Читать книгу "Ночная птица - Брайан Фриман"

– В каком смысле?

– Какой-то психопат сделал своей мишенью моих пациентов. И меня.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Мне показалось, что ты кричала. Что-то случилось?

– Просто плохой сон, – ответила Фрэнки. После паузы она добавила: – Сон о папе, между прочим.

– Звучит как кошмар.

– Это и был кошмар. Помнишь, как он забрасывал нас всеми этими вопросами, когда мы ходили в походы?

– О господи, – застонала Пэм. Заговорив более низким голосом, она сказала, подражая отцу: – Вопрос. Наркотическая зависимость – это болезнь мозга или отсутствие силы воли? Вопрос. При лечении наркотической зависимости вмешательство родственников помогает или наносит вред? Как будто я не понимала, что он говорит обо мне. Все его вопросы имели целью напомнить мне, что я в полном дерьме и что он считает меня своей неудачей.

Фрэнки знала, что в этом Пэм права. Вопросы Марвина всегда были острыми, и это острие было всегда нацелено на Пэм.

– Зато тебе здорово повезло с темой про внеземную жизнь. Ему негде было развернуться.

– Не знаю. Я все ждала, когда же он скажет: «Вопрос. Если б людей переселили на другую планету, кем бы там стала Пэм – официанткой за мизерную зарплату или шлюхой?»

– Ну, он не был настолько уж злобным.

– Он как раз настолько злобным и был, Фрэнки, – твердо заявила Пэм.

Опять их разделяет тень отца. Даже из могилы ему удается вбивать между ними клин.

– Мне приснилось, что я вижу его на утесе, – сказала Фрэнки.

– Повезло.

– Он не упал. Он прыгнул. В моем сне.

– Может, он и в самом деле прыгнул.

– Пэм, не надо так, – попросила Фрэнки.

– Ты говорила, что спасатели не сказали ничего конкретного. Свалился он или прыгнул, какая нам разница? Конец один. Его нет. А знаешь что? Я совсем не скучаю по нему.

Фрэнки мгновение колебалась.

– Я тоже.

– Ладно, – сказала Пэм, – давай забудем этого ублюдка и не будем обсуждать его каждый раз, когда мы вместе.

– Извини. Меня все это продолжает мучить.

Фрэнки встала. Она не допила кофе, но ей очень захотелось побыстрее оказаться в рабочем кабинете. Там она всегда чувствовала себя в безопасности, именно там ощущая, что ее жизнь имеет смысл. Плюс Фрэнки не сомневалась, что там ее ждут сообщения. Пациенты наверняка видели новости, и теперь ими владеет страх.

– Как ты думаешь, я плохой человек? – спросила она.

Взгляд Пэм стал острым, как нож.

– Я сама однажды задала тебе тот же вопрос. Помнишь? У меня была передозировка, и я едва не померла. И во второй раз попала в реабилитационный центр. Папа категорически отказывался навещать меня. Я плакала, потому что мне очень нужен был отец, а его у меня не было. Я тогда спросила тебя, действительно ли я такой плохой человек.

Фрэнки прикрыла глаза.

– Помню.

– Ты ответила, что плохих людей не бывает, – продолжала Пэм. – Есть только плохие воспоминания.

Глава 19

Фрост дал послушать песню Люси.

Было утро воскресенья. Они сидели на скамейке на территории Южного рынка. Шак через дверцу своей переноски слизывал сироп с блинчика, которым угостила его Люси. Наверху, по эстакаде трассы 101, с оглушающим грохотом неслись машины. Каменное здание парковки на противоположной стороне улицы вызывало ассоциацию с тюрьмой. Притягательность Южного рынка заключалась в еде, а не в окружающей обстановке.

Фрост увеличил громкость и положил телефон между ними. Запела Кэрол Кинг. Пела она «Соловья».

– Узнаешь? – спросил Фрост.

– Конечно, я знаю ее. – Люси качала головой в такт музыке, но вдруг ее лицо омрачилось от неприятного воспоминания, а губы плотно сжались. Она закрыла глаза и хрипло, учащенно задышала. – Подожди, так эта же песня играла по радио в тот вечер, – сказала она. – Она звучала, когда Бринн…

Фрост кивнул.

– Извини. Я так и предполагал, но хотел убедиться.

– А причем тут это? – спросила Люси.

Истон взял телефон, нашел то видео со свадьбы, где Моника Фарр выстрелила себе в голову, и показал его Люси – не для того, чтобы она увидела стрельбу и суматоху, а чтобы послушала звуки на заднем фоне.

Сквозь крики было слышно, что играет та же мелодия.

– О боже, – выдохнула Люси.

– То же самое случилось вчера вечером в баре в Тендерлойне, – продолжал Фрост. – Звучала та же песня. И у еще одной женщины случилось психическое расстройство. Она выбежала на улицу, и ее сбила машина.

Люси оттолкнула его телефон, как будто он был горячим.

– Мерзость какая.

– Знаю.

Некоторое время они молчали и ели блинчики, приготовленные Дуэйном. Фрост видел брата в окне вагончика. К нему выстроилась очередь человек в двадцать, жаждавших откушать знаменитых воскресных блинчиков из бананов и гранолы со сладким соусом из кленового сиропа и хойсина. Люси тоже заметила Дуэйна, подняла вверх блинчик и крикнула:

– Потрясающе!

Дуэйн, одетый в белую поварскую форму, сложил ладони перед грудью и слегка поклонился. Покупатели у вагончика зааплодировали.

– Вы с братом не сильно похожи, – сказала Люси.

– Ты так думаешь? Забавно, потому что большинство сразу же распознаю́т в нас братьев. Но я согласен. Я тоже не вижу сходства. Ведь я значительно красивее его.

Люси улыбнулась.

– Вот тут ты прав.

– Вот с Кейти мы были похожи, как близнецы, – продолжал Фрост.

– У тебя есть ее фотография?

Фрост, набрав комбинацию из цифр, разблокировал телефон и показал Люси экран ожидания, обоями для которого служил снимок его самого и сестры. Фотография была сделана в замечательный летний день, в Алькатрасе. Фрост и Кейти стояли на фоне города и Залива, а над ними простиралось бескрайнее небо Калифорнии. Кейти положила голову Фросту на плечо, ее светлые волосы отливали золотом в лучах яркого солнца.

– Ого, она была красавицей, – сказала Люси. – Да, верно, вас двоих точно можно принять за близнецов.

– Спасибо.

Шак дернул лапой дверцу переноски, требуя еще угощения. Люси намазала ему на розовый нос капельку сиропа, и он быстро слизнул его. Истон поймал себя на том, что таращится на девушку, и понял, что она заметила его взгляд. Ее щеки залил румянец. Внимание Фроста было ей приятно, хотя и смущало ее. Она покосилась на инспектора и быстро отвела взгляд. Фрост узнал признаки, указывающие на то, что отношения с другим человеком могут вот-вот перерасти в нечто более глубокое. Взгляд Люси как бы посылал ему романтическое приглашение: приди и завоюй меня.