Читать книгу "Вальс деревьев и неба - Жан-Мишель Генассия"

* * *

"Лантерн", 14 марта 1890 г.

"Апелляционный суд города Дижона недавно вынес постановление, которое многим, безусловно, покажется чрезмерным. Суд постановил, что действия, предшествующие браку, не могут служить основанием для просьбы о разводе, а в силу этого обстоятельства супругу-ответчику не может вменяться в вину то, что он скрыл какие-то факты от своего будущего партнера по браку. Согласно этому принципу, муж не может обосновать свою просьбу о разводе с женой ссылкой на тот факт, что она скрыла от него наличие любовника до супружества…"

* * *

Мы не виделись вот уже два дня, и мне так его не хватает, что эти дни стали истинным наказанием. Я уже собиралась отправиться на его поиски, как вдруг ко мне нагрянул Жорж с известием, что отец его окончательно доконал и он принял решение с сентября записаться на факультет фармацевтики, а потому желал бы знать, собираюсь я выходить за него замуж или нет. Я не смогла скрыть полное отсутствие энтузиазма, он намекнул, что нам предстоит долгий период обручения, возможно целый год, а то и два, если мы по-умному себя поведем. В результате мы сможем отказаться от своего решения, а на все это время отец оставит его в покое; иначе над ним разразится катастрофа, отец в два счета выставит его за дверь, и ему не останется ничего другого, как записаться в армию в Африку, что, памятуя о дикарях и царящих там ужасных болезнях, беспременно приведет его к верной погибели.

— Ты смерти моей хочешь, Маргарита, да?

— Разумеется, нет, но я отказываюсь лгать. Если бы я должна была выйти замуж, то уж лучше за тебя, но это невозможно, понимаешь? Почему ты не попросишь Элен или ее младшую сестру, она чистое очарование и мечтает завести четырех или пятерых детей?

— Я уже предлагал им, но Элен не хочет замуж за фармацевта, а ее сестре я не по вкусу, и потом, отец выбрал тебя. Он собирается снова пригласить вас на обед в одно из ближайших воскресений, твой отец предпочитает дождаться конца учебного года, чтобы не помешать учебе брата.

— Этот брак невозможен, твоя мать меня не выносит.

— А, ты в курсе, она выдумывает невесть что и разводит тайны, но ее мнение не в счет, все решает отец. Послушай, Маргарита, мой отец богат, я унаследую половину его состояния и еще состояние тетки, у которой нет детей. Мы знакомы с детства, у нас будет прекрасная жизнь, ты будешь свободна делать все, что захочешь.

— Лучше найди себе какую-нибудь другую.

— Но отец хочет, чтобы я женился на тебе! Я могу немного подождать, подумай над моим предложением, и ты увидишь, что ты в чистом выигрыше, в конце концов, у тебя же нет приданого. Тебе будет трудно найти лучшую партию. Я тебя не тороплю, но я должен получить ответ до того, как запишусь на факультет, скажем, до начала сентября.

После этого объяснения в любви Жорж оставил меня в полной растерянности. Я больше не знала, должна ли я отказаться и жить своей жизнью или же согласиться и все равно жить своей жизнью. Я пошла искать Винсента, решив поговорить с ним и узнать его мнение, но нигде его не увидела, он словно испарился.

Когда наступил вечер, я, дожидаясь, пока уснет Луиза, совершила глупейшую ошибку: прилегла на кровать и стала перебирать в голове все события последних недель, появление Винсента, открытие его живописи, нашу историю, такую прекрасную и сложную, и тут, как и он, заснула, одетая. Когда я раскрыла глаза, солнце уже встало, птичий гомон оглушал, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что ночь прошла. Я кинулась вон из комнаты. Луиза чистила венецианское зеркало у входа и удивилась, что я так рано встала. Я ничего ей не ответила и вышла из дома, только услышала, как она кричит мне вслед, что я забыла надеть шляпку. Я бежала до самого постоялого двора Раву, Аделина подавала кофе рабочим, я галопом взбежала по лестнице, перескакивая через ступеньки, распахнула дверь, комната Винсента была пуста, а кровать разобрана. Аделина сказала, что он ушел рано, как обычно не позавтракав, со своим мольбертом, сумкой и чистым холстом под мышкой, и она не знала, куда он отправился. С легкой улыбкой она спросила, не передать ли ему чего, но заметила, что я не расположена шутить. Она усадила меня, принесла кружку горячего кофе, намазала маслом кусок хлеба и посоветовала не беспокоиться, добавив, что она меня очень любит и я могу ей довериться.

