Читать книгу "Зощенко - Валерий Попов"

Журнал «Бузотер». Выходил как приложение к газете «Труд». Главным редактором был В. Косиор, позднее репрессированный. С журналом активно сотрудничал Маяковский, вышли его материалы — «Даешь изящную жизнь», «Пиво и социализм»… В 1927 году журнал был обвинен в «очернении рабочих».

Журнал «Смехач». Был открыт при газете для железнодорожников «Гудок». Публиковал весьма популярные «комиксы» с постоянным героем Евлампием Надькиным. Закрыт в 1929 году.

Журнал «Чудак». Выпускался издательством «Огонек». Тираж достигал 100 тысяч! Журнал имел весьма популярные рубрики: «Биржа чудаков», «Биржа сплетников», «Рычи — читай», «Крики с мест». В журнале под псевдонимом Толстоевский Ильф и Петров печатали «Истории Колоколамска» и «1001 ночь, или Новая Шехерезада», которые были «эскизами» к будущим знаменитым романам — «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».

Эти «веселые ребята», к которым также можно отнести и Олешу, да и Зощенко тоже, как бы выполняя заказ советской власти по «выметанию старого» и «критике недостатков» (Олеша, например, под псевдонимом Зубило писал фельетоны в газете «Гудок»), постепенно создали свою яркую литературу, пережившую все те советские политические кампании («чистка», «перековка» и т. д.), которым они якобы служили. Фиг! Даже высокомерный и привередливый Набоков высоко ценил из всей советской литературы Зощенко, Ильфа и Петрова и Олешу. В одном интервью он сказал: «…Было несколько писателей, обнаруживших, что если они станут придерживаться определенных сюжетов и персонажей, то сумеют вывернуться — в политическом смысле… В итоге Ильф с Петровым, Зощенко и Олеша ухитрились опубликовать несколько безупречных по качеству литературных произведений…» Вывернулись из «тисков»! Советская власть, заметив эти «выверты», на время их прикрыла. Но замечательные их книги навсегда встали на наши полки. А журналы те, которые сейчас хранятся в библиотеках, по-прежнему поражают буйством веселья, порой грубоватого…

Журнал «Бегемот» был особенно популярен, особенно тем, что в него писали «корреспонденты с мест», что вызывало огромный интерес. Печатались там и реальные, но смешные объявления, увиденные на заборах: «Поченяю и полерую. При желании — разделываю под орех».

Финиш всей этой «варварской вольницы» был недалек. 3 августа 1928 года вышло Постановление секретариата ЦК ВКП(б) «О сатирических журналах»: «…организовать систематическое инструктирование редакторов сатирических журналов… Журналы “Бегемот” и “Бич” закрыть… Вопрос о закрытии “Лаптя” отложить на 2 месяца… Вопрос о целесообразности журнала “Смехач” передать на рассмотрение…»

К 1933 году все эти журналы были закрыты властями. Остался один. Их «проглотил» более законопослушный и притом, как ни покажется странным это сочетание, самый кровожадный — «Крокодил».

ДРУГОЙ ЗОЩЕНКО

Журналы позакрывали… Но Зощенко-то остался! Его так просто было не «закрыть». На это понадобилось несколько десятилетий «неустанных усилий». Но сказать, что все эти «уколы» не действовали на Зощенко, — нельзя. Зощенко — а личность его совсем не совпадала с его персонажами, «людоедами» — грустил. И об этом тоже писал — причем с самого начала. Да — был Зощенко и «другой»… Можно тут с сожалением добавить, что и «другой», увы, не пользовался расположением начальства. «Сентиментальные повести» Зощенко издавались одновременно с его знаменитыми короткими рассказами — но повести надо отметить отдельно. Нельзя сказать, что это как бы совсем другой автор. Но герой — точно другой. В рассказах — новый герой приходит, грубо и нахально топчет все, что было и есть. Герои «Сентиментальных повестей» — уходят, вспоминая прошлое, оглядываясь, прощаясь. Впрочем, это не совсем точно: уходить-то им некуда. Точнее сказать — они «сходят», «сходят на нет», гибнут там, где раньше жили, чувствовали, любили. Они — «привидения», а те, кто явился — «пришельцы», завоеватели, захватчики. Но и «привидениям» уйти некуда — они мучаются тут, в этом аду. Рассказы Зощенко написаны с голоса «победителей», с указанием всех ужасов их «победы». «Сентиментальные повести» — от имени побежденных. О том, счастливы ли «победители», мы уже знаем из рассказов… О том, счастливы ли побежденные, спрашивать не приходится. «Сентиментальные повести» о том, как эти люди «доживают».

Почему Зощенко взялся за эти повести? Потому что они-то как раз, в отличие от рассказов, — про него самого. Испытывает он примерно то же, что герои повестей.

В 1923 году, одновременно с рассказами, Зощенко пишет «Сентиментальные повести»: «Коза» и «Аполлон и Тамара». В 1924 году к ним добавились «Мудрость» и «Люди». В следующем — «Страшная ночь» и «О чем пел соловей». В 1926-м — «Веселое приключение». И в начале марта 1927-го они вышли книгой под названием «О чем пел соловей. Сентиментальные повести» (Госиздат. Тираж 10 тысяч экз.).

Этот жанр, безусловно, «требовал оправдания». С чего бы это — воспевать «уходящую натуру», ненужных людей, не «в духе революционных завоеваний»? При чем здесь «уходящие»? Кому нужны?

Книга вышла с предисловием: автор, как говорится, попытался «постлать соломки», чтобы не больно было падать.

Вот предисловие к первому изданию:

«Эта книга, эти сентиментальные повести написаны в самый разгар нэпа и революции. И читатель, конечно, вправе потребовать от автора настоящего революционного содержания, крупных тем, планетарных заданий и героического пафоса — одним словом, полной и высокой идеологии.

Не желая вводить небогатого покупателя в излишние траты, автор спешит уведомить с глубокой душевной болью, что в этой сентиментальной книге не много будет героического.

Эта книга специально написана о маленьком человеке, об обывателе, во всей его неприглядной красе.

Пущай не ругают автора за выбор такой мелкой темы — такой уж, видимо, мелкий характер у автора. Тут уж ничего не поделаешь. Кому что по силам, кому что дано. Один писатель широкими мазками набрасывает на огромные полотна всякие эпизоды, другой описывает революцию, третий военные ритурнели, четвертый занят любовными шашнями и проблемами. Автор же, в силу особых сердечных свойств и юмористических наклонностей, описывает человека — как он живет, чего делает и куда, для примеру, стремится.

Автор признает, что в наши бурные годы прямо даже совестно, прямо даже неловко выступать с такими ничтожными идеями, с такими будничными разговорами об отдельном незначительном человеке.

Но критики не должны на этот счет расстраиваться и портить свою драгоценную кровь. Автор и не лезет со своей книгой в ряд остроумных произведений эпохи.

Быть может, поэтому автор и назвал свою книгу сентиментальной.

На общем фоне громадных масштабов и идей эти повести о мелких, слабых людях и обывателях, эта книга о жалкой уходящей жизни, действительно, надо полагать, зазвучит для некоторых критиков какой-то визгливой флейтой, какой-то сентиментальной оскорбительной требухой.

Однако ничего не поделаешь. Придется записать так, как с этим обстояло в первые годы революции. Тем более, мы смеем думать, что эти люди, эта вышеуказанная прослойка пока что весьма сильно распространена на свете. В силу чего мы и предлагаем вашему высокому вниманию подобную малогероическую книгу.