Читать книгу "Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945 - Рикихэй Иногути"

Закрепившись на захваченном Лейте и выбрав главным направлением наступления Миндоро, противник в начале января приступил к высадке десанта на Лусон. Это потребовало полного развертывания наших ВВС, включая тщательно оберегаемые специальные подразделения. Но мощь противника поражала. Разведывательный самолет сообщал: «К западу от острова Миндоро обнаружено соединение из 300 кораблей противника, идущее курсом на север со скоростью 14 узлов». Затем следовало новое сообщение: «К югу от первого соединения обнаружено второе из 700 кораблей противника, идущее курсом на север со скоростью 12 узлов».

Эти сообщения нас потрясали, шокировали! Никогда раньше мы не сталкивались с концентрацией подобной мощи. Но мы не знали, что за вторым соединением следовало третье из 300–400 кораблей противника. Море между Миндоро и Лейте кишело вражескими кораблями, и значительное их число составляли корабли с мощным вооружением, ощетинившиеся зенитными орудиями для отражения атак наших камикадзе.

Предостережения, поступавшие от наших разведывательных самолетов, были, конечно, важны, но они не давали представления о конечной цели передвижения флота противника. Собирался ли противник высадить десант в Маниле или на побережье залива Лингаен? Возможно, местом высадки должен был стать Апарри на севере Лусона, откуда он мог перекрыть нам пути ухода с Филиппин. Среди всех этих предположений была очевидной одна печальная вещь: наша 201-я авиагруппа располагала всего 40 боеспособными самолетами, противостоящими наступательным операциям превосходящих сил авиации противника.

Японские штабы приказывали всем наличным самолетам совершать боевые вылеты, требуя в то же время уничтожать машины, не готовые к боевым действиям. Из этого следовало, что военнослужащие всех родов войск рассматривались как личный состав сухопутных сил. В соответствии с вышеупомянутым приказом наши 40 самолетов предназначались для разовой атаки против противника, имевшего подавляющее превосходство.

5 января 1945 года в 15.57 Каная вылетел из Мабалаката лидером группы из двух самолетов сопровождения и 15 самолетов камикадзе с бомбами на борту с целью атаковать соединение кораблей противника к западу от острова Лубанг, двигавшееся на север. На этот раз мы знали, что корабли противника двигались к заливу Лингаен. Было получено сообщение, что самолет Каная врезался в один из них.[26] Это был последний день плановых операций 1-го воздушного флота на Филиппинах. Каная умело руководил пилотами своей команды и выполнил свой долг до конца. Его жизненный путь завершился.

Так прошло 5 января. Все боеспособные самолеты были использованы, все непригодные и лишние механизмы уничтожены. Личный состав всех подразделений обулся в ботинки для пехоты. Настало время для включения нас в состав сухопутных войск.

Однако 6 января утром я проснулся в весьма необычной обстановке. На летном поле стояли пять самолетов Зеро, готовых к боевому вылету! За долгие месяцы службы самолеты Зеро стали частью жизни механиков. Для них приказ уничтожить вышедшие из строя самолеты казался немыслимым. Они работали ночь напролет, собирая детали и части разных поврежденных корпусов самолетов, разбросанные вокруг летного поля. Напряженно потрудившись, они воссоздали чудодейственным образом пять боеспособных самолетов!

Капитан Тамаи сообщил об этом в штаб и получил разрешение послать самолеты на задание. Фактически это была последняя атака самолетов нашей морской авиации на Филиппинах. Когда стартовали эти пять самолетов, исчезла разница между механиками и пилотами, поскольку все они вошли в состав войск, получивших приказ сражаться в горах. До такого состояния были доведены наши когда-то победоносные воздушные силы.

Хотя здесь, в Мабалакате, еще сохранялась проблема набора летчиков для пилотирования пяти вновь собранных самолетов. Из тридцати с лишним пилотов лишь пять могли претендовать на выполнение задания камикадзе. Остальные пилоты расставались с возможностью стать добровольцами-камикадзе.

Пять самолетов значили немного перед лицом необъятной мощи противника. Но оставшиеся пилоты искренне стремились разделить участь камикадзе, и оставалось лишь предоставить возможность выполнить задание по справедливости. Тем не менее из-за появившейся альтернативы войны в горах, гарантирующей по крайней мере незначительное продление жизни, некоторые из пилотов могли передумать.

Часто посетители базы спрашивали меня, не тяжело ли отправлять камикадзе на задание. На этот вопрос так же трудно ответить, как и объяснить его суть. Здесь много сопутствующих моментов. Приказ камикадзе на боевой вылет равносилен распоряжению: «Иди и умри в бою» Если бы приказ не отвечал желанию пилота, он был бы жесток без меры. Я бы не смог ни отдать такой приказ, ни ожидать от пилотов его выполнения.

За время операций камикадзе произошли сотни боевых вылетов по моим приказам. Если бы подвиги этих пилотов были просто следствием приказов, то ни моя совесть, ни их души не успокоились бы. Однако в критические моменты существования империи сами обстоятельства взывали к чрезвычайным мерам, и молодые пилоты оказались способными справиться с возникшей ситуацией. Мои приказы на боевые вылеты представляли собой лишь одну из функций системы. Как элемент этой системы, я столь же противоречил здравому смыслу, как и сама система.

Ввиду особых обстоятельств теперь, когда 201-я авиагруппа практически распалась, я тем не менее вместо назначения дня вылета решил объявить набор добровольцев.

Я распорядился, чтобы все пилоты собрались перед бомбоубежищем, и обратился к собравшимся с краткой речью, сделав обзор сложившегося положения и рассказав, как самоотверженным трудом механиков были созданы пять новых самолетов.

– Эти самолеты нельзя считать безукоризненными, – отметил я. – Два из них не способны нести 250-килограммовые бомбы, поэтому их загрузили 30-килограммовыми. Когда эти самолеты выполнят задание, война в воздухе для нас закончится, и те из нас, кто не полетит на выполнение последнего задания, продолжат войну в рядах сухопутных сил. Перед планированием этого последнего боевого вылета мне хотелось бы узнать ваши пожелания.

Произнеся эти слова, я сделал паузу и дал им возможность подумать. Когда стало понятно, что суть моего сообщения дошла до их сознания, я продолжил:

– Пусть тот, кто желает добровольно отправиться сегодня на выполнение задания, поднимет руку.

Едва прозвучали эти слова, как вверх потянулись руки всех собравшихся. Все шагнули вперед с возгласами, выражающими нетерпение: «Я!» Их поведение меня изумило, почти ошеломило. Мое сердце учащенно забилось, а грудь распирала гордость за этих молодых людей. Я глубоко вздохнул и постарался сохранить на лице выражение сосредоточенности и спокойствия, чтобы не выдать переполнявшие меня эмоции.