Читать книгу "Кривое зеркало - Джиа Толентино"

Из всех женщин администрации Трампа никого не защищали так упорно и стойко, как Хоуп Хикс и Сару Хакаби Сандерс. Когда в начале 2018 года Хикс ушла в отставку, журналистка Лора Макганн написала статью для Vox, где утверждала, что «средства массовой информации критиковали Хикс самым сексистским образом до самого последнего дня». В новостях постоянно твердили, что она была фотомоделью, и называли ее неофитом. Если бы Хикс была мужчиной, ее считали бы вундеркиндом и никто не вспомнил бы о ее незначительной работе в юности. Журналисты слишком много писали о ее «женственном» характере. Газеты и журналы «сомневались в ее опыте, ее вкладе в кампанию и работу Белого дома. А уж что писали про ее внешность… Все это формирует очередной хитроумный нарратив о женщине во власти, который знаком всем успешным женщинам». Чтобы анализировать Хикс так, как она заслуживает, мы, по словам Макганн, должны забыть о ее «подростковой модельной карьере».

Это безупречная в абстракции идея: мы можем и должны критиковать Хикс, не скатываясь в патриархат. Но женщины сформировались в патриархате: мои профессиональные инстинкты другие, потому что я выросла в Техасе, моя жизнь была связана с евангелической церковью, командой чирлидеров, системой братств. На мое отношение к власти повлияли те властные структуры, с которыми я была знакома с юности. Хикс работала фотомоделью, живя в богатом Коннектикуте. Она училась в Южном методистском университете, частном заведении близ Далласа, города с невероятно богатым консервативным населением. Она стала по-дочернему верной помощницей откровенного женоненавистника. Ее на глубинном, истинном, сущностном уровне сформировала консервативная гендерная политика, и она постоянно действовала в этом духе. Говорить о Хикс, не признавая роли патриархата в ее биографии, возможно, но нельзя сказать, что это политически необходимо. Макганн называет статьи о Хикс в Times откровенно сексистскими. После ее отставки Times назвала сексисткой меня. Я была одной из журналистов, которые считали Хикс «обычной секретаршей». Times процитировала мой твит: «Прощай, Хоуп Хикс. Это наглядный пример самого быстрого продвижения женщины в условиях женоненавистничества: молчание, красота и абсолютное почтение к мужчинам».

Вполне возможно, я ошибалась, считая, что именно эти качества привели Хикс в Белый дом Трампа. Может быть, она была и не столь почтительна, как писали журналисты. (А вот молчалива она была – это точно. Она никогда не говорила с журналистами под запись. И еще она была очень красива.) Но неудивительно, что президент, который был женат на трех фотомоделях, не принимал профессиональные амбиции первой жены и всегда гордился внешностью дочери, выбрал себе в помощники молодую, красивую, очень светскую женщину. Конечно, Хикс была очень работоспособной и обладала политическими инстинктами. Но для Трампа внешность и манеры женщины неотделимы от ее способностей. Для него красота и молчаливость Хикс были редкими навыками. Ее модельный опыт, по моему мнению, тоже был невероятно важен: модельная индустрия – одна из очень немногих, где женщины могут использовать женоненавистничество для продвижения и победы над мужчинами. Модель должна найти способ нравиться невидимой, постоянно меняющейся аудитории. Она должна понимать, как молчаливо пригласить людей проецировать на нее свои желания и потребности. Она должна излучать идеальную уверенность и чувство контроля. Модельные навыки очень конкретны. Они отлично готовят человека для работы с Трампом. Тем не менее это еще одна ситуация, в которой понимание женоненавистничества означает его подтверждение. Возможно, и я сейчас продлеваю полураспад сексизма.

