Читать книгу "Сквозь годы войн и нищеты. Воспоминания военного разведчика - Михаил Мильштейн"

Одним словом, этот крупный «охотник за шпионами» сам оказался в сетях у первого же встретившегося на его пути шпиона. После разоблачения Пеньковского Серов был понижен в звании до генерал-майора, лишен звания Героя Советского Союза, снят с должности и уволен в запас.

На смену Серову пришел другой ответственный представитель органов безопасности, генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин. По-видимому, политическое руководство страны считало, что в вооруженных силах нельзя найти никого, кто бы мог возглавить военную разведку, хотя генералов в армии было несколько тысяч. Ивашутин, опытный контрразведчик, и, как некоторые утверждали, убежденный антисемит, дослужился до генерала армии и за Афганистан (наверное, за «победу в Афганистане»!) получил звание Героя Советского. Союза, но так никто и не мог объяснить, что же именно геройского он совершил в этой стране.

П. И. Ивашутин проработал в должности начальника ГРУ более двадцати лет. Его деятельность была отмечена не только побегами ряда военных разведчиков на Запад, но и разоблачением генерал-майора Полякова, который, работая в Главном разведывательном управлении, одновременно, почти двадцать пять лет, усердно сотрудничал с американским ЦРУ. Интересно, что начальник управления кадров ГРУ тех лет генерал-лейтенант Изотов, то есть правая рука Ивашутина, оказался крупным взяточником. Как выяснилось, среди многочисленных взяток, полученных Изотовым, был и сервиз из чистого серебра, купленный на деньги ЦРУ и подаренный Поляковым Изотову за содействие в присвоении звания генерал-майора.

В 1987 году Ивашутин по возрасту ушел в отставку. И вот через столько лет наконец-то эту должность вновь занял представитель вооруженных сил, что объективно отвечало интересам военной разведки.

С Ивашутиным мне неоднократно приходилось встречаться по долгу службы. Встречи эти были, как правило, непродолжительными, и в разговоре со мной он всегда держался подчеркнуто холодно. Я знал, что Мамсуров и Большаков, которые при Ивашутине работали в аппарате ГРУ, несколько раз предлагали ему взять меня на работу, но он даже слушать об этом не хотел. Говорили они с ним не по моей инициативе, и я даже рад, что он к ним не прислушался. В управлении мне уже нечего было делать.

Но вернемся к разговору об академии. Всегда ли в академию поступали достойные люди, не было ли случаев, когда туда попадали, используя родственные связи или знакомства? Думаю, что такие моменты были весьма редки (не в пример многим высшим гражданским учебным заведениям), но об одном эпизоде я расскажу.

Во второй половине 60-х годов в академии по моей инициативе и с разрешения начальника Генерального штаба была организована специальная группа для подготовки разведчиков окружного звена и центрального аппарата.

Обычно кандидатов на поступление в академию утверждала специальная комиссия Министерства обороны, где не последнюю роль играл начальник академии.

Начальником академии в то время был генерал армии С. П. Иванов, пришедший на эту должность с поста командующего войсками Сибирского военного округа. В конце войны Семен Павлович служил начальником штаба главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке. Во время Карибского кризиса 1962 года генерал Иванов являлся заместителем начальника Генерального штаба. Этот крупный военачальник и весьма опытный штабист обладал острым умом, быстрой реакцией, широкой эрудицией, считался требовательным и строгим начальником. Работать под его руководством было интересно и поучительно. Генерал армии часто выступал на учениях и семинарах, и его лекции всегда отличались глубоким содержанием и оригинальностью.

Начинался новый набор слушателей, и проходили систематические заседания приемной комиссии. Однажды после одного из таких заседаний Иванов вызвал меня к себе.

Я увидел его взволнованно шагающим по кабинету.

— Что же это такое?! — начал Семен Павлович с восклицания. — Кого это ГРУ рекомендует в слушатели Академии Генерального штаба? Человек окончил Военный институт иностранных языков, не имеет военного образования, а его рекомендуют в слушатели. Я решительно вычеркнул его из списка. Он не достоин быть слушателем нашей академии.

Я ничего сначала не понял. Потом догадался, что речь идет о каком-то кандидате в слушатели разведывательной группы. Но Иванов меня ни о чем не спрашивал.

— Вот что, — продолжал он, — завтра поезжай к Ивашутину, расскажи ему обо всем этом и доложи мне, как они допустили такое безобразие.

Получив такое задание, я покинул кабинет начальника.

Для выяснения ситуации я вместо Ивашутина позвонил офицеру отдела кадров ГРУ и передал ему разговор с Ивановым. К моему удивлению, возмущение Семена Павловича его не поразило и не смутило. Полковник был совершенно спокоен.

— Не волнуйтесь, — сказал офицер отдела кадров. — Я завтра приеду к вам в академию и все сам объясню генералу армии.

Назавтра он явился в назначенный час и, ничего мне не объясняя, сразу же предложил пойти к начальнику академии.

Начальник встретил нас, как мне показалось, в спокойном состоянии духа, предложил располагаться, но, как только мы сели, он тут же набросился на представителя Главного разведывательного управления с возмущением: «Это безобразие, это неслыханно!..»

«Мой» полковник помалкивал и только покачивал головой, как бы в знак согласия с Ивановым.

В конце концов, Семен Павлович отошел от праведного гнева и задал резонный вопрос: «Что же вы молчите, объясните же, в чем дело?»

— Да, я с вами согласен, — тихо и спокойно ответил полковник, — но дело в том, что этот кандидат (и он назвал его фамилию) — племянник жены маршала Гречко.

А Андрей Антонович Гречко, напомню, в то время был министром обороны. Надо было видеть, как после этой фразы изменилось выражение лица Иванова. Он сидел молча, насупившись, долго пожимал плечами, стараясь как бы встряхнуться. Наконец произнес, точнее, промычал:

— Надо же было предупредить!

Он снова набросился на полковника, но на этот раз не потому, что кандидат плохой, а потому что ему заранее не сказали о его родстве с министром обороны. Родственник, конечно же, был принят…

Наступили государственные экзамены. Председателем государственной экзаменационной комиссии был назначен Маршал Советского Союза И. С. Конев, прославленный военачальник, дважды Герой Советского Союза, заместитель министра обороны. По-видимому, он заранее узнал об этом слушателе и тоже заинтересовался им. На защиту дипломной работы пришел и начальник академии Семен Павлович Иванов. Такое внимание к слушателю было необычным. Тему родственник Гречко выбрал неинтересную, и защита оказалась бледной. Я присутствовал на ней по обязанности как начальник кафедры. После выступления слушателя Конев спросил мое мнение об оценке. Я сказал, что оценка может быть хорошей.

— Не хорошей, — перебил меня резко маршал, — а отличной. После этого замечания экзаменаторы, не колеблясь, поставили оценку «отлично». Так, даже маршал Конев не удержался от общего настроя по отношению к этому слушателю, главной заслугой которого было только то, что он являлся племянником жены Гречко. После окончания академии его назначили военным атташе в одну из крупных европейских стран, а затем начальником управления Министерства обороны.