Читать книгу "Зачеркнутому верить - Сергей Самаров"

– Нормально! – дал я оценку, хотя всегда не любил словесного смакования положения тел убитых. Люди умирают там, где их смерть застанет. И никто перед этим не думает, что сейчас будет убит. Лишь редким людям удается ощутить приближение смерти, но все равно большинство не успевают к ней приготовиться. Смерть – известная торопыга… Именно потому позы и выражения лиц убитых бывают, как правило, уродливы в отличие от тех, кто умирает в постели без мук. – Сережа! Командуй парадом! Лететь пора. А то внизу скоро новые менты появятся. На своих убитых посмотреть захотят…

– Бензин залейте. Одной канистры пока хватит. Вторую – в грузовой контейнер. Кто там полетит, попрошу не прикладываться. Это не коньяк и даже не «собака»!

– Емкость топливного бака? – спросил я.

– Кажется, восемьдесят пять литров. Но механик советовал полный не заливать. Тем более мы втроем летим. Вес лишний…

– Можно подумать, мы вторую канистру с собой не берем. И не залитый бензин ничего не весит… – проворчал Аграриев, но вторую канистру поставил в самый конец контейнера, а сам принялся заправлять автожир из первой.

– Я просто на слова механика ссылаюсь, – оправдываясь, объяснил Логунов.

Сам он обошел автожир по кругу, рассматривая его на предмет каких-либо повреждений. Повреждений не нашел, после чего сел в кабину с правой стороны, как в вертолете, каковым автожир частично и являлся. И стал работать педалями управления. Я наблюдал снаружи, желая прокомментировать положение и движение подкрылков и стабилизатора. Но все это, к моему удивлению, оказалось монолитным и неподвижным, шевелился только один вертикальный стабилизатор, и шевелился он синхронно, как мне было заметно, с передним колесом, что, вероятно, позволяло управлять автожиром и на земле, используя его как автотранспорт. Только позже я увидел, что на крыльях существуют еще и триммеры[19], которые тоже шевелятся.

Но пока еще я не понимал, чем и как управляется «Егерь». Однако старший лейтенант Логунов уже летал на нем и летал, судя по всему, неплохо. Я решил ему довериться, хотя и сам думал подучиться. В нашей службе сгодиться может многое, никогда заранее не знаешь, что и когда именно.

– Аграриев! Готовься к полету! – Я предложил старшему лейтенанту занять место в багажном отсеке, где было явно тесно, кроме того, там сильно дуло от винта, расположенного прямо перед тобой, если садиться лицом вперед. При этом у меня была надежда, что старший лейтенант не рискнет усесться в кабину, оставив открытое ветрам место для командира.

Анатолий со своей участью уже, кажется, смирился, только притащил из кустов маскировочную сетку, постелил в металлический ящик, чтобы было мягче, залез туда, невообразимым образом сложился до предельно компактных размеров и даже умудрился укрыться сверху маскировочным покрывалом. Причем укрылся так, что само покрывало частично оказалось под ним и не могло в полете вырваться наружу, чтобы флагом развеваться на ветру. Второй конец покрывала старший лейтенант тоже как-то умудрился под себя подсунуть. А от ветра трехлопастного толкающего винта лицо защищали противоосколочные очки, который Анатолий опустил со своего шлема на лицо. Очки оставляли открытыми только нос и рот, больше чем наполовину закрывая и щеки. Приходилось надеяться, что во время полета он не будет сильно раскрывать рот и его не накачает ветром до размеров воздушного шара.

Я сел в кабину слева и со стуком закрыл за собой дверцу. Закрывалась она, как у машин советского автопрома, с громким звуком и основательным усилием. Логунов только что захлопнул свою дверцу и уже держал руку на ключе зажигания. Сразу повернул его, раскручивая сначала стартер, а потом включил еще что-то достаточно шумное, что заставило вибрировать весь «Егерь».

– Что это за зверь так воет? – поинтересовался я, надеясь освоить автожир хотя бы на начальном уровне. Пусть пока теоретическом.

– Ротор раскручивается. Чтобы вертолетный винт завертелся. Без него разгон будет слишком большим. В воздухе ротор выключится, и винт перейдет в свободное вращение.

– Какие здесь приборы? – указал я на панель управления, в сравнении с панелью приборов вертолета совершенно простую. Почти все было мне понятно. – Полетели и рассказывай мне, что делаешь.

– Купить такой хочешь, командир? – спросил Сережа.

– Все может быть. Главное, научиться хочу. В жизни все может сгодиться. Все под богом ходим и не знаем, что нас за углом ждет – автожир или космический корабль. Говорят, после нашей жизни новая нам неизвестностью грозит…

Логунов, кажется, слегка обиделся.

– Не рано ли, товарищ капитан, меня хоронить собрался? Я думаю, что буду еще на что-то годен. – Старший лейтенант, видимо, вовремя понял абсурдность своих подозрений и резко пошел на попятную. – Хотя научить простейшим вещам сам могу, без инструктора. Тому, чему меня самого научили. Управление, как и в вертолете, осуществляется педалями и рычагом. – Он показал на рычаг глазами, но шевелить им не стал, хотя мы еще стояли на земле, где можно было демонстрировать управление без опаски. – Педали управляют триммерами, которые, в свою очередь, позволяют совершать маневры. Идем дальше. Вот здесь, на рычаге, прямо под пальцами, джойстики электродвигателей, которые помогают производить тангаж[20], крен или поворот в горизонтальной плоскости, то есть то же самое, что у вертолета. Как я понимаю, вся система управления у вертолета и позаимствована, хотя утверждать не буду, поскольку вертолетом управлять не доводилось и лицензии я не имею. Даже не обучался. Обещали направить когда-то на курсы, но потом обстоятельства некоторые помешали, в другое место меня отправили. Но ты, командир, эту систему должен знать отлично.

Я не помнил, говорил ли я при Логунове о том, что имею лицензию на управление вертолетом, но он это откуда-то, похоже, знал. Может быть, от Аграриева.

– Полагаю, что я с ней знаком, – ответил я скромно.

– Но это только система управления, а система механики другая. И тангаж, и крен производятся за счет смещения оси втулки ротора, за счет чего верхний винт смещается в нужном направлении. Это основное, что нужно запомнить. Это и само включение ротора до взлета. Остальное я покажу уже во время полета. Но сильные крены делать здесь невозможно, тем более нам. А то выроним Аграриева из ящика. А он уверен, что ему «в ящик играть» еще рано… И в грузовом контейнере нет ремней безопасности, пристегнуться Аграриеву нечем. Ну что, пошли на разгон?

– Пошли… – Набычившись, согласился я угрюмо. Угрюмо потому, что подумалось: наш взлет может быть замечен ментами, которые около фур находятся, и теми, кто, возможно, едет им в подкрепление. Насчет расстрела внедорожника рядом с «Егерем» уже наверняка известно. Мимо уже много машин проехало. Кто-то, если сам не остановился, желая оказать помощь, позвонил в полицию. А если остановился, тем более позвонил, потому что после пули калибра десять и три десятых миллиметра помощь уже никому не потребуется. А калибр этот совсем не армейский. Такой может быть только у спецназа. Значит, могут догадаться, кто здесь действовал. Да и автожир «Егерь», который был заминирован, вероятно, уже полиции известен. Так что в полете нас могут засечь.