и когда они все же виделись, то он обычно был пьян, она тоже, и это становилось еще хуже, чем всегда.

Она жила рядом со своими родителями, в маленькой квартирке над гаражом, со своим отдельным входом и мини-кухней. Тату подрабатывал автомехаником в Торнио, а Синикка помогала родителям по хозяйству в обмен на свою крохотную квартирку и небольшие суммы денег на карманные расходы.

В общем, это были далеко не идеальные родители, и бедному ребенку в полной мере пришлось ощутить это на себе, равно как и Тату, потому что однажды поздно ночью в середине ноября, когда он пришел и разбудил Синикку, у нее словно сорвало какой-то рычажок, и она принялась колотить его, и тут случилось то, чего прежде никогда не случалось, был ли это несчастный случай или он совершил это сознательно, здесь мы не беремся судить, но кое-что произошло. У Тату, наконец, лопнуло терпение, и он столкнул Синикку с лестницы. Или она просто споткнулась и упала. Или что-то вроде того. В любом случае, последствия были бы одинаковыми. Раз – и она пролетела через четырнадцать ступенек, для выкидыша этого было достаточно.