Читать книгу "Бои местного значения - Василий Звягинцев"

Совершеннейший придурок на телеге привез, посреди двора поставил и начал соображать, каким образом из него струны извлечь и на какой предмет их использовать. Хорошо, я по случаю рядом оказался. Здесь вообще банкой пороха расплатился, мотком лески и двумя дюжинами рыболовных крючков…

— Да это ведь как еще посмотреть, — раздумчиво ответил Шестаков. — Отчего не допустить, что тот ваш порох и крючки ему впоследствии жизнь спасли, а рояль и так и так был без всякой надобности. Если б он играть умел, тогда конечно — поставь его на телегу и зарабатывай тапером на деревенских свадьбах…

На том и разошлись, Шестаков в постель к жене, а Власьев заниматься какими-то своими, непонятными городскому человеку делами.

Время было, по московским меркам, совершенно детское. Восьмой час. Но давно стояла на улице глухая тьма, к радости Шестакова, вновь усилился буран, гудя и свирепствуя так, что сложенный из громадных бревен дом начал подрагивать на своем основании, по стеклам хлестало не горстями уже, а целыми охапками снега.

И что же теперь, напрасно жечь драгоценный керосин или магазинные свечи? На самом деле, лучше лечь спать, а света хватит и из-под дверцы жарко горящей голландки. Не забыть только пошире приоткрыть вьюшку перед сном, когда по углям от прогоревших дров забегают синие огоньки. А то угоришь, к чертовой матери.

Шестаков не ошибся в своих предположениях. Как только задули лампу и Зоя прижалась к нему горячим телом, тут же накатилась на него прежняя, глухая, головокружительная и совершенно не имевшая в прошлой жизни аналогов страсть.

Глава 12

Валентин докурил очередную папиросу, выбросил окурок в форточку, боком присел к овальному обеденному столу и быстро начал набрасывать на странице квадратного блокнота какую-то схемку синим, остро отточенным карандашом. В самом верху он изобразил круг, внутри которого вписал «Шестаков», от него провел несколько стрелок вбок и вниз. К ним тоже пририсовал прямоугольники, которые обозначил: «Заковский», «Шадрин», немного подумал и заполнил третий фамилией главы НКВД — «Ежов». Над остальными тщательно вычертил вопросительные знаки.

Посидел, мечтательно глядя в потолок, и вдруг начал быстро писать микроскопическим почерком нечто вроде плана мероприятий по разработке каждого из фигурантов этой схемы.

Захлопнул блокнот, подпер щеку кулаком и словно бы задумался. О чем?

Сама ситуация с беглым наркомом его, безусловно, заинтересовала. Не такой уж частый факт, чтобы вполне благополучный и удачно встроенный в здешнюю политическую систему функционер выкидывал столь неожиданный фортель.

Это надо же — плюнуть вдруг на правила игры, отказаться безмолвно идти на заклание, когда именно так решила распорядиться его судьбой партия, а совсем наоборот — по-мужски разобраться со своими врагами, пусть и не с самыми главными.

Но исполнителям тоже нужно вовремя давать отпор. Не уничтожив солдат, не доберешься до ставки главнокомандующего…

Внезапно пришедшее в голову сравнение Валентину понравилось. Да, вот именно, но отчего у местных жителей, у большинства оных, никак не хватает ума дойти до столь очевидной истины?

Разве — только одно. Нация исчерпала лимит сопротивления в два предыдущих десятилетия. Она, может быть, даже и не проиграла свою гражданскую войну, она просто истекла кровью. Готовых же к бою одиночек слишком мало, и каждый из них наверняка достаточно разумен, чтобы не класть голову на плаху. Сорганизоваться же им не дает тот же самый НКВД и не столь уж глупая, в предложенных обстоятельствах, политика партии.

Самого Лихарева, в рассуждении о реализации плана действий на 1938–1939 годы, такая ситуация скорее устраивала, но сочувствовал он все-таки борцам, а не баранам, с радостным блеянием бегущим под нож.

Сейчас у него начал вырисовываться перспективный, да и просто изящный, как хорошая шахматная задача, замысел.

Если удастся найти Шестакова раньше чекистов или перехватить его, если они это сделают сами, можно использовать наркома в далеко идущей интриге против Ежова и еще некоторых крупных фигур в правительстве и партийной верхушке. Лихарев достаточно ориентировался в советском кукольном театре одного режиссера, чтобы понимать, за какие ниточки следует дергать, чтобы руководить самим кукловодом.

Не слишком сложная задача, между прочим.

Известно ведь, что короля играет свита. Даже в том случае, если «король» имеет неограниченную возможность расстрелять абсолютно любого в своем окружении без суда и следствия. Даже целиком съезд партии, Политбюро и правительство.

Сложности, конечно, будут, и немалые, но в успехе Валентин был почти уверен. Если не случится чего-нибудь настолько экстраординарного, что Сталин внезапно и полностью утратит доверие к своему верному помощнику, захочет его устранить физически. Но и на этот случай у него имелись в запасе варианты.

Самый крайний, если не будет другого выхода, — ликвидировать потерявшего нюх вождя, пустить процесс на самотек и дождаться, когда в жестокой битве за власть родится новый «крысиный волк». Или, наоборот, не трогая Сталина, исчезнуть самому, чтобы вскоре появиться в новой роли и с новой внешностью.

Случай с Шестаковым можно в определенном смысле считать подарком судьбы, катализатором, резко ускоряющим процесс. И теперь следует, не упуская из внимания ход поиска и лубянские склоки, форсировать разработку детальных схем смены политического курса страны.

Как всегда в подобных случаях, Лихарев испытал нарастающее возбуждение и боевой азарт. Словно только что принявший очередной вызов профессиональный дуэлянт-бретер.

Но, в соответствии с известным законом, план Лихарева оказался нарушен в самом начале. Около четырех часов утра его разбудило частое, тревожное попискивание «шара».

Его приглашала к сеансу экстренной связи лондонская резидентура. Это случалось не так уж часто, обычно необходимую информацию и текущие задания он получал в безличной форме. Прямые же встречи с руководством практиковались только в случае чрезвычайных происшествий или если намечалась кардинальная смена стратегической линии.

Неужели в Англии решили все-таки прекратить политику невмешательства в испанские дела и твердо стать на сторону республиканского правительства, а тем самым и СССР?

Это может означать нечто вроде возрождения былой Антанты и, значит, в перспективе общеевропейскую войну…

Лихарев, досадуя, быстро переключил несколько штекеров на своем допотопном коммутаторе. Давно пора установить что-нибудь посовременнее и раздобыть еще парочку телевизоров, предстоящие события потребуют одновременного круглосуточного наблюдения за несколькими объектами.

Да где же их возьмешь в СССР? Даже помощнику Сталина это почти не под силу. Такая уж страна ему досталась. Разве что прямо сейчас и попросить, чтобы два, а лучше три аппарата производства фирмы «Дженерал электроникс» перебросили ему по внепространственному каналу?