Такой дискурс стал наиболее очевиден после ужина корреспондентов Белого дома в 2018 году, когда комик Мишель Вулф подшутила над Сарой Хакаби Сандерс (для этого Вулф и приглашали). «Я люблю вас как тетушку Лидию из “Рассказа Служанки”», – сказала Вулф. Она пошутила, что, когда Сандерс выходит на кафедру, никогда не знаешь, чего ждать: «брифинга для прессы, потока лжи или деления на команды для софтбола». В конце она сделала Сандерс комплимент за ее изобретательность. «Она сжигает факты, а пепел использует для идеального макияжа. Может быть, она такой родилась, а может быть, это ложь. Скорее всего, это ложь». Такие шутки запустили новый новостной цикл. Мика Бжезински из MSNBC написала в Twitter: «Отвратительно видеть, как на национальном телевидении жену и мать унижают из-за ее внешности. Президент оскорблял меня из-за моей внешности. Когда такое случается, все женщины должны объединяться, и WHCA (Ассоциация корреспондентов Белого дома) приносит Саре свои извинения». Мэгги Хаберман, звездный репортер Times, написала такой твит: «Когда пресс-секретарь под телекамерами спокойно сидела и выслушивала критику в адрес своей внешности, работы и т. п., это произвело глубокое впечатление». На это Вулф ответила: «Все мои шутки касались ее омерзительного поведения. Похоже, у вас тоже есть какие-то соображения по поводу ее внешности?» Феминистки и те, кто стремится доказать свою преданность идеям феминизма, подхватили мысль Вулф: ее шутки не были связаны с внешностью Сандерс!

Но на самом деле были. Вулф не оскорбляла Сандерс открыто, но шутки ее были сформулированы так, что слушатели сразу же думали о внешней неловкости Сандерс. Она действительно не отличается элегантностью, у нее широкие плечи. Это не та женщина, которую можно представить в облегающем платье с жемчугами. Она выглядит старше своих лет – отсюда и упоминание о тетушке Лидии. А шутка об идеальном макияже сразу же напоминает о неаккуратном и чаще всего очень неудачном макияже Сандерс. Впрочем, все это совершенно недопустимо, поскольку строится на бесспорном предположении о том, что внешность женщины так драгоценна (из-за сексизма), что шутки, связанные с ней, делают слова Вулф неприемлемыми по умолчанию.

Через месяц разразился новый скандал: Саманта Би[39] назвала Иванку шлюхой. Она сделала это в своем шоу, когда говорила о разделении семей иммигрантов. Когда газеты и журналы печатали истории о детях мигрантов, которых содержали в центрах тюремного типа, Иванка разместила свою фотографию с младшим сыном Тедди. «Знаешь, Иванка, – сказала Би, – это отличная фотография. Но позволь мне сказать как мать матери: сделай что-нибудь с иммиграционными законами, принятыми твоим отцом, ты, бессердечная шлюха! Тебя он послушает!» Волна яростной критики обрушилась на журналистку справа и из центра – и не по поводу семей мигрантов, а из-за слова «шлюха». Консерваторы снова умело использовали заимствованный аргумент. Белый дом призвал канал TBS снять шоу Би. Когда Би извинилась, мне показалась, что феминистские идеи превратились в кислоту и разъели пол. Казалось, сам сексизм оказался настолько непоколебимым, что мы все опустили руки, отчаявшись его победить. К благу людей, подобных Иванке, мы укрепили неравенство через культурную критику. Мы научили тех, кому нет никакого дела до феминизма, умело использовать эти приемы. Мы научили их анализировать женщин и анализировать то, как люди реагируют на женщин. Мы научили их читать и истолковывать знаки.

Венцом всего этого стал проигрыш Хилари Клинтон Трампу на выборах 2016 года. На протяжении всей кампании Клинтон представляли – и она сама пыталась представлять себя – как трудную, непокорную женщину, любимую фигуру классического феминизма. Она была прекрасным примером. На протяжении десятилетий ее публичный нарратив определялся сексистской критикой: ее считали слишком амбициозной, слишком недомашней, слишком некрасивой, слишком расчетливой, слишком холодной. Она вызывала бессмысленную ненависть за то, что стремилась реализовать свои амбиции, и использовала эту ненависть, чтобы стать первой женщиной в американской истории, добившейся номинации на президентский пост. По мере приближения выборов она столкнулась с ужасающим проявлением двойных стандартов – и как серьезный кандидат, выступающий против открыто коррумпированного торговца, и как женщина, выступающая против мужчины. Клинтон попыталась все это использовать в полной мере. Она превратила женоненавистнические выпады в маркетинговую тактику. Она умело использовала слова «неприятная женщина», когда Трамп так назвал ее во время дебатов. Эта фраза стала популярной и перестала звучать оскорбительно: в Twitter феминистки не стесняясь называли себя «неприятными женщинами». Но если мы действительно любим неприятных женщин, почему же Клинтон не победила на выборах? Если бы феминизм действительно был настолько популярен, разве 53 процента белых женщин не проголосовали бы за нее вместо Трампа?