Читать книгу "Пророчество - Питер Джеймс"

– Вот эти! – сказал он.

Фрэнни сорвала одну и надкусила. Слива была твердой и кислой.

– Они поспевают намного позже других, – пояснил Эдвард. – Поэтому надо внимательно смотреть и собирать только хорошие. Я достану сейчас тебе одну! – Он отпустил ее руку и бросился вперед, вглядываясь в листву соседнего дерева. Изучив большую ярко-желтую сливу, Эдвард осторожно, как будто она могла разбиться, обхватил ее пальцами и медленно потянул, сморщившись от напряжения. – Вот! – Он протянул сливу Фрэнни.

– Спасибо! – Она приняла ее, поднесла ко рту и надкусила. Тут же внутреннюю сторону губы что-то защекотало. Фрэнни почувствовала странное шевеление во рту, а потом чудовищную боль. Она начала яростно отплевываться. В язык как будто воткнули раскаленную иглу. Фрэнни отчаянно мотала головой, сплевывая снова и снова. Что-то металось у нее во рту и вновь ужасно больно ужалило ее.

Она сплевывала снова и снова, наружу вылетали маленькие кусочки сливы. Затем появилось что-то темное, упало, ударившись о землю, и вновь поднялось вверх. Это была оса; с трудом держась в воздухе, она улетела прочь.

Фрэнни прижала руку ко рту, чувствуя невыносимую боль, сжала пальцами губу, потом язык, пытаясь облегчить мучения. Она увидела еще одну осу, вьющуюся вокруг нее, и в панике замычала и затрясла головой.

– Эдвард! Помоги! – Она сильнее прижала язык пальцами, сжала губы и, спотыкаясь, шагнула вперед; глаза застлали слезы. – Эдвард! – Ветка хлестнула ее по лицу. – Эдвард! – Другая ветка ударила по глазам.

Нашатырный спирт – от пчел, уксус – от ос. Так сказал отец, когда ее в детстве ужалило. СП. УО. Спирт – пчелы, уксус – осы. Эта мысль стучала у нее в голове, пока Фрэнни, спотыкаясь, выбралась из сада и как можно скорее побежала вдоль стены по дорожке к дому.

СП-УО-СП-УО.

Уксус. Она представила себе бутылочку. СП. УО.

Уксус. В кафе ее родителей он стоял на каждом столике. Уксус и острый соус. Боль жгла рот. Слезы рекой лились из глаз. С каждой секундой ей становилось все хуже.

СП. УО. Слова жужжали в мозгу, как оса. Подгоняя себя, она повторяла их снова и снова, боясь, что не будет знать, что делать, когда прибежит домой. Где же Эдвард? Она все еще держала в руках корзинку. Фрэнни едва сдерживала отчаянный крик. Она выхватила из кармана платок и, запихнув его в рот, заторопилась дальше.

Тем временем Эдвард потряс другое дерево и стал деловито подбирать с земли самые хорошие сливы, внимательно проверяя, нет ли на них насекомых. Затем аккуратно укладывал сливы в корзинку, стараясь не помять ни одной. Он работал методично, помня, что не следует слишком сильно наполнять корзину, иначе ее будет тяжело нести.

Дом был впереди, за буковой рощей. Когда она добежит до него, боль уменьшится. Дом остановит боль. Оливер остановит боль. Она проскочила перед молодой женщиной, позирующей перед фотоаппаратом своего мужа, как раз в тот момент, когда раздался щелчок.

– Извините, – сказала она, но голос ее не слушался, и слова лишь эхом отдались в голове. Извините. Извините. Извините.

Она потрясла головой из стороны в сторону, будто это могло погасить огонь во рту. Зубы ее впились в носовой платок. Губы превратились в два раздувшихся пузыря. Боль растекалась вверх, к глазам, и вниз, к горлу.

Фрэнни открыла входную дверь, ворвалась в коридор, показавшийся ей черным как смоль после яркого солнечного дня, и увидела Оливера. Он нагнулся над кухонным столом, прижав трубку телефона к уху, целиком поглощенный разговором. Сбивалка для яиц торчала из большой фарфоровой чашки, стоявшей перед ним на столе. Включенное радио передавало еженедельную обзорную программу Арчера.

– Одиннадцать? – проговорил он. – Одиннадцатая прошлой ночью? – Он приветственно махнул Фрэнни левой рукой, едва узнавая ее, и вновь углубился в разговор, задумчиво постукивая по столу указательным пальцем правой руки. – Все те же симптомы? А ветеринар по-прежнему считает, что они сбрасывают молоко?

Она повернулась за помощью к Эдварду, но с удивлением обнаружила, что за ее спиной никого нет. Она думала, что он бежал за ней. Фрэнни распахнула шкафчик. Он был заставлен фарфоровой и стеклянной посудой. Она захлопнула его и заглянула в следующий, забитый тарелками. Потом в третий, разочарованно уставившись сквозь слезы на круглый котелок и набор сковородок. Боль в языке стала невыносимой. Фрэнни зажала его большим и указательным пальцами.

– Так у ветеринара есть какие-нибудь идеи? – совершенно спокойно произнес Оливер.

Она рванула на себя следующую дверцу; перед глазами у нее стояла пелена. На полке был миксер с приставками к нему. Фрэнни еще крепче сжала зубами скомканный носовой платок и с трудом выдавила из себя невнятный звук.

– Чарльз, подожди, – произнес Оливер. – Фрэнни, что случилось?

Она была в отчаянии, не понимая, как он может не замечать ее страданий.

– Укфууф. – Слова не могли пробиться сквозь платок.

Он внимательно посмотрел на нее и заволновался.

– Укфуф, – повторила она, покачнувшись в сторону шкафов. Повернувшись в Оливеру, Фрэнни посмотрела на него умоляющими глазами.

– Извини, Чарльз. Я перезвоню попозже.

Она распахивала все шкафы, оставляя дверцы открытыми. Фарфор… чашки… сковородки… и наконец бутылочки. Пикули, кетчуп, уорчестерский соус, соевый соус, оливковое масло. Уксус. Она протянула руку. Там было три сорта: светлый уксус, яблочный уксус, темно-коричневый. Фрэнни схватила темный, вытащила платок изо рта, отвинтила пробку бутылочки, опрокинула ее на платок и запихнула мокрый платок обратно в рот.

Кислота ударила ей в нос, и ей пришлось закрыть глаза. Она выплюнула платок в руку, пошатнувшись, сделала шаг к раковине и закашлялась, склонившись над ней. Стальная раковина и краны завертелись вокруг нее, словно на колесиках. Ладонь Оливера легла ей на плечо.

– В чем дело, Фрэнни? Что случилось?

Она подняла глаза, пытаясь что-нибудь проговорить, но язык распух во рту, а губы едва двигались.

– Эсса, – выдохнула она и закрыла глаза.

Когда Фрэнни открыла их, Оливер, держа ее лицо в ладонях, изучал рот изнутри.

Она пошевелила губами, потом оттянула нижнюю.

– Эсса-а. Ж-жал-лил-ла. В с-сли-иве.

– Оса? Ужалила тебя?

Фрэнни лихорадочно закивала, показывая на два пятнышка на губе и языке.

– В язык? О господи! Ты наткнулась на гнездо? – Его лицо перекосилось от ужаса, а васильковые глаза, казалось, поменяли свой цвет.

Она судорожно вдохнула, сомкнув веки, потом резко выдохнула. Оливер молча терпел это шестьдесят секунд, потом произнес:

– Я отвезу тебя в больницу. У меня наверху есть средство от укусов, но оно не предназначено для рта. – Он осторожно раздвинул ее губы и заглянул внутрь. Потом посмотрел на часы на стене. – Хотя нет. Может быть, быстрее будет вызвать нашего врача, во всяком случае попробуем, может, он у себя. – Оливер снял трубку телефона.