Читать книгу "Новая Зона. Критерий страха - Сергей Слюсаренко"

– Здесь все всегда появляются неожиданно? – Малахов уже взял себя в руки и вернулся на свое место. – Хотя запах серы чувствуется.

– Если мы бы могли контролировать наше появление, то смогли бы делать его не таким пугающим для вас. Но мы не вольны в своей реализации. – Ыду развел руки в стороны, изображая сожаление. – И чем тебе запах моего одеколона не нравится? Знаешь, как трудно настоящий «Обсешен» в Зоне добыть?

– И о чем желаешь поговорить? – хмыкнул Андрей. – Расскажешь мне, что мы ищем не там и сами во всем виноваты? Как обычно.

– То, что вы виноваты, – это, скорее, неправда. Просто вы попали в то место, где реализация подсознательного материальна в определенном…

– Если бы подсознание реализовывалось, я бы давно сидел дома! На своей вилле на Южном берегу Крыма!

– Не перебивай, – мягко возразил Ыду. – Здесь реализация подсознательного имеет строго определенный набор вариантов. Во-первых, ты уже заметил, страх является основой реализации. Как бы сказать – каждый чего-то боится, и не дай бог, чтобы страхи реализовались. Можно, конечно, бояться запаха фиалок, и они по ночам будут расцветать у твоей кровати. Но не здесь. Здесь если ты боишься фиалок, то обязательно попадешь на какую-нибудь ржавую плесень. В лучшем случае с запахом фиалки.

– Ты думаешь, у меня нет подсознательных страхов? Я такой же, как все, и страхи есть. Но почему-то ничто страшное или опасное для меня на станции не появляется, – ответил Малахов.

– Ты так уверен? – спросил Ыду. – Просто ты не знаешь своего страха. Вернее, еще не знаешь, как он реализовался.

– Ладно, страх так страх. А ты мне можешь что-либо сказать о временном прыжке, который мы совершили? И что это было?

– Каждый из нас – чей-то страх. Я не твой страх, и я ничего не могу сказать о том, что меня не касается. Ты же сам понимаешь, нас нет в реале. Мы – синтез по чьей-то воле.

– А пришел-то чего? – не отставал Малахов.

– Я же повторяю. Не мы решаем, когда нам и куда приходить. Но в чем я уверен – каждый наш приход должен для вас что-то значить, подталкивать к решению.

– Как?

– Слушай, ты что, совсем тупой? – Ыду взвился, и его лицо расцвело розеткой щупалец. – Ой, извини. Не знаю я ничего. Не знаю.

– Ну, на нет и суда нет. А то, знаешь, тут все всё знают. Все решили, что я во всем виноват, выгнали меня в лабораторию. Они думают, если я буду вдалеке от экипажа, то на той стороне нашего бублика всё будет отлично, и они спокойно завершат миссию и вернутся домой. – От излишнего возбуждения Андрей стал говорить громко, чуть ли не переходя на крик.

– Что я могу сказать – веди себя так же, как вел тогда в Зоне. В итоге все будет хорошо. Решения будут.

– Это ты точно знаешь? – Андрей хотел подойти поближе к Ыду, даже привстал, но передумал. – Я же стал убивать зомби без разбору. Совсем как какой-нибудь сталкер. А ведь помнишь, я к твоим родителям там, в Зоне, приходил.

– Очень смутно, но помню. Я же совсем маленьким был, – грустно сказал Ыду.

– Ваших мелких зверьков в загоне помнишь? Я так думаю, в нормальном мире это были бы свиньи или овцы. А у вас все было не так. Смешные, величиной с собаку, с копытцами и с тремя рожками на голове. Шерстка у них была такая мягкая-мягкая. И вели они себя потешно. Они всё время какие-то игры устраивали. Бегали, толкались. А один зверек не бежал, сидел посередине и тщательно следил, чтобы все было честно, никто не выскочил раньше свистка и чтоб никто не толкался. Он же и свистел.

– Так это тубикушки! – обрадовался Ыду. – До сих пор у родителей целый выводок.

– Я сначала не понял, чем он свистит, а когда разобрался, то очень смеялся. Видно было, что твои родители очень гордятся этими животными, – продолжал вспоминать Малахов. – Они показывали их нам, помнишь, брали зверьков на руки, гладили и почему-то с гордостью показывали третий, средний рог. Я так понимаю, это был очень важный рог? А потом они повели нас в какой-то погребок. Помнишь?

– Скорее всего, это был комариный улей.

– Ну да. Сначала я ничего не увидел, там было темновато, но, присмотревшись и прислушавшись, я понял. В сарайчике под потолком висело два десятка рамок, на которые были натянуты плотные сетки. Эти сетки были почти не видны, потому что миллионы комаров облепили их толстым слоем. Комары вяло шевелились, как мне показалось, организованно. Они сдавали кровь, которая по сетке стекала вниз, в большие стеклянные банки. Мне стало немного не по себе, и я выскочил наружу. Ты помнишь это? Ведь можно было просто мирно жить рядом и никого не обижать. Почему сейчас это невозможно?

– Конечно. Тот, кто это затеял, делал это не для того, чтобы всех уничтожить. Это бы он, наверное, сделал легко и сразу, – уверенно произнес Ыду. – А вот то, что ты стрелять стал без разбору, это, конечно, не очень хорошо. Но ты же не за себя волновался? И запомни, этот посыл, это твое желание защитить конкретного человека – неспроста. Это один из шагов к пониманию.

– Он – ты его называешь, как человека? – Андрей постарался не отвечать на слова Ыду про стрельбу. Он и сам понимал, что был неправ.

– Ну, оно. Какая разница? А ты думаешь, там, в Зоне, когда я вырос, когда понял, что так существовать нельзя, не задумывался над этим вопросом? Хорошо, нашу Зону изначальную закрыли от доступа, и немного спокойнее стало жить. Не стало всяких сталкеров, исследователей и прочих искателей смысла… Мы жили спокойно, как ты и видел в ту встречу, – с грустью сказал Ыду и вдруг добавил: – А ты все-таки попробуй проверить модуль связи. Вдруг чего и узнаешь.

Малахов машинально посмотрел в иллюминатор на мигающий модуль. А когда оглянулся, то лаборатория была пуста.

Чертыхнувшись, Андрей опять попытался выйти на связь с командиром.

– Константин Петрович, я хочу повторить свою просьбу. Сформулировав ее более четко, – решительно заявил он.

– Ну говори, зануда, – устало протянул командир.

– Я считаю, что раз произошел сбой в системе связи и сбой этот необъясним, то необходимо проверить функциональное состояние модуля связи. Ведь вы же не станете возражать, что все беспилотные станции, которые перепрыгивали сюда, возвращались без каких-либо временных аномалий, так?

– Так. Но повторюсь и я. Что ты хочешь увидеть на модуле связи? – Вопрос прозвучал строго, как требование.

– Я хочу установить там спектральный прибор. Я проверю, не изменилась ли энергия связанных фотонов по сравнению с тем, как было установлено изначально. И понять, работаем ли мы с тем же самым адресатом или нет.

– И что тогда? – По тону Протасавицкого стало понятно, что у него нет никакого желания посылать катер.

– И тогда у нас есть шанс перескочить обратно в наше время. Где нас ждут и готовы принять в любой момент.

– Я не могу рисковать жизнью членов экипажа. Ты не умеешь управлять катером, – отрезал командир.