Добрую часть дня я бродила по дорогам вокруг Овера во все стороны, но так его и не увидела. Я спрашивала каждого встретившегося крестьянина, но никто его не заметил, словно он исчез из этих мест. Кстати, местные не обращали на него внимания, плевать им было на него, как на прошлогодний снег, живопись их не интересовала, редко кто бросал взгляд на его холсты, находил их отвратительными и смеялся над ними; они считали его чудаком, оригиналом или сумасшедшим.

* * *

"Лантерн", 14 мая 1890 г.

"Нью-Йорк. Пришло сообщение из Питсбурга: самое крупное агентство по найму иностранных рабочих в Пенсильвании решило больше не нанимать итальянцев в силу их недостаточной работоспособности. Их заменят неграми".

* * *

Я не видела его два дня, и на следующую ночь я не осмелилась прилечь на кровать, устроилась на стуле в своей комнате в ожидании, пока смогу улизнуть, и взялась за только что вышедший роман "Человек-зверь"[45], о котором ходили самые противоречивые мнения, но мне не удавалось сосредоточить внимание, мысли убегали. Я почувствовала, как во мне поднимается незнакомое и неприятное чувство, почти невыносимое, и овладевает мной, как яд.

Когда я пришла на постоялый двор Раву, его там не было. Ни Аделина, ни кто-либо еще не видели его весь день. Она сказала, чтобы я не беспокоилась, — то, что обычно говорят, когда дела оборачиваются плохо, и предложила тарелку супа, но мне не хотелось ни есть, ни разговаривать с ней. Винсент мог уехать в Париж повидать брата, или он решил навестить Писсарро, который плохо себя чувствовал, но мне он ничего не сказал, и сердце заходилось в тревоге.

Был конец июня, и я слонялась где придется; погода была такой теплой, что я решила присесть на скамью у берега Уазы, безразличная к красоте уходящего дня. Незаметно подступала синеватая ночь, берега начинали сливаться с рекой. Услышав шаги на дороге, я подняла голову. Винсент стоял передо мной с холстом под мышкой, сумкой через плечо и сложенным мольбертом в другой руке.

— О, Маргарита, что ты здесь делаешь в такой час?

Я не знала, что ответить, — не могла же я сказать, что чувствовала себя потерянной и умирала от дурных предчувствий. Винсент аккуратно прислонил полотно, положил мольберт и сумку, снял шляпу и присел рядом со мной; достал свою трубку и раскурил ее. Мы сидели бок о бок, он протянул мне трубку, я отказалась, покачав головой.

— Думаю, сегодня я написал хорошее полотно. Теперь я работаю на острове, там никого нет, у меня ощущение, что я один в мире. И я доволен, это было нелегко, ничего не шло в голову, я долго ходил вокруг до около, как лис вокруг курятника, говорил себе, что на этот раз ничего не получится, но держался, не надо себя слушать, иногда нужно бороться, живопись не всегда удовольствие, а потом все пришло, одним махом, как будто гейзер забил ключом, и в результате все получилось. У меня всегда трудности с белилами, и с цинковыми, и со свинцовыми, но я наконец нашел решение. Нужно использовать серебристые или церуссу[46] как основу, а для поверхностного слоя — цинковые, а главное, следует свести количество масла до минимума. Я говорю это, потому что, если ты хочешь стать хорошим художником, ты должна внимательно относиться к материалу, а то иногда художники смотрят на это свысока. Одни и те же краски могут сильно различаться. Вот я использую недорогие холсты и краски плохого качества, а надо бы тратить, не считая, но я не тревожусь, все будет, когда мои полотна начнут продаваться.