Читать книгу "Черненко - Виктор Прибытков"

В Завидово — охотхозяйство в Тверской области Леонид Ильич приглашал лишь очень близких людей. (По соседству, кстати, находилась и резиденция генсека. Там сегодня располагается загородная резиденция президента России.) Для высшего руководства участие в брежневских охотах стало признаком принадлежности к тому или иному клану в руководстве страны. Каждый из них понимал: приглашение на охоту — знак особого расположения, и не все удостаиваются такой чести. Случалось, даже будучи больными, приглашенные не могли отказаться от оказанного им доверия — поохотиться в компании генерального — и мужественно скрывали свое недомогание. Исключением был, пожалуй, лишь Суслов, панически боявшийся простуды. Говорят, не любил охотиться в Завидове и Косыгин, который ездил туда с Брежневым только в «протокольных» случаях — вместе с руководителями других государств. При этом, будучи настоящим охотником, Алексей Николаевич в сопровождении лишь охраны да егеря предавался своему увлечению в охотхозяйстве «Барсуки», что в Калужской области. Не поощрял он и выездов своих подчиненных на охоту в компании с Брежневым.

…В квартире Черненко раздался телефонный звонок. К телефону подошла жена. Звонили от Брежнева, кажется, кто-то из охраны, передавали приглашение на охоту.

— Вы знаете, — отвечала Анна Дмитриевна, — Константин Устинович плохо себя чувствует. Вы как-то скажите Леониду Ильичу…

Но услышав, с кем говорит супруга, трубку взял сам Черненко:

— Да, чувствую себя неважно. Но вы про это не говорите Леониду Ильичу. Скажите, что допоздна работал, очень устал…

Просьбу Черненко передавали в точности, в этом не приходилось сомневаться. Но Брежневу был позарез нужен Черненко — для совместного отдыха. Без него ему было скучно.

Чуть позже следовал звонок от самого Брежнева. Звонил он, минуя своих помощников, похоже, с телефонного аппарата в машине, несущейся в Завидово:

— Костя, бросай работу! Тебе надо отдохнуть. Приезжай, жду!

«Косте» ничего не оставалось делать, как вставать и ехать. И это повторялось из раза в раз, как только Леонид Ильич собирался в Завидово. Частенько Черненко возвращался домой простуженным и с температурой. Но отказываться от подобных предложений было не в его правилах.

Я, конечно, вместе с ним на эти охоты не ездил — нечего на них помощникам делать, там работа в основном для охраны. Но трофейного мяса довелось отведать, и не раз.

Как-то воскресным вечером в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял офицер фельдсвязи, но только не с привычным кожаным портфельчиком в руках, а с объемистым бумажным свертком.

— Вам от Черненко… — загадочно произнес посыльный и передал довольно тяжелую посылку. Беру сверток, вношу его в кухню и разворачиваю. В пакете — шикарный кусок свежей кабанины (бывала и лосятина, всё зависело от того, на кого охотились, или кому как повезет).

— Ну как мясо? — спрашивает меня утром Черненко, пытаясь спрятать довольный взгляд. — Сам подбил… Здоровая животина была!

— Вы знаете, Константин Устинович, — признаюсь я ему, — пулю в куске обнаружил.

— Я же тебе говорю, что сам подбил, — смеется Черненко. — Вот тебе и свидетельство…

Конечно, сегодня любой желающий может насмехнуться над людьми, которые участвовали в этих охотах — мол, вот до чего дошли подчиненные Брежнева в своем подхалимстве: больные, с температурой, а отказать Леониду Ильичу не могут. Думаю, что в случаях с Черненко это было не так: Константин Устинович тоже любил побродить по лесу с ружьишком, и азарт охотника, тяга к природе брали верх, даже когда он неважно себя чувствовал.

Ну а что же касается обвинений в «подхалимстве», то полагаю, каждый из читателей может вспомнить не один случай из собственной жизни, когда нельзя было отказаться от выезда на природу или застолья, потому что на них было получено приглашение от начальства. И не следует строго судить верхние эшелоны власти, так как их представители — такие же живые люди, со своими слабостями и пристрастиями. Константин Устинович не был здесь исключением.

Когда вспоминаешь прошлое, невольно думаешь о том, можно ли было избежать трагического надлома в жизни партии после кончины Черненко, связанного с приходом к власти Горбачева. Речь идет не об обновлении, не о демократизации, не об омоложении руководства КПСС (что давно уже назрело и чего все ждали), а именно надлома, поскольку с высоты нынешнего времени отчетливо видно: ломали «архитекторы» и «прорабы перестройки» всё «до основанья», ломали не только бездумно, но и осознанно.

Понятно, что все это ушло в историю, к которой, как хорошо известно, нельзя применять сослагательного наклонения, но всё же… Всё же в критические моменты нашей истории, к сожалению, судьбы партии и страны очень часто зависели от воли случая. И поэтому невольно думаешь о том, что могло быть, если бы…

Если бы, например, преждевременная смерть не настигла секретаря ЦК и члена Политбюро Федора Давыдовича Кулакова, который скоропостижно скончался в 1978 году в возрасте шестидесяти лет. А ведь Горбачев был избран именно на его место. Но разве сопоставимы эти две фигуры? Талантливый и перспективный, самоотверженный руководитель, Кулаков не только досконально знал все проблемы сельскохозяйственного производства — он унаследовал и привносил в работу партийной верхушки страны здоровый дух родной земли, которой посвятил всю свою жизнь. Более тринадцати лет он возглавлял в ЦК ответственный участок — осуществлял партийное руководство агропромышленным комплексом и отдал этой работе много сил, знаний и опыта.

Помню, как Черненко искренне сожалел об этой утрате. Ведь они были знакомы еще по Пензе, где в сороковых годах более трех лет вместе работали заведующими отделами обкома. Затем их пути разошлись. Черненко направили в Молдавию, а Кулаков остался в Пензе, возглавил облисполком. Позже он был заместителем министра сельского хозяйства, министром заготовок России, а позднее стал первым секретарем Ставропольского крайкома партии. Их добрые отношения продолжились и в годы совместной работы в ЦК КПСС.

И вот Кулакова нет. Но свято место, как известно, пусто не бывает. На очередном пленуме ЦК предстояло избрать нового секретаря. И, естественно, вся подготовительная работа, как было и всегда, когда дело касалось ответственных кадров, была поручена Черненко.

Весьма неожиданно для себя я оказался действующим лицом небольшой пьесы, в которой одновременно участвовали три генеральных секретаря: в то время действующий — Брежнев, будущий — Черненко и следующий за ним — Горбачев. Роль мне выпала эпизодическая, но, тем не менее, вспоминая тот эпизод, я снова думаю, что могло получиться, если бы… Но обо всем по порядку.

Как правило, накануне каждого пленума ЦК приходилось засиживаться в ЦК допоздна. Поручения могли последовать в любое время, и были они самые неожиданные.

Вот и на этот раз раздался звонок от шефа.

— Слушаю, Константин Устинович!

— Виктор, ты сможешь быстро найти Горбачева? Леонид Ильич ждет. Я должен идти с ним к Брежневу и представлять его.