Читать книгу "Латунный город - Шеннон Чакраборти"

– Это не призраки, – возразил Ваджед. – Дворец просто… тоскует по своим основателям.

– Дядя, в мой последний приезд у меня из-под ног испарилась лестница, – напомнил Али. – А вода в фонтанах так часто обращалась в кровь, что ее перестали пить.

– Значит, сильно тоскует.

Али покачал головой, но промолчал. Город пробуждался ото сна. Они спустились по холмистой дороге, ведущей ко дворцу, и через черный ход выехали на королевскую арену. Это место было создано для спортивных состязаний и солнечных дней, для ловких жонглеров факелами и для гонщиц на чешуйчатых огненных птицах симургах. Для увеселений.

Для них и это увеселение. Али осуждающе обвел взглядом толпу. Несмотря на раннее утро, многие места на каменных лавках уже были заняты: тут собрались вельможи, рвущиеся выслужиться перед его отцом, охочие до зрелища чистокровные простолюдины, разгоряченные Дэвы и, кажется, совет улемов полным составом (может, мудрецы получили приказ воочию понаблюдать, что бывает, когда не получается удержать неверных в узде).

Али поднялся к королевской ложе. Это была высокая каменная терраса, укрытая тенью горшечных пальм и полосатых льняных штор. Он не увидел отца, но впереди заметил Мунтадира. Его старший брат наверняка горел желанием присутствовать не больше чем Али. Черные кудри Мунтадира растрепались, и он вряд ли переодевался со вчерашнего: на нем красовались агниваншийская куртка, густо расшитая жемчугами, и небесно-голубой шелковый набедренник. Одежда была мятая.

От него с трех шагов разило винным перегаром, и Али заподозрил, что брата сегодня разбудили в чужой постели.

– Мир твоему дому, эмир.

Мунтадир подскочил.

– Боже, ахи, – он схватился за сердце. – Ты зачем подкрадываешься, как какой-нибудь ассасин?

– Тебе стоит поработать над рефлексами. Где аба?[21]

Мунтадир неделикатно кивнул в сторону тощего дэва, стоящего с краю террасы.

– Вот этот настоял на публичном оглашении списка обвинений. – Он зевнул. – Аба не хотел тратить свое время на пустяки, тем более что вместо него это могу сделать я. Он скоро подтянется.

Али посмотрел на дэва. Ну конечно, это был Каве э-Прамух, старший визирь отца. Сосредоточенно оглядывая площадь внизу, тот не обратил внимания на появление Али. На его тонких губах играла торжествующая ухмылка, и Али догадывался, чему он так рад.

Он сделал глубокий вдох и подступил к краю террасы.

На песке внизу стоял на коленях Анас.

Шейх был раздет до пояса и покрыт ожогами и бороздами от кнута. Борода была острижена в знак позора. Он стоял, склонив голову, со связанными за спиной руками. С ареста прошло всего две недели, но его явно морили голодом. Ребра торчали, окровавленные конечности исхудали. И это только то, что было видно глазу. Али знал, что эти раны не единственные. Зелья, выпив которые, тебя словно пронзали тысячи ножей. Иллюзионисты, которые заставляли тебя видеть в галлюцинациях умирающих близких. Певцы, которые брали такие высокие ноты, что ты падал на колени и из ушей текла кровь. В темницах Дэвабада не выживали. Рассудок не выдерживал.

О шейх, мне так жаль… Одинокий шафит без магических способностей перед сотнями ожесточенных чистокровных джиннов – картина казалась Али жестокой шуткой.

– За разжигание религиозной ненависти…

Шейх покачнулся, и один из стражей рывком поставил его на ноги. Али похолодел. С правой стороны его лицо было разбито в мясо. Глаз заплыл, нос переломан. Нить слюны стекала изо рта, просачиваясь сквозь выбитые зубы и распухшие губы.

Али ухватился за ножны зульфикара. Анас встретился с ним взглядом. На долю секунды в единственном зрячем глазе промелькнуло предостережение, и потом он снова уронил голову.

Заслужи это. Али не забыл последний наказ шейха. Он расслабил руку на оружии, вспомнив о пристальном внимании к нему аудитории. Али сделал шаг назад и присоединился к Мунтадиру.

Судья продолжал зачитывать приговор.

– За незаконное хранение оружия…

Сбоку от арены раздалось недовольное фырчание: за огненными воротами был заперт отцовский каркаданн. Зверь топтался на месте, и земля дрожала у него под ногами. Каркаданн, богомерзкий гибрид лошади и слона, размерами вдвое превосходил их обоих. Его чешуйчатая серая шкура была покрыта коркой грязи и запекшейся крови. Пыльный воздух арены впитал его запах – застарелый, мускусный запах крови. Каркаданна никогда не мыли. К нему даже не приближались никогда, если не брать в расчет парочку воробьев, которую держали в клетке рядом с чудовищем. Как раз в этот момент птицы завели свою трель. Каркаданн перестал топтаться и ненадолго присмирел.

– Обвиняется в…

– Боже правый, – услышал Али раскатистый бас у себя за спиной, и вся толпа вскочила на ноги. – Вы все еще не закончили?

Явился его отец.

Король Гасан ибн Хадер аль-Кахтани, правитель земли, защитник Веры. От одного звука этого имени его подданные начинали дрожать и оглядываться по сторонам, опасаясь шпионов. Он был внушительным, массивным джинном – результат комбинации крепких мускулов и здорового аппетита. Сложением он напоминал бочку. Его волосы лишь сейчас, в возрасте двухсот лет, начали белеть, и черную бороду прочертила седина. Она только добавляла грозности его виду.

Гасан вышел к краю террасы. Судья выглядел так, как будто готов был наложить в штаны, и немудрено. Отец был недоволен, и Али прекрасно знал, что перспектива встретиться с его отцом в гневе была способна повлиять на кишечник многих мужчин.

Гасан бросил на окровавленного шейха безразличный взгляд, после чего повернулся к старшему визирю:

– «Танзим» слишком долго терроризировал Дэвабад. Мы и так знаем все их преступления. Мне нужны только имена спонсора и тех, кто пособничал ему в убийстве двух наших граждан.

Каве покачал головой.

– Он их не выдает, король. Мы все испробовали.

– Даже сыворотки бану Манижи?

Бледное лицо Каве омрачилось.

– Один ученый попытался это предпринять, но скончался. Снадобья Нахид не предназначены для использования другими.

Гасан надул губы.

– Тогда он бесполезен. – Он кивнул стражникам, окружавшим Анаса. – Возвращайтесь на свои посты.

Со стороны улемов послышались вздохи и молитвенный шепот. Нет. Али, забывшись, выступил вперед. Наказание – это одно, но это – совсем иное. Он открыл рот.

– Гори в аду, скотина.

Это говорил Анас. По шокированной толпе прокатился гул, но Анас продолжал, не сводя с короля воинственного взгляда.

– Супостат, – процедил он сквозь разбитые зубы. – Ты предал нас – народ, который клялись защищать твои предки. Думаешь, мое убийство что-то изменит? Сотня придет на мое место. А ты будешь страдать… и в этом мире, и в следующем, – в его голосе зазвенело безумие. – И Бог отберет у тебя всех, кто тебе дорог.