Читать книгу "Дипломатия - Генри Киссинджер"

Оживление и прояснение характера японо-американских отношений на базе параллельных геополитических интересов встретит на своем пути немалые препятствия. Экономические разногласия хорошо известны; препятствия культурного плана могут оказаться еще более коварными. Наиболее болезненно — а иногда даже раздражающе — они, эти разногласия, проявляются при сопоставлении различного национального подхода к принятию решений. Америка принимает решения на основании положения лица, принимающего его; одно из высших должностных лиц, обычно президент, иногда государственный секретарь, избирает предпочтительный курс из всех имеющихся вариантов и делает это более или менее в силу занимаемого положения. Япония действует путем консенсуса. Ни одно отдельно взятое лицо — даже премьер-министр — не обладает полномочиями для принятия решения. Любой, кто обязан будет выполнять решение, участвует в формировании консенсуса, который не считается достигнутым, пока все не согласятся.

Все это практически гарантирует, что на встрече между американским президентом и японским премьер-министром существенные разногласия могут усугубляться недопониманием. Когда американский президент выражает согласие, он предвещает соответствующие действия; когда соглашается японский премьер-министр, он заявляет о своем отношении, что, по сути, означает всего лишь то, что он согласен с американской позицией, как и то, что он ее понимает, а свое согласие передаст на рассмотрение своей согласительной группы. Он полагает, что это ясно и что собеседник осведомлен о том, что его полномочия простираются не далее этого. Для того чтобы переговоры относительно будущего Азии прошли с успехом, Америке следует запастись терпением, а Япония должна осознать необходимость осмысленного обсуждения долгосрочной политики, от которой в итоге зависит будущее сотрудничество.

Любопытно, что прочность японо-американских отношений явится оборотной стороной китайско-американских отношений. Несмотря на значительную близость к китайской культуре, Япония всегда разрывалась между восхищением и страхом, между желанием дружить и стремлением господствовать. Китайско-американская напряженность подвергает Японию искушению отойти от Соединенных Штатов в попытке если не усилить собственное влияние в Китае, то по крайней мере не ослабить его своим слишком близким следованием в фарватере Соединенных Штатов. Одновременно чисто национальный подход со стороны Японии рискует быть истолкован в Пекине как проявление японского стремления к доминированию. Хорошие американские отношения с Китаем, таким образом, являются предпосылкой хороших долгосрочных отношений с Японией, как, впрочем, и хороших китайско-японских отношений. Сложился треугольник, который каждая из сторон может покинуть, только сильно рискуя. Возникает некая двусмысленность, которая не совсем устраивает Соединенные Штаты, поскольку это противоречит американской тенденции четко относить страны к категории либо друзей, либо врагов.

Из всех великих и потенциально великих держав Китай в наибольшей степени находится на подъеме. Соединенные Штаты уже достигли могущества, Европе следует потрудиться, чтобы выковать большее единство, Россия является шатающимся гигантом, а Япония богата, но пока что боязлива. Китай, однако, с его приближающимися к 10 процентам ежегодными темпами экономического роста, с его сильным чувством национального единства и с как никогда набравшими мускулы военными продемонстрирует самое большое относительное увеличение веса среди крупных держав. В 1943 году Рузвельт представлял себе Китай одним из «четырех полицейских», но Китай вскоре после этого погряз в вихрях гражданской войны. Появившийся в результате этого маоистский Китай намеревался стать независимой великой державой, но отбрасывался назад и был разочарован из-за идеологических шор. Забыв об идеологических потрясениях, руководители Китая реформаторского толка стали с умелым упорством отстаивать китайский национальный интерес. Политика конфронтации с Китаем несет в себе риск изоляции Америки в Азии. Ни одна азиатская страна не захотела бы — или не смогла бы себе позволить — помогать Америке в любом политическом конфликте с Китаем, который она посчитала бы результатом ошибочной политики Соединенных Штатов. При таких обстоятельствах подавляющее большинство азиатских стран отмежевались бы в большей или меньшей степени от Америки, как бы им внутренне это ни было неприятно. Поскольку почти каждая страна рассчитывает на Америку в деле создания стабильного, долгосрочного механизма, который интегрировал бы как Китай, так и Японию, — а такого рода вариант исключается применительно к обеим странам из-за китайско-американской конфронтации.

Будучи страной с наиболее продолжительной историей независимой внешней политики и традицией основывать свою внешнюю политику на национальном интересе, Китай приветствует вовлечение Америки в дела Азии в качестве противовеса внушающим опасность соседям — Японии и России, а также — в меньшей степени — Индии. Тем не менее американская политика, ставящая перед собой цель обеспечить одновременно дружбу с Пекином и со странами, воспринимаемыми Пекином как потенциально опасные для Китая — что представляет собою правильный подход со стороны США, — требует проведения продуманного и регулярного диалога между Вашингтоном и Пекином.

В течение четырех лет после событий на площади Тяньаньмынь в 1989 году на этот диалог налагался запрет из-за американского отказа осуществлять контакты на высоком уровне — такую меру никогда не применяли по отношению к Советскому Союзу даже в разгар холодной войны. Таким образом, вопрос прав человека оказался в центре китайско-американских отношений.

Администрация Клинтона мудро восстановила контакты на высоком уровне; будущее китайско-американских отношений отныне существенным образом зависит от содержания подобных обменов. Ясно, что Соединенные Штаты не могут отказаться от традиционной озабоченности проблемами прав человека и демократических ценностей. Вопрос заключается не в том, будет ли Америка защищать эти ценности, а в том, в какой степени будут им подчинены все аспекты китайско-американских отношений. Китай считает для себя унизительным условие относительно того, что китайско-американские отношения основаны не на взаимных интересах, а на милости со стороны Америки, которая может быть то оказана, то прекращена по усмотрению Вашингтона. Такого рода отношение делает Америку как ненадежной, так и лезущей не в свои дела, а ненадежность является самой большой ошибкой в глазах китайцев.

Для Китая, исторически всегда господствовавшей в своем регионе страны, — фактически же в известном ему мире — любая попытка навязать со стороны свои институты и внутреннюю политику непременно вызовет глубочайшее возмущение. Эта чувствительность в целом усугубляется китайским представлением о роли Запада в его истории. Начиная с того времени, когда «опиумные» войны начала XIX столетия принудительно открыли страну, Запад рассматривался китайцами как источник бесконечной серии унижений. Равенство статуса, жесткая настоятельность политики неподчинения иностранным предписаниям является для китайских руководителей не элементом тактики, а моральным императивом.

Китай стремится добиться от Соединенных Штатов стратегических взаимоотношений, чтобы противостоять на равных с соседями, которых он считает одновременно могущественными и алчными. Чтобы достичь этого уровня координации внешней политики, Китай готов пойти на уступки в области прав человека, но при условии, что они будут обставлены так, словно сделаны им добровольно по его собственному выбору. Однако настойчивость Америки на публично предписываемых условиях воспринимается в Китае и как попытка конвергенции его общества по меркам американских ценностей — и, следовательно, как унижение, — и как отсутствие серьезности со стороны Америки. Поскольку это предполагает, что у Америки нет национального интереса в сохранении равновесия в Азии как такового. Но если на Америку в этом смысле нельзя полагаться, то у Китая не будет никакого интереса идти ей на уступки. Ключом к китайско-американским отношениям — парадоксально, но даже по вопросам прав человека — является негласное сотрудничество по вопросам глобальной, особенно азиатской, стратегии.