Читать книгу "Всеобщая история чувств - Диана Акерман"

Однажды я познакомилась с автором и исполнителем песен, которая играла на гитаре и пела в ночных клубах Пенсильвании. К двадцати восьми годам у нее развился столь сильный артрит, что ей приходилось перед каждым выступлением прогревать руки теплым воском. Со временем боль стала непреодолимой, и ей пришлось переключиться с выступлений на преподавание. Для тех, кто долго страдает, «боль бывает злобной, подлой, наглой, изнурительной», писал невролог Расселл Мартин в книге «Серое и белое вещество» (Matters Gray and White). «Она жестока, и пагубна, и часто продолжительна, и, как следует из латинского корня “poena”, от которого произошло английское “pain” (боль), это действительно кара за то, что мы живем, которую рано или поздно приходится нести каждому». Во множестве разбросанных по стране специализированных центров по борьбе с болью понимают, что она приносит не только физические, но также эмоциональные и психологические страдания. Неврологи, психологи, физиотерапевты и другие алгологи[38] работают с людьми, страдающими от хронических болей, пытаясь отыскать для них пути к облегчению мук.

Болевая точка

Причины, по которым люди чувствуют боль, долгие века являлись предметом теологических дебатов, философских споров, рассуждений психоаналитиков и суеверий. Боль считалась наказанием человечества за грехопадение, случившееся в Эдеме, и ценой личного морального несовершенства человека. Боль называли самоистязанием вследствие подавления сексуального влечения. Ее рассматривали как поступок мстительных богов или следствие отхода от первозданной природы. И даже английское слово «holy» (святой) происходит от древнеанглийского «haelan» (исцелять) и индоевропейского «kailo», что означает «цельный» или «невредимый». Боль предупреждает организм о возможной травме. Миллионы свободных нервных окончаний поднимают тревогу; ударьте их – и почувствуете боль. Стоит стукнуться локтем о книжный шкаф, и, как писал Расселл Мартин,

…множество химических веществ – простагландины, гистамин, брадикинин и другие, – накапливающихся в области травмы в нервных окончаниях или вокруг них, внезапно высвобождаются. Простагландины быстро усиливают кровоснабжение поврежденного участка, содействуя противоинфекционным и лечебным функциям белых кровяных телец, антител и кислорода. Наряду с брадикинином и другими веществами, существующими лишь в ничтожных количествах, простагландины также стимулируют нервные окончания, заставляя их передавать электрические импульсы через затронутые сенсорные нервы до их сочленения со спинным рогом спинного мозга (одним из выступов серого вещества, проходящего по всей длине спинного мозга), где сенсорные сигналы от всех частей тела концентрируются перед тем, как поступить в головной мозг – сначала в таламус, где боль впервые «ощущается», потом – в сенсорную зону коры головного мозга, где боль подвергается анализу сознанием и определяются ее место и интенсивность.

Согласно физиологической теории паттернов, определенные сочетания нервных импульсов формируют сообщение о боли, имеющее некоторое сходство с кодом азбуки Морзе. Случается, что боль врывается в спинной мозг, так что человек дергается – допустим, прикоснувшись к раскаленной плите. Мы называем это рефлексом, который позволяет человеку – по общему мнению – действовать без раздумий, что и случается сплошь и рядом. Острая боль – порванная связка; ожог – боль такая, что необходимо бывает иммобилизировать часть тела вплоть до выздоровления. Укол кожи может не причинить большого вреда, но его действие сказывается быстрее всего – сигнал доходит до мозга со скоростью тридцать метров в секунду. Информация об ожоге или боли внутреннего происхождения проходит медленнее (около двух метров в секунду). Боли в ногах порой сообщают о себе со скоростью до 130 метров в секунду. Мы замечаем свое внутреннее состояние лишь тогда, когда что-нибудь идет не так, как надо, – скажем, просыпается чувство голода, или хочется пить, или болит голова. И все же ученые пока не сошлись во мнениях о том, что же такое боль. Одни утверждают, что это реакция особых рецепторов на конкретную опасность – ядовитые химические вещества, ожог, ушиб, порез, замерзание, – а другие считают, что за ней скрыто больше, что это крайняя форма сенсорной стимуляции любого рода, связанная с действием чего угодно, нарушающего равновесие в хрупкой экосистеме организма. С этой точки зрения, боль – действительно сигнал о нарушении гармонии с Природой. Болит обычно какое-то определенное место, но отзывается на боль весь организм. Человек покрывается по́том, у него расширяются зрачки, поднимается кровяное давление. Как ни странно, то же самое происходит при испуге или приступе гнева. Боль имеет глубинную эмоциональную компоненту. Если человеку очень больно, ему, как правило, одновременно становится и страшно. А что делать с садомазохистами, которым боль может доставлять удовольствие?

В одном из своих знаменитых экспериментов Иван Петрович Павлов подвергал собак сильным, болезненным электрическим ударам, и сразу после этого кормил, в результате чего болевое воздействие сочеталось с положительным. Даже при усилении электрического удара собаки махали хвостами и пускали слюни в ожидании еды. В других экспериментах он предоставлял кошкам возможность самим нажимать выключатель, который одновременно и наносил электрический удар, и выдавал пищу. Выяснилось, что животные с готовностью причиняют себе болевое ощущение ради следующей за ним еды.

У Кафки есть рассказы (например, «Голодарь»), в которых герои профессионально терпят мучения, в том числе и боль, а публика платит деньги за сомнительное удовольствие наблюдать за их страданиями. История знает и реальных «мучеников-профессионалов», артистов самоистязания, для которых боль означала не то, что для всех нас. Эдвард Гибсон, комик начала XX века, был известен как «ходячая подушка для булавок» – он позволял желающим втыкать в свое тело булавки, а однажды с его участием на сцене изобразили распятие, пробив ему гвоздями ладони и ступни. Но зрители начали падать в обморок, и власти остановили представление. В Германии был свой знаменитый самоистязатель Рудольф Шварцкоглер, чьи «представления», заключавшиеся в том, что он полосовал себя бритвами и ножами, вселяли ужас даже в публику, восторгавшуюся сценами садизма. Могут ли такие люди вовсе не чувствовать боли? Не перепутаны ли у них «провода», ведущие к центрам боли и удовольствия? Или же они, как и Т. Э. Лоуренс, испытывают боль во всей ее ужасной силе, но умеют не замечать ее?

Поцелуи

Секс – это крайнее проявление близости, наивысший из всех возможных вид соприкосновения, когда два человека, как инфузории-туфельки, сливаются воедино. Мы играем в пожирание, поглощение друг друга, мы ласкаем друг друга, мы пьем выделения друг друга. Целуясь, мы делимся дыханием, открывая врата крепости своего тела любимому человеку. Мы словно укрываемся под теплой сетью поцелуев. Мы пьем изо ртов друг друга, как из колодцев. Покрывая поцелуями другое тело, мы губами и пальцами составляем карту новой местности, останавливаясь в оазисах сосков, на холмах бедер, изгибах реки позвоночника. Это нечто вроде тактильного паломничества, ведущего нас в храм вожделения.