Читать книгу "Метро 2035: Питер - Шимун Врочек"

– Кто называет?

Солоха пожал плечами. Мол, что тут непонятного…

– Да грибники и называют.

* * *

– Слышал кто-нибудь про Шестую линию?

Некоторое время они молчали. Точно взорвалась бомба, и всех оглушило.

– Золотая! – Кузнецов очнулся первым.

– Да, – сказал Водяник. – Еще ее называют Райской веткой. Иначе – Д7.

– Что?

– Да. – Профессор обвел собеседников значительным взглядом. В глазах вспыхивали электрические разряды. – Я говорю именно о нем… – пауза. – Секретное метро Петербурга – существует!

Пауза. Убер неторопливо встал, подошел и приложил ладонь ко лбу профессора.

– Да нет, холодный.

– Что вы делаете? – возмутился профессор, оттолкнул руку.

– Да вы вроде как перегрелись, Проф… нет?

Водяник возмущенно посмотрел на Убера. В глазах полыхнуло пламя.

– Молодой человек. – Он голосом выделил обращение. – Что вы имеете в виду?

Уберфюрер едва сдерживал смех.

– За это я Питер и обожаю. Тут любой мужик до старости «молодой человек». А что до секретного метро… – Убер улыбнулся. – Так это никакая не тайна, профессор. Есть бункеры, лаборатории секретные есть – под Кировским заводом, например, еще много всякого. УС «Дачник», например. Знаете, что это такое? Говорите, в ЧГК играли раньше? Нет, профессор, не взяли вы этот вопрос. Приз уходит к телезрителям.

– Ну, знаете! – Проф покраснел.

Для Ивана все эти «чэгэка» и прочие «телезрители» звучали как заклинания кришнаитов. Харе, Кришна, Харе, Рама. Кришна, Кришна, Харе. И вступает аккордеон.

Но про секретное метро он знал гораздо больше профессора. Даже пару раз сталкивался с «подземниками» лицом к лицу. Странные ребята. Сдержанные и таинственные до невозможности. Стоят, смотрят на тебя и улыбаются загадочно.

Словно родились с серебряной ложкой в заднице и теперь держат ее напряжением ягодиц.

– Хуйня все это, – сказал Убер. – Понимаете, профессор, в Питере «Метро-2» как такового никогда не было. Отдельные подземные лаборатории, бомбари, командные пункты ПВО, спецобъекты, это да. А секретного метро – нет. Увы. Так что, Проф, извиняйте, но приз все-таки уехал к жителю села Малые Васюки, Челябинская область.

«А вот тут ты, друг, не прав», подумал Иван.

– А туннель до Кронштадта? – спросил Кузнецов. – Я слышал, был такой…

– Байки! – отрезал Убер. – Вот я сейчас скажу, что есть тайный ход в тыл бордюрщиков. Пойдем по нему, а там спальня царя Ахмета. Бери его голыми руками, и конец войне. Это же бред, понимаете? Хотя и клевый.

– Хмм, – сказал Иван.

«Почему сразу бред?»

Кажется, у нас кроме плана А, предложенного Сазоном, появился и план Б.

* * *

Расспросы ничего не дали.

– Может, Дятел знает… – начал невский и осекся. Но Иван уже научился ловить такие моменты. Люди иногда самое важное сообщают в оговорках.

– Дятел? Это еще кто?

Невский повел плечами – с досады, что проболтался.

– Философ местный. Дурачок. Но вы его не обижайте, мужики не поймут. Он святой человек.

– Юродивый, значит, – сказал Сазонов из-за плеча Ивана.

– Сам ты юродивый, – буркнул невский. – Пророк он. Не трогайте его, ясно?

Сазонов мерзко улыбнулся. Невский вздрогнул.

– Ясно, – сказал Иван. – Так где его найти, говоришь?

* * *

Жилище святого человека напоминало усыпальницу фараона. Или сорочье гнездо.

Обитал Дятел в перегоне от «Маяковской» до Плана – «Площади Александра Невского», в заброшенном тупичке. Иван оглядел решетку, закрывающую ржавые циферблаты, надпись на стене гласила «Не влезай, убьет» и рядом – зеленым и красным сакральное «Enigma хороший человек TM». Вторую надпись можно было встретить практически везде в метро. Легенды гласят, что самые древние диггеры – еще до Катастрофы – тайно спускались в метро, чтобы нанести знаки поклонения Изначальному Диггеру. А их ловили мо́нтеры, слуги Изначального Мо́нтера. В общем, такая байка для малолетних. Иван хмыкнул.

На решетке висели блестящие побрякушки – часть из фольги, часть из стекла и камней. Крышки от бутылок, продетые на шнурок. Целые гирлянды из монет.

Пророк сидел в углу, на продавленном матрасе. Запах здесь стоял вполне цивилизованный. Похоже, «святому человеку» кто-то регулярно стирал белье и одежду.

На маленьком столике горела спиртовка. Голубоватое пламя изгибалось, отсветы плясали на стенах.

Дятел поднял голову. Худой, глаза навыкате, длинные волосы заплетены в косички. Оглядел Ивана, моргнул.

– Ты ко мне пришел?

– К тебе, – сказал Иван. Сел и протянул руки к пламени. Тепло спиртовки обволокло ладони. Иван неторопливо потянулся к сумке, выставил на стол бутылку мутной василеостровской сивухи, настоянной на японских грибах шиитаке. Убойная штука.

Взгляд пророка стал осмысленнее.

– Человече, – сказал Дятел проникновенно. – Ты действительно человече.

– Аминь, – подытожил Иван. Откупорил бутылку. – Стаканы у тебя водятся, святой?

– А як же! Обижаешь.

* * *

– Метро вообще страшная штука, – сказал Дятел. – Люди так этого и не поняли. Думаешь, это мы войну захотели? Нет, чувак. Вот ты хотел войну?

– Нет, конечно. То есть мне всего шесть лет было… или пять…

– И я не хотел. Понимаешь теперь? – Дятел смотрел на Ивана, словно ждал от него правильного ответа. Как учитель на ученика, который оболтус, конечно, но иногда соображает и сейчас соберет остатки интеллекта и догадается. – Втыкаешь, человече?

– Не совсем.

– Никто войну не хотел. То есть были выживальщики всякие, готы и прочие – но и они войны не хотели. Они просто чувствовали желание Его. – Дятел воздел руки, словно мусульманин на молитве. – Слабые люди, большая восприимчивость. Если желание сильное, оно кого хочешь загипнотизирует. Это Оно хотело войны. Оно, а не мы.

– Оно? – переспросил Иван, хотя уже знал, что ответ ему не понравится. «Вот и еще один псих на мою голову. Черт».

– Метро, – сказал Дятел торжественно. – Понимаешь? Метро есть и в Москве, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и даже в Мексике, говорят, было. Миллионы людей прошли через его чрево. Метро хотело этой войны. Оно жадное, но глупое… Хитрое, да, иначе бы у него ничего не получилось, – но глупое.

Смотри дальше. Раньше люди уходили из него, а теперь оно сделало так, что уйти людям некуда. Люди теперь все время внутри него. И оно людей пожирает. Потихонечку съедает и не торопится. Мы исчезаем, а оно нет.