Читать книгу "Лето больших надежд - Сьюзен Виггз"

Оливия почувствовала себя странно отделенной от реальности. Эта женщина, Дженни Маески. Она… «Приди в себя, Оливия», — сказала она себе.

— Мисс Беллами? — подсказала Дженни, и Оливия осознала, что позволила молчанию затянуться.

— Пожалуйста, называйте меня Оливия. — Она овладела собой, хотя знала, что ее лицо вспыхнуло. — В любом случае сама мысль о праздновании юбилея состоит в том, чтобы восстановить лагерь таким, каким он был пятьдесят лет назад. Мы с Дэйр думаем, что вам придется создать повторение этого торта. — Она повернула фотографию. Кто-то написал на ней: «Торт миссис Маески».

— Это, должно быть, моя бабушка, Хелен Маески.

— Ну конечно. Значит, ваша… бабушка отошла от дел? — Ей не хотелось спрашивать об очевидном.

Дженни выручила ее, хотя тень пробежала по ее глубоким карим глазам, когда она говорила:

— Мой дедушка умер несколько лет назад, а с бабушкой случился удар.

— Мне очень жаль.

— Она научила меня, и я думаю, что шеф-повар сумеет сделать торт. — Дженни улыбнулась, и снова Оливия была поражена сходством, может быть, это было дежавю. Или что-то еще. Она обнаружила, что смотрит на кулон, свисающий с цепочки Дженни. Он выглядел как старая запонка, которую она нашла среди вещей ее отца, вместе с фотографией. Маленькая, стилизованная рыбка.

— Это было бы чудесно. Дэйр будет в восторге услышать, что вы сможете это сделать. Оставьте себе фотографию для напоминания. Это копия.

— Я покажу ее бабушке, — сказала Дженни, закрывая папку. — Вы знаете, отец Заха, Мэтью Алджер, может много чего рассказать о лагере. Он ездил в «Киогу» ребенком и потом работал там. Он живет в Авалоне несколько десятилетий.

— Я учту.

— Спасибо за то, что остановились у нас.

Оливия была несколько озадачена их разговором. Она не сказала об этом Дэйр и была молчалива, когда они ехали обратно в лагерь. Когда они прибыли, дядя Грег и дети были заняты исследованием лагеря, а Баркис наступал им на пятки. Грег вел их вокруг озера к лодочному сараю и докам. Макс вслух ликовал, приходя в восторг от всего, что видел. Даже Дэзи повеселела, бросая камешки в воду.

— Итак, пока все хорошо, — сказала Дэйр.

— Да, но они остались без телевизора, мобильных телефонов и Интернета всего лишь на полдня.

— Я никогда не скучала по телевизору здесь, в лагере, — возразила Дэйр. — Я думаю, дети — это дети. Посади их вокруг костра и начни рассказывать страшные истории, и они уйдут в восторге. Ну а если ты не приносишь им удовольствия на тарелочке, они сами их находят.

Нагруженные покупками, они прошли в главный павильон.

— Выглядит как проблема, — пробормотала Дэйр, когда они вошли в обеденный зал.

Дизайнерские планы Фредди заключались в том, чтобы сдвинуть столы и придвинуть их к стене. Рядом с большой картиной высоких гор Фредди и Коннор Дэвис застыли в молчании.

Дэйр еще понизила голос.

— Мой бог, — восхитилась она, оглядывая Коннора сверху вниз, от его волос длиной до плеч до разбитых рабочих ботинок. — Он просто Конан-варвар[14].

— Привет, ребята, — сказала Оливия весело, игнорируя ярость на их лицах. — В чем дело?

— Я увольняюсь, вот в чем, — огрызнулся Фредди, все еще глядя на Коннора.

Они с самого начала не понравились друг другу, и Оливия подозревала, что она знает почему. Они были словно две агрессивные собаки, метящие территорию.

— Ты не можешь уволиться, — возразила она. — Тебе нужна эта работа, а мне нужен ты.

— Скажи это ему. — Фредди мотнул головой в направлении Коннора.

Спокойным голосом она заявила.

— Он мне тоже нужен.

Совершенно невозмутимо Коннор констатировал:

— Похоже, мы оба эксклюзивны.

— Перестань, — рассердилась она. — Вы оба здесь по разным причинам. Вы нужны мне оба. Что происходит?

— Я уже сказал тебе. Я увольняюсь. Он разрушил мое видение бельведера. — Фредди сделал невнятный жест в сторону своих планов. Затем он прошел мимо нее, оттолкнув, и зашагал вон из холла.

— Я пойду, — сказала Дэйр, гладя Оливию по руке.

10.

Коннор был только рад избавиться на время от этого надоедливого маленького дерьма с его городской прической и в джинсах за двести долларов.

Оливия, вероятно, привыкла работать с женоподобными мужчинами, устраивающими истерики, когда кто-то не соглашается с их «видением». Изучая возведение бельведера, который теперь занимал внимание Коннора, она сказала:

— Я так понимаю, тебе не нравится дизайн Фредди.

— Он структурно непрочный. Первый же сильный ветер снесет эту постройку. Он сделал подмостки как в театре, ради всего святого. Я строю вещи, которые должны продержаться хотя бы какое-то время.

Она на мгновение задумалась, приложив палец к полной нижней губе жестом, который Коннор нашел неотразимым.

— Мы сделаем по-твоему, потому что не хотим, чтобы бельведер рухнул. Но окажи мне услугу. Постарайся поладить с Фредди. Он важен для меня.

Насколько важен? Коннор не задал этого вопроса, а лишь неопределенно ухмыльнулся. Это не имеет значения. Не должно иметь значения.

Они отправились вместе инспектировать коттедж для персонала в дальнем конце владения. Тут работы еще и не были начаты. Именно здесь жили помощники, когда лагерь функционировал. Это был ряд простых коттеджей для посудомоек, садовников, охранников и рабочих. И конечно, сторожа Терри Дэвиса, который жил в лагере круглый год.

Вид бунгало произвел любопытное действе на Коннора. Он замедлил шаги, задерживаясь, с этим местом было связано слишком много воспоминаний о темном унижении и отчаянии.

Очевидно, Оливия не прочла его мыслей, составляя свой список. Она направилась к дальнему коттеджу и по трем ступенькам поднялась к двери.

— Мы должны проверить эти здания, — сказала она. — Посмотреть, что нужно сделать.

Он остался на месте. Нет.

С болезненным скрипом ржавых петель медленно открылась входная дверь, и Оливия ключом отперла главную комнату.

— Здесь душно, — сказала она, поворачиваясь к нему. — Ты идешь?

Мой бог. Разве она не помнит, что в этом доме жил его отец?

Очевидно, нет. Коннор заставил себя двинуться, взобрался по ступенькам, пересек крыльцо, следуя за ней в темное бунгало. Мгновенно воспоминания обратились в образы из ночных кошмаров. Холодильник, в котором, кроме упаковки болонской копченой колбасы и нескольких банок пива, ничего не было, сломанная софа, там, где она стояла, остался бледный квадрат линолеума. Против своей воли он увидел, как его отец падает на серые подушки; дюжина пивных банок выстроилась на полу.