Читать книгу "Нечаянный роман - Надежда Семенова"

– Скажите мне, когда соберетесь укладываться, я помогу, – предложила Женя.

– Спасибо, милая, спасибо, – шепеляво забормотала Петровна, – и правда, надо бы лечь. Не будет же она мне насильно белье пихать? Тем более если я сплю?

– Не будет, – успокоила ее Женя, закидывая свои вещи на верхнюю полку.

Петровна суетливо сползла со своего места, ухватилась за поручень и стянула с себя старенькие сапоги.

По вагону поплыл кислый запах, от которого вдруг стало невыносимо грустно.

Подскочил трехпалый, от него уютно пахло жареной курицей и почему-то клеем, помог спустить с багажной полки скрученные валиком матрасы. Женя разложила их на свою и бабкину полки. Петровна шустро запихала сапоги под столик и, не раздеваясь и ничего не подстилая, свернулась в клубок на краешке матраса. Ее было так мало, что показалось, на видавшем виды комкастом матрасе забыли старенькое пальто.

– Взять вам одеяло? – шепотом спросила Женя, усаживаясь на свободный край.

– Возьми, милая, возьми, – еле слышно проскрипела Петровна.

Женя накрыла бабку одеялом и подоткнула уголки.

Тихонечко заныла опустошенная душа.

Глава 33

Октябрь 1993

Пилипчук настоял, чтобы Наталья поехала в Москву провожать Асю и Сережу. Выехали поздно вечером в одном купе. Андрей Григорьевич снял с плеча спящего Сережку и аккуратно уложил на верхнюю полку.

– Я тоже на верхнюю полку лягу, – сказала Ася, возбужденно сияя глазами.

– Не упадет? – спросила Наталья. – Может, лучше вниз Сережу положить?

– Может, и лучше, – натужно засмеялась Ася, – что я буду без вас делать? Без тебя и тяти?

Пилипчук подсунул под Сережу согнутые в локтях руки и молча переложил вниз.

Сережа спал беспокойно. Лампа у изголовья отбрасывала неровные тени на его бледное после больницы лицо.

Наталья вышла в коридор и долго стояла у окна, глядя в темноту. Беспокойно, как испуганное сердце, стучали колеса. Мимо прошла женщина, качая бедрами в такт движения поезда, следом, оскалив зубы в улыбке, протиснулся мужчина. Женщина повернулась к нему лицом и залилась смехом, обнажив молочно-белую, беззащитную шею.

В проеме двери купе возникла массивная фигура Пилипчука.

Наталья чуть подвинулась, освобождая ему место.

Они молча стояли у окна. Мимо бежали столбы, связанные друг с другом нитями проводов, темные деревья укоризненно кивали им вслед.

– Поспи иди, – сказал он, – завтра весь день по Москве мотаться. Ася уже спит.

– Почему вы ее отпускаете? – спросила Наталья.

Пилипчук шевельнул каменной челюстью и ничего не сказал.

Поезд замедлил ход. В окне мелькнула освещенная ярким светом, ненастоящая, словно нарисованная на стене станция.

Мимо прошел заспанный мужик в железнодорожной форме с фонариком и гаечным ключом.

– Что-то сломалось? – спросила его Наталья.

– Вряд ли, – отозвался Пилипчук. Поезд свистнул и тронулся с места.

Снова застучали, нагоняя тревогу, колеса.

– Ася – моя дочь, – будто продолжая разговор, сказал Андрей Григорьевич.

В его глазах мелькнуло тоскливое, как у бездомного пса, выражение.

– Она его любит, – неуверенно сказала Наталья.

– Еще нет, но она скоро научится, – с неожиданной горячностью возразил Пилипчук, – вот увидишь, она будет хорошей мамой. Ты все правильно сделала, не переживай.

– Я не про Сережу, – сказала Наталья, – Ася любит… Эдуардо.

Пилипчук поморщился.

– Я надеюсь, что он сможет о ней позаботиться, – сказал он.

Наталья закусила губу. Эдуардо не мог, а может, просто не умел о ком-то заботиться. Он, словно солнце, грел все, что попадало под его лучи, не разбираясь, никого не выделяя. Может быть, этого мало для супружеской жизни, но вполне достаточно для того, чтобы обогреть сына. По крайней мере, она очень на это надеялась. Ведь детям так мало надо. Немножко тепла, чуток внимания.

– Никто не сможет заботиться об Асе лучше, чем вы, – сказала Наталья.

– Спасибо… доня, – сказал Пилипчук, треснули морщинками улыбки глаза.

Очередь на регистрацию двигалась толчками, то застывала на одном месте, то быстро продвигалась вперед. В очередную томительную паузу Пилипчук не выдержал и ушел вперед, узнать, что там происходит.

Очередь тут же скакнула вперед.

Ася коршуном заметалась над чемоданами.

Наталья схватилась за ручку раскладной коляски, на которой с вялым выражением лица сидел Сережа.

– Где красная сумка? – Ася пересчитала багаж и сдула со лба потную челку. – С игрушками и соской?

– Может, Андрей Григорьевич взял? – предположила Наталья. – Зачем Сереже соска? Он же бросил… еще перед больницей.

– Ага, бросил, – занавесилась челкой Ася, – как же.

Наталья перегнулась через коляску и посмотрела Сереже в лицо. Он сидел с прикрытыми глазами и сосал указательный палец.

Наталья резко развернула коляску к себе, задев чужие вещи. Хозяин вещей страдальчески сморщился, выдвинул на чемодане складную ручку и откатился на безопасное расстояние.

– Извините! – крикнула Наталья в его обтянутую льном спину и обратилась к насупившемуся Сереже: – Вытащи руку изо рта.

Сережа нахохлился и посмотрел на Наталью настороженным птичьим глазом.

– Он что, и разговаривать перестал? – раздраженно спросила Асю Наталья. – Деградация какая-то. Нормальный был ребенок. Всего-то пару недель с тобой провел.

– Ну вот, опять я во всем виновата, – обиженно скосилась сквозь отросшую челку Ася.

– А кто, по-твоему, виноват? – сказала Наталья. – И челка у тебя как… паранджа. Ты хоть видишь толком?

– Вот привязалась, – воскликнула Ася, – что ты меня все учишь!

Из-за ее спины возник Пилипчук.

– Девоньки, – сказал он мягким, как камень, замотанный в полотенце, голосом.

– Писать, – тонким голоском сказал Сережа.

– Ой, ты разговариваешь? – притворно удивилась Наталья.

– Господи ты боже мой, – сказала Ася, заламывая руки, – писай уже так. В самолете новый памперс наденем.

– Памперс? – ахнула Наталья. – Он давно сам на горшок ходит!

– Прикажешь горшок с собой на Кубу тащить? – возмутилась Ася. – И так перевес. Неизвестно, сколько еще платить.

Наталья развела руками.

– Татусик, – нахмурилась Ася, – красная сумка не у тебя?

– Где ты видела ее в последний раз? – спросил Андрей Григорьевич, растирая виски кончиками пальцев.