Читать книгу "Туманы Авалона - Мэрион Зиммер Брэдли"

Нимуэ едва дождалась вечера. Никогда еще болтовня дам из свиты Гвенвифар не казалась ей такой бессмысленной и скучной. После обеда она попыталась было прясть, но прялка валилась у нее из рук. Тогда Нимуэ принесла арфу – подарок Кевина – и принялась играть и петь для дам; но и это было нелегко, ведь ей нельзя было петь авалонские песни, а только они и шли сейчас ей на ум. Но вот наконец даже этот бесконечный день начал клониться к вечеру. Нимуэ вымылась, надушилась и, спустившись в зал, села рядом с Гвенвифар; ей было дурно, у нее кружилась голова, а грубые манеры обедающих и возня собак под столом вызывали у нее отвращение. Кевин сидел среди прочих королевских советников, рядом со священником, что исповедовал некоторых из дам королевы. Он донимал и Нимуэ: почему она не ищет духовного наставничества? Когда девушка ответила, что не нуждается в нем, священник уставился на нее столь мрачно, словно узрел перед собою худшую из грешниц. Кевин. Нимуэ буквально чувствовала прикосновение его нетерпеливых рук к ее груди, а когда он смотрел на нее, девушке казалось, что все вокруг слышат: «Сегодня ночью? Сегодня ночью, возлюбленная. Сегодня ночью».

«О, Богиня, но как же я смогу поступить так с человеком, который любит меня, который доверил мне свою душу… Я поклялась. Я должна сдержать клятву, иначе я сама стану предательницей».

Они встретились на мгновение в нижней части зала, когда дамы королевы расходились по своим покоям.

– Я спрятал наших лошадей за воротами, в лесу, – быстро, едва слышно произнес Кевин. – А потом… – голос его дрогнул. – Потом я отвезу тебя туда, куда ты пожелаешь, леди.

«Ты не представляешь, куда я тебя поведу». Но отступать было поздно.

– О, Кевин, я… я люблю тебя! – отозвалась Нимуэ и, не сдержавшись, заплакала. Она знала, что говорит чистую правду. Она приложила все усилия, чтоб их сердца слились воедино – но как же теперь она перенесет разлуку с Кевином? Этого Нимуэ даже представить себе не могла. Ей казалось, будто сегодня вечером сам воздух дышит магией, и все окружающие должны видеть плывущее марево и тьму, что сгущается над ней.

Надо сделать так, чтоб все думали, будто она удалилась с каким-нибудь поручением. Нимуэ сказала дамам, делившим с нею комнату, что идет к жене одного из дворецких, полечить ее от зубной боли, и вернется не скоро. Затем, прихватив самый темный свой плащ и повесив на пояс маленький серповидный нож, полученный после посвящения, девушка выскользнула за дверь. Но потом, свернув за угол и остановившись в темноте, Нимуэ переложила нож в поясную сумку. Кевин не должен его видеть, как бы ни обернулось дело.

"Если я не смогу прийти на встречу, Кевин умрет от разрыва сердца, – подумала Нимуэ. – И даже не узнает, как ему повезло.

Темнота. Во дворе темно – хоть глаз выколи. Ни лучика, лишь тусклый, рассеянный свет звезд. Нимуэ осторожно пробиралась вперед; ее начала бить дрожь. Но вскоре до нее долетел приглушенный голос Кевина:

– Нимуэ!

– Это я, возлюбленный.

«Что будет худшим вероломством – нарушить клятву, что я дала Авалону, или продолжать лгать Кевину? И то и другое отвратительно… Но можно ли свершить справедливость при помощи лжи?»

Кевин взял Нимуэ за руку, и от прикосновения его горячей руки кровь закипела в ее жилах. Магия этого часа крепко опутала их обоих. Кевин вывел девушку за ворота; они спустились по склону крутого холма, возносившего к небу древнюю твердыню Камелота. Зимой окрестности Камелота делались топкими, а иногда под холмом текла настоящая река, но сейчас стояла сушь, и лишь буйные, пышные травы свидетельствовали, что край этот оставался влажным. Кевин ввел Нимуэ в рощу.

«О, Богиня, я всегда знала, что распрощаюсь со своей девственностью в роще… но мне и в голову не приходило, что в это будут вовлечены чары новолуния…»

Кевин привлек девушку к себе и поцеловал. Казалось, будто тело его изнутри охвачено огнем. Кевин расстелил их плащи на земле и снял с Нимуэ платье; когда Мерлин принялся возиться со шнуровкой платья, искалеченные его руки так дрожали, что Нимуэ пришлось самой распустить ее.

– Хорошо, что сейчас темно, – не своим голосом произнес Кевин. – Мое изуродованное тело не испугает тебя…

– Все, что связано с тобою, не может меня испугать, любовь моя, – прошептала Нимуэ и обняла Кевина. В этот миг она, опутанная собственным заклинанием, говорила от всего сердца, и знала, что этот человек принадлежит ей безраздельно, душою и телом. Но, несмотря на всю свою магию, Нимуэ оставалась юной неопытной девушкой, и прикосновение затвердевшего мужского достоинства Кевина заставило ее испуганно отпрянуть. Кевин принялся успокаивать ее, ласкать и целовать, а Нимуэ чувствовала, как горит в ней это мгновение безвременья, как сгущается тьма и наступает час колдовства. И в тот миг, когда чародейские силы достигли вершины, Нимуэ привлекла Кевина к себе. Она не могла больше медлить. Как только в небе появится молодая луна, она потеряет большую часть своей силы. Почувствовав ее дрожь, Кевин пробормотал:

– Нимуэ, Нимуэ… малышка моя… ты ведь девушка… Если хочешь, мы можем… можем просто доставить удовольствие друг другу… мне не обязательно похищать твою невинность…

Нимуэ едва не расплакалась. Ведь он обезумел от вожделения – и все же находит в себе силы заботиться о ней! Но она лишь воскликнула:

– Нет! Нет! Я хочу тебя! – и яростно привлекла Кевина к себе, помогая ему войти. Нимуэ почти обрадовалась боли, внезапно пронзившей ее тело. Эта боль, кровь, накалившееся до предела неистовое желание Кевина пробудило и в ней некое подобие неистовства, и Нимуэ, вцепившись в Мерлина, принялась подбадривать его страстными возгласами. Но в тот самый миг, когда он почти достиг вершины наслаждения, Нимуэ отстранила задыхающегося любовника и прошептала:

– Поклянись! Ты мой?

– Клянусь! Я не могу сдержаться… не могу… позволь…

– Подожди! Ты поклялся! Ты – мой! Повтори!

– Клянусь, клянусь душой…

– И в третий раз – ты мой!…

– Я твой! Клянусь!

И Нимуэ почувствовала, как Кевин содрогнулся от страха, поняв, что же произошло. Но теперь он оказался во власти собственной безумной страсти; он продолжал яростно двигаться, тяжело дыша и вскрикивая, словно от невыносимой муки. И в последний миг новолуния Нимуэ ощутила, как заклятие обрушилось на нее, – и в то же мгновение Кевин вскрикнул и рухнул поверх ее податливого тела, и Нимуэ почувствовала, как его семя толчками изливается в нее. Кевин лежал недвижно, словно мертвый; Нимуэ дрожала, и дыхание ее было прерывистым, словно после тяжелой работы. Она не испытывала никакого удовольствия, о котором болтали женщины, но в этом было нечто большее – безграничное торжество. Заклинание сгустилось вокруг них, и Нимуэ сейчас владела и духом, и душою Кевина, и самой его сутью. В тот самый миг, когда луна начала прибывать, Нимуэ почувствовала на своей руке семя Кевина, смешанное с ее девственной кровью. Нимуэ омочила пальцы в этой смеси и коснулась лба Кевина, и это прикосновение закрепило заклятье. Кевин сел, вялый и безжизненный.