Читать книгу "Одного человека достаточно - Эльс Бэйртен"

Мы вчетвером внесли гроб в церковь. Как только я подставил плечо, ноги начали дрожать. Они продолжали дрожать весь день. И всю ночь.

Утром я не выбрался из кровати.

– Ты должен встать, – сказала Стелла через неделю.

– Зачем.

– Я больше не могу подменять тебя за стойкой. Жизнь продолжается, Вилфрид. Там, снаружи, а не здесь, в кровати.

Там снаружи. Где Жюльетта по-прежнему сидела у окна.

Неподвижнее статуи, как говорила Стелла.

Я мог бы прыгнуть в колодец. Достаточно глубокий, чтобы умереть не мучаясь. Хоть какое-то утешение, скажут они. А потом забудут меня.

– Только попробуй, – сказал Этьен, – я лично тебя оттуда вытащу. И кстати, у нас нет колодца.

– Я найду любой.

– Люди должны прыгать в свой собственный, – сказал Этьен, – а не в чужой.

Он смеялся надо мной. А что, если я правда спрыгну. Он будет рвать на себе волосы, потому что знал, что я собираюсь прыгать, но ничего не сделал, и его жизнь будет разрушена.

– Ты же слышал доктора, Вилфрид? Даже если принимать самые лучшие в мире таблетки, даже если лежать в кровати с поднятыми ногами с утра до ночи, раз в генах заложено умереть молодым – тебя ничего не спасет. Давай, поднимайся и вставай за стойку. Все разваливается без тебя, ты сам знаешь.

Посетители бара тоже были печальны. Медленно и без особого желания они потягивали пиво. Много молчали. Особенно я. Как хозяин, я должен был завязать разговор. Но если сам воздух полон печали, не остается ничего, кроме как уважать ее.

Я иначе и не мог. Я вообще ничего не мог. И уж точно ничего не хотел.

Дорога для всех

В Новый год мы были закрыты. Да никто и не пришел бы, сказал Этьен. Если мы не сможем изменить ситуацию, кафе придется продать.

– Папа и мама будут не согласны.

– Не строй из себя идиота, Вилфрид, ты видел цифры? Если мы хотим, чтобы они пошли вверх, нужно устроить что-то крупное. Слушай, давай снова организуем летнюю гонку. Дай мне закончить, Вилфрид. Люди любят велогонки, ты же видел, как они стекались сюда в прошлом году? Нет ни единой причины, почему они не захотят приехать снова. Мы уже делали это один раз и теперь знаем, как нужно. И мы посвятим гонку Луи. И вот еще что. Ты, конечно же, участвуешь.

Я?

– Гонка в честь Луи, а ты не поедешь? Неприемлемо, вот так бы он сказал. Так что доставай велосипед из сарая и начинай тренироваться.

– Ты же знаешь, какой сейчас холод!

– Тебя это никогда не останавливало.

Смыться от него – вот почему я решил стряхнуть с велосипеда пыль. На второй день нового года я сел и поехал. С тяжелой головой. А вернулся домой с еще более тяжелой. На следующий день – то же самое. Опять я ездил до изнеможения. До края света. И надеялся с него свалиться прямо в космос. Я бы мгновенно задохнулся – и вуаля, я был бы мертв и свободен от печали. Но этого так и не случилось. Я продолжал ездить. Не важно, туман ли, снег ли – я ездил. С заледеневшими губами. Задыхаясь от холода в носу. С инеем на бровях. Руки и ноги – как ледяные гири. Не сосчитать, сколько раз велосипед скользил, и я с него падал. Падал и вставал, ведь остаться лежать означало замерзнуть насмерть. Не худшая из смертей.

Почему ты продолжаешь дышать? Потому что тебя так научила мама?

Или потому, что ничего другого не умеешь?

Наступил февраль. Март. Я ездил и ездил. Постепенно голова становилась легче. Сначала я даже не замечал, это происходило так постепенно. Легче становилось ненадолго. Я стоял под душем, когда голова вновь тяжелела. Но ох, эти несколько часов, когда я не думал ни о чем, они были лучше рая. Если бы я мог, я бы вообще никогда больше не слезал с велосипеда.

Быстрее, чем мне бы хотелось, Этьен повесил афишу над стойкой. Через секунду передо мной уже стояло несколько молодых гостей. Они сияли так, словно случилось чудо. Вот почему я всю зиму тренировался, я хотел их обойти, а они уж подумали, что я свихнулся.

Некоторые тренируются для удовольствия, заметил я. Я именно такой человек.

Можно они поедут со мной в воскресенье?

Дорога для всех.

Они молча смотрели на меня. Я уже догадался, что за этим последует.

Не хочу ли я их тренировать?

Забудьте об этом, ответил я.

– Если хочешь, чтобы список участников вырос, ты знаешь, что нужно делать, – сказал Этьен.

В воскресенье, ровно в восемь, сказал я, и да, будет еще темно. Я, разумеется, ехал первым. Нельзя ли ехать чуть потише? Те, кто зимой не тренировался, уже, наверное, натерли волдыри на заднице. Но они молчали и старались худо-бедно угнаться за мной. Однако после тренировки, когда я еще сидел над своей кружкой пива, они принялись упрекать меня, что я стал фанатиком. Я мог бы вышвырнуть их из бара, и мне бы ничего за это не было. Но я промолчал и посмотрел на них со всем возможным презрением. Я открыл рот только тогда, когда им стало так неуютно, что они принялись ерзать на стульях. Вы тренируетесь, чтобы вытащить наружу то, что спрятано у вас внутри, сказал я, и как вы узнаете, на что способны, если не выложитесь на сто процентов? И с каких пор человека, который выкладывается, называют фанатиком? Если они хотят ездить со мной по воскресеньям и дальше, пусть сперва смоют грязь со своих велосипедов. На ухоженном велосипеде едется быстрее. Они, конечно, могут заняться чем-нибудь другим, чтобы убить время: ловить бабочек или рыбу в канаве. В этом случае на них не придут смотреть девушки, но зато и себя насиловать не придется. И в следующий раз я не собираюсь их ждать. Время есть время. Они меня поняли.

В следующее воскресенье они пришли на четверть часа раньше назначенного. С идеально подготовленными велосипедами.

Девчонка

– А после гонки будут танцы, – сказал Этьен.

Танцы. Еще и они.

– Это традиция, Вилфрид. Люди любят традиции, ты сам так говорил в прошлом году. А еще люди любят танцевать. А когда люди танцуют, они хотят пить.

Он вздохнул.

– Я так понимаю, Жюльетту просить не стоит.

Тут он был прав. Я стоял перед ее дверью десятки раз. Ни разу она мне не открыла. По мнению доктора, ее давно уже было пора положить в больницу. Мы пока не сдавались. Но я страшился дня, когда она поймет, что ждала впустую. Удача, что она впускала Стеллу. Стелла следила, чтобы в отопительном котле было достаточно мазута, чтобы не протекала крыша. Она ходила за покупками и платила по счетам. Чтобы не было проблем со страховкой, по бумагам мы оставили Жюльетту нашей сотрудницей. Как ни крути, если кто-то уже девять месяцев сидит и ждет брата, что лежит на кладбище, его можно с полным правом назвать больным.

Как бы сладко мы ни упрашивали, она не соглашалась петь.