Читать книгу "Тайны Полюса - Кристель Дабо"

Офелии вспомнились многочисленные газетные статьи, предостерегавшие население Лунного Света от происков Отверженных. Она подумала о двусмысленном положении Торна в этом деле.

– Какая же может быть реабилитация?! Беренильда мне сказала, что преступления этих кланов слишком ужасны, чтобы их когда-нибудь простили.

– Не совсем так.

Сухопарое, согнутое в три погибели тело Торна почти не двигалось, зато его длинные руки неустанно сновали туда-сюда. Он разглаживал, складывал и разравнивал бесчисленные бухгалтерские ведомости; ни один листок ни на миллиметр не высовывался из идеально ровных стопок. Офелия заметила даже, что и сами эти стопки были разложены строго симметрично, по горизонтальным и вертикальным линиям клетчатого ковра. Девушка вспомнила странную коллекцию игральных костей, найденную под столом, и озадаченно подумала: а может, ее жених слегка не в себе?

– Отверженные – прекрасные охотники, единственные, кто способен одолеть зверей нашего ковчега и защитить от них остальные кланы, – между тем рассказывал Торн. – Если бы вы побывали в нижних городах Полюса, то увидели бы этих героев с глазами бесправных рабов. Их очень боятся здесь, наверху.

Офелия потуже обхватила руками колени и уткнулась лицом в шарф. Ее внезапно пронзил холод, куда более страшный, чем тот, что царил в интендантстве. Иногда ей казалось, что она помолвлена с роботом.

– Но как же в таком случае убедить Двор дать им новый шанс?

– Прибегнув к закону, – ответил Торн, взявшись за очередную кипу бумаг. – Наша конституция предусматривает возможность замены окончательного Отвержения временным, если затронуты интересы всего общества. И я постараюсь доказать это на ближайшем съезде Семейных Штатов, который состоится первого августа. Мое досье, содержащее весомые аргументы в пользу Отверженных, надежно спрятано в сейфе. А до этого времени интендантство представит их здешнему обществу и официально возьмет под свое покровительство, как бы там ни бесились те, кто нас запугивает.

Офелии неожиданно вспомнилась фарфоровая трубка, которую она прочитала по просьбе Арчибальда. Начальник полиции убил нескольких Отверженных за браконьерство и сейчас числился пропавшим без вести. Если бы Офелия не так строго соблюдала профессиональную тайну, она охотно посвятила бы в нее Торна. Но вместо этого спросила:

– А что такое Семейные Штаты? Я никогда о них не слышала.

– Они созываются раз в пятнадцать лет. По этому случаю Фарук возглавляет Совет министров и выслушивает жалобы представителей трех Штатов – знатных особ, Отверженных и бесправных от рождения.

– Но почему именно вы должны представлять Отверженных? Вы ведь убили одного из них.

И Офелия нахмурилась, ясно вспомнив, словно это было вчера, их первый обед в замке Беренильды, когда Торн равнодушно объявил эту новость между двумя ложками супа, как будто говорил о каком-то пустяке.

– Законная самооборона, – возразил он, ничуть не смутившись. – Если кто-то из Отверженных нанимается к знатной особе для таких грязных дел, он должен понести за это наказание. Но как бы то ни было, Отверженные не имеют права появляться при Дворе, даже на съезде Семейных Штатов, – они обязаны выбрать себе представителя. И, делая ставку на меня, поступают весьма разумно.

Офелии было горько слушать его, когда он говорил с ней так – уткнувшись в свои бумаги, не удостаивая взглядом. Сейчас этот человек в грязной рубашке, с монотонным голосом и скованными жестами, действительно походил на заржавленного робота, автоматически исполнявшего положенные действия.

Однако через несколько минут Торн взглянул на свои часы, также запачканные кровью, и сказал:

– Ну, вы покончили с вопросами? Хорошо. Теперь моя очередь.

Он уложил часы в кармашек и обхватил колени руками, давая себе отдых. Его скрюченное тело замерло, точно остановленная машина; мрачное лицо в кровавых подтеках было подозрительно бесстрастным.

Но это бесстрастие оказалось лишь маской. Офелия испуганно застыла, когда Торн наконец поднял глаза и, впившись в нее ястребиным взглядом, спросил:

– Что вы делали сегодня у Арчибальда?

Его прежде безразличный голос теперь прозвучал почти угрожающе. Офелия была застигнута врасплох: их разговор принял неожиданный оборот, коснувшись ее лично. Но главное, она не понимала, каким образом Торн обо всем узнал, сидя весь день в интендантстве.

– Ах, это… Это слишком долго объяснять.

– У нас с вами была назначена встреча, – подчеркнуто медленно произнес Торн. – Так почему же вы предпочли мне Арчибальда? Вы сочли его более гостеприимным?

– Дело совсем не в этом, – пролепетала Офелия. – Просто… случилось нечто непредвиденное.

– Ну, так что же я должен сделать, чтобы вы перестали меня избегать?

Теперь стальные глаза Торна пылали, как расплавленный металл. Офелия втянула голову в плечи, стараясь поглубже спрятать лицо в шарфе, но заставляя себя не отворачиваться. Хотя Торн внушал ей сейчас легкий страх, она не хотела, чтобы он это заметил.

– У меня была непредвиденная встреча. Честно говоря, я о вас забыла.

Услышав этот ответ, Торн впился в Офелию таким пронзительным взглядом, что ей почудилось, будто она съеживается до крошечных размеров, тогда как сам он начал вырастать до потолка. Он так нахмурился, что засохшие кровавые корки на его лице местами потрескались.

– Да, я вижу, вы меня действительно не любите.

Офелию словно током ударило. Ей уже было хорошо знакомо это ощущение: оно предшествовало тому моменту, когда Дракон выпускает когти. Девушка инстинктивно закрыла лицо руками, и этот жест немедленно ослабил напряжение Торна: его бесстрастие сменилось унынием.

– Вот, значит, до чего дошло… Неужели вы до такой степени меня боитесь?

Офелия попыталась оправдаться:

– Мне сегодня и без того пришлось выдержать тяжкое испытание. А вам невредно было бы взглянуть на себя в зеркало, когда вы гневаетесь, – в таком состоянии вы выглядите таким же устрашающим, как…

– Но я никогда не причиню вам зла.

Торн прервал ее так резко, что Офелия растерялась. Впервые за долгое время она поверила в его искренность.

– Знаете, есть много способов причинить зло. Я теперь доверяю всего нескольким людям, и в настоящее время ни вы, ни Арчибальд не входите в их число.

Торн взглянул на свои большие окровавленные руки и каким-то беспомощным, неловким движением вытер их о рубашку, словно только теперь осознал, как ужасно выглядит.

– У меня много врагов, – мрачно сказал он. – Но я не хочу относить вас к их числу. Скажите же мне, что я должен сделать. Ведь вы для этого сюда пришли, не так ли? Вы хотите предложить мне сделку; я вас слушаю.

Офелия предпочла бы вести разговор где-нибудь в другом месте, а не в этой разоренной комнате и не с этим собеседником в кровоподтеках, но отступать она не хотела.