Читать книгу "Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд"

Единственным местом, куда они выезжали, был их домик в Витваттнете. Уединенный и не настолько темный. Бог жил близко – в природе, в деревьях, в каждом камне, в светлых летних ночах. Там, на севере, дышалось свободнее.

Эйстейн храпел, и с переднего сиденья пованивало. Его тело было настоящей фабрикой зловония. Время от времени он рыