Читать книгу "Ученица. Предать, чтобы обрести себя - Тара Вестовер"

Когда я впервые подкрасила губы блеском, Шон назвал меня блудницей. Я была в своей комнате, смотрелась в зеркало и пыталась сделать все правильно. И тут в дверях появился Шон. Он сказал это словно в шутку, но я тут же стерла блеск с губ. Вечером в театре, заметив, что Чарльз смотрит на Сэди, я снова подкрасила губы. И тут же увидела, как скривился Шон. Когда мы возвращались домой, атмосфера в машине была напряженной. На улице подморозило. Я сказала, что мне холодно, и Шон наклонился включить печку. А потом остановился, хохотнул и опустил все стекла в машине. На меня словно ведро со льдом опрокинули. Я пыталась поднять хотя бы свое стекло, но он поставил замок. В ответ на мои просьбы Шон только смеялся.

– Мне холодно, – твердила я. – Мне очень, очень холодно.

Так мы проехали двенадцать миль. Все это было бы веселой игрой для двоих, если бы у меня так не стучали зубы.

Я боялась, что стану неправедной женщиной. Иногда я не могла сдвинуться с места, настолько боялась ходить, наклоняться или приседать, как они.

Мне казалось, что до появления Сэди все было лучше. Я даже убедила себя, что это ее вина. Без нее Шон был бы другим. После Сэди он начал встречаться со своей прежней подружкой, Эрин. Эрин была старше, она не собиралась играть в его игры. И поначалу мне казалось, что я была права: Шон стал вести себя лучше.

А потом Чарльз пригласил Сэди на ужин. Она согласилась, и это услышал Шон. В тот вечер я допоздна работала у Рэнди. Когда за мной заехал Шон, на нем лица не было от злобы. Я поехала с ним, надеясь его успокоить, но мне это не удалось. Он два часа колесил по городу, выискивая джип Чарльза. Шон грязно ругался и твердил, что, когда найдет этого ублюдка, «начистит ему физиономию». Я сидела на пассажирском сиденье, слушала рев двигателя, смотрела, как желтые линии исчезают под капотом. Я вспоминала брата, каким он был в поездке. Я думала об Альбукерке и Лос-Анджелесе, о долгих милях на трассах.

На сиденье между нами лежал пистолет. Когда Шон не переключал передачи, он брал его и гладил, иногда крутил на указательном пальце, прежде чем положить обратно. Свет от проезжавших мимо машин играл на металлическом стволе.

Я проснулась, почувствовав тысячи иголочек в голове. Они больно жалили и не давали ни о чем думать. Потом они неожиданно исчезли, и я собралась с мыслями.

Было раннее утро. Янтарный солнечный свет проникал в окно моей спальни. Я стояла, но не сама. Две руки сдавили мое горло и трясли меня изо всех сил. Иголочки в голове пронзили череп. У меня было всего несколько секунд, чтобы удивиться, почему иголочки вернулись. Глаза мои были открыты, но видела я лишь белые вспышки. До меня доносились невнятные крики:

– ШЛЮХА! БЛУДНИЦА!

Потом другой голос. Мамин.

– Прекрати! – кричала она. – Ты убьешь ее! Прекрати!

Наверное, она схватила его, потому что я почувствовала, что он повернулся. Я упала на пол. Когда я открыла глаза, мама и Шон стояли лицом к лицу. На маме была лишь рваная ночная сорочка.

Я с трудом поднялась на ноги. Шон схватил меня за волосы – так же, как раньше, прямо у корней, чтобы полностью подчинить себе, – и потащил в коридор. Голова моя была прижата к его груди. Я видела лишь, как ковер мелькает под моими ногами. В висках у меня стучало. Мне было трудно дышать, но я начала понимать, что произошло. И тогда из глаз моих полились слезы.

«От боли», – подумала я.

– Теперь эта сука плачет, – прорычал Шон. – И почему же? Потому что кто-то понял, какая она шлюха?

Я пыталась посмотреть на него, пыталась увидеть в нем моего брата, но он толкнул меня, и я упала. Я отползла в сторону, потом поднялась. Кухня вращалась вокруг меня, в глазах мелькали розовые и желтые вспышки.

Мама плакала, вцепившись в волосы.

– Я вижу тебя насквозь! – орал Шон, и вид у него был безумный. – Ты притворяешься святой и непорочной. Но я вижу тебя. Я вижу, как ты заигрываешь с Чарльзом, как дешевая проститутка.

Он повернулся к маме, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на нее его слова. Мама буквально рухнула на кухонный стол.

– Тара не такая, – прошептала она.

Шон все еще смотрел на нее. Он твердил, что она даже не представляет, какая я лгунья, как я ее дурачу, как дома притворяюсь хорошей девочкой, а в городе становлюсь лживой шлюхой. Я выбежала через черный ход.

Мама крикнула, чтобы я взяла ее машину и уезжала. Шон повернулся ко мне.

– Тебе понадобится это, – издевательским тоном прошипел он, крутя на пальце ключи. – Ты никуда не поедешь, пока не признаешься, что ты – шлюха!

Он схватил меня за запястье, и мое тело привычно изогнулось: голова склонилась до пола, рука оказалась за спиной, запястье того и гляди могло сломаться. Мои мышцы уже запомнили этот мучительный танец и теперь действовали сами по себе, опережая музыку. Мне не хватало воздуха, я склонялась все ниже и ниже, чтобы избавиться от боли в запястье.

– Скажи это, – требовал Шон.

Но я уже была в другом мире. Где-то в будущем. Через несколько часов Шон приползет к моей кровати на коленях и будет просить прощения. Я знала это даже в минуты мучительной боли.

– Что происходит? – донесся мужской голос с лестницы.

Я повернула голову и увидела между деревянными поручнями лицо. Это был Тайлер.

Я подумала, что у меня галлюцинации. Тайлер никогда не приезжал домой. При этой мысли я громко хрипло рассмеялась. Каким идиотом нужно быть, чтобы вернуться сюда, если уже удалось сбежать? В глазах снова появились розовые и желтые вспышки. Я была словно в снежном шаре. Это было хорошо. Значит, скоро я потеряю сознание. Я уже ждала этого момента.

Шон отпустил мою руку, и я снова упала. Я смотрела вверх и видела, что взгляд Шона устремлен на лестницу. Только тогда я поняла, что Тайлер действительно там.

Шон отступил назад. Он дожидался, когда отец и Люк уйдут на работу, чтобы ему никто не помешал. Он не собирался драться с младшим братом – не таким сильным, но все же довольно крепким.

– Что происходит? – повторил Тайлер.

Он пристально смотрел на Шона, наклонившись вперед, словно приближаясь к гремучей змее.

Мама перестала плакать. Она смутилась. Тайлер уже был чужим. Он уехал так давно, что перешел в категорию людей, от которых у нас были секреты, которым не следовало показывать этого.

Если бы я могла выбирать между продолжением того кошмара и вмешательством Тайлера, я бы предпочла кошмар. Конечно, я выбрала бы кошмар.

Тайлер сошел с лестницы и подошел к брату. Лицо его покраснело, он прерывисто дышал, но удивления в его взгляде не было. Мне показалось, Тайлер отлично знает, что делает, он уже делал это прежде, когда они были младше и еще сильнее отличались друг от друга. Тайлер наклонил голову и, не моргая, смотрел на Шона, словно говоря: «Что бы это ни было, прекрати немедленно!»