Читать книгу "24 часа в Древнем Риме - Филипп Матышак"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«…Сигнал для перемены первого курса блюд. Я не хочу, чтобы они налегали на закуски и не оставили места для основных блюд после всех усилий, которые я приложила к этому повару. Марк! Ты меня вообще слушаешь?»
Дело в том, что Марк не очень любит такие вечеринки, однако они являются неотъемлемой частью римской жизни. Принимать гостей и посещать званые ужины – это способ римлян определенного социального уровня оценивать кредитоспособность друг друга, качество своих друзей и знакомых, и вопрос, который с недавних пор волнует Лицинию, – способность их сыновей к заключению брака. Там же можно услышать последние сплетни. Это не просто социальная игра: в эпоху без газет это способ узнать об открытии нового рынка в Аравии или о торговых судах, разрушенных штормом в Индийском океане. Такие вещи оказывают реальное влияние на цены и бизнес-решения и стоят того, чтобы рискнуть последствиями употребления в пищу сонь, запеченных в меде.
Римская леди с изысканной прической
Жаль, что Лициния не может присутствовать на ужине сама – или, еще лучше, заменить на нем Марка. Римские женщины могут посещать званые ужины, но Лициния настаивает на том, что она не такая женщина, как будто римская materfamilias, присутствующая на обеде, – столь же скандальное явление, как свободные женщины, которые посещают симпозиумы в Афинах Перикла. Конечно, если бы она приняла участие в ужине, Лициния сделала бы это, сидя прямо на стуле, а не раскладывалась на кушетке, как другие гости (мужчины). Тем не менее факт состоит в том, что большинство званых ужинов четко разделены по гендерному принципу, и Лициния не помышляет о том, чтобы посетить один из ужинов Марка, в то время как Марк идет на одну из утренних вечеринок, на которые Лициния приглашает своих подруг.
Квинт сказал так осторожно, как только мог: «Помпония, не могли бы вы пригласить дам [на обед]; я приглашу мужчин».
Ничто, подумал я, не могло быть более вежливо сказано не только в реальных словах, но и в его намерениях и его выражении. Но она, услышав это, воскликнула: «Я? Я здесь просто незнакомец!».
Происхождение этой вспышки было, я думаю, продиктовано тем, что Статий ушел перед нами, чтобы уладить обеденные приготовления. [Таким образом, исключая Помпонию из задачи, которую должна решать materfamilias.]
После этого Квинт сказал мне: «Вот это я должен терпеть каждый день».
Вы могли бы сказать: «Ну и что это значит?»
На самом деле, многое. Она раздражала меня даже этой своей ненужной жаждой ответить, не говоря уже о том, как она смотрела на него, когда она это говорила. Тем не менее я спрятал свое раздражение, когда мы рассаживались на наши места за столом. Она не появилась. Квинт отправил блюда в ее комнату, но она отослала их обратно.
В общем, мне показалось, что ни у кого нет характера лучше, чем у моего брата, или кого-то более сумасшедшего, чем ваша сестра.
Вместо этого Лициния посещает обеденные вечеринки через посредника, тщательно обучая Марка заранее, что и кому говорить. Затем, пока будет готовиться еда, Лициния потратит время на то, чтобы сделать жизнь повара несчастной, допросить обслуживающий персонал о том, как принимают каждую перемену блюд, общее настроение за столом и обсуждаемые темы.
Среди римских аристократов считается дурным тоном обсуждать бизнес или политику за обедом.
Вместо этого разговор должен быть абстрактным, например поэтическая критика с проявлениями эрудиции в обсуждении происхождения редких латинских глаголов…
Лициния также использует слуг, чтобы они передавали небольшие заметки Марку с инструкциями и советами, пока даже ее мягкий супруг не был вынужден встать на ноги и указать, что это делает его смешным в глазах его друзей-любителей.
«…Убедитесь, что это подают только людям на верхних диванах. Остальным сойдет мамертинское. Или вы думаете, что мы должны наливать тем, кто сидит на нижних кушетках, последнее греческое вино, которое мы получили в подарок от одного из ваших клиентов? Если бы только ваши другие клиенты были так же благодарны, как…»
Марк смутно осознаёт, что его жена обсуждает подачу ужина. По ее мнению – и по мнению многих других римских хозяев, – действительно хорошее, дорогое вино должно быть подано только тем, кто сидит на верхних диванах. Он делает заметку в уме спокойно, но твердо противопоставить указания своей жены слугам и следить за тем, чтобы каждому подали качественное вино. Некоторые из гостей на нижних диванах – это перспективные молодые люди, которые могут запомнить такие инциденты и отплатят за оскорбление, когда смогут.
Чашей в две унции пью, ты же, Цинна, в одиннадцать унций,
А негодуешь, что пьешь, Цинна, не то же, что я?
В римской столовой обычно три кушетки (отсюда и название – «триклиниум»). Гости откидываются на диванах, опираясь на один локоть, по трое или четверо на одном диване, и берут еду со стола, вокруг которого и расположены эти три кушетки. Как правило, в конце перемены блюд слуги просто забирают весь стол с открытой стороны и приносят новый, уже накрытый для следующей перемены блюд. Ужин обычно является возможностью для хозяина показать свое богатство, хороший вкус и мощные связи, поэтому он будет стараться обеспечить лучшую еду, которую он (или, скорее, его жена) сможет получить, и подавать ее наиболее влиятельным людям, которых только можно найти.
На днях мне довелось поужинать с кем-то, кого я не очень хорошо знаю. Этот человек (по его собственному мнению) ведет дела экономно, но с чувством. Насколько я вижу, он сочетает в себе самые худшие черты подлости с экстравагантностью.
Элегантные блюда были поданы мне и еще нескольким избранным, в то время как все остальные получили дешевые угощения и остатки. В бутылки было разлито три вида вина: не для того, чтобы дать гостям выбор, а чтобы вообще его убрать. Было вино для меня и нашего хозяина и другие виды – для его менее ценных друзей (он, по-видимому, оценивает свою дружбу в степенях).
Среди римских аристократов считается дурным тоном обсуждать бизнес или политику за обедом. Вместо этого разговор должен быть абстрактным, например поэтическая критика с проявлениями эрудиции в обсуждении происхождения редких латинских глаголов и вежливыми, но остроумными философскими дебатами.
В те дни, когда Лициния отправляла Марку записки за столом, она пыталась склонить его вести разговор именно на эти темы. Это никогда не срабатывало, потому что те, кто присутствовал на ужинах Марка, не были за столом аристократа и не собирались упускать шанс поговорить со своими коллегами.
На беду Лицинии, которая подслушивает под дверью, разговор вертится вокруг процентных ставок, имперского законодательства, провинциальных налогов и фьючерсов на зерно. Когда он отходит от этих тем, обычно обсуждается перспектива той или иной команды, участвующей в гонках на колесницах, или шансы известного гладиатора в предстоящем поединке на арене.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «24 часа в Древнем Риме - Филипп Матышак», после закрытия браузера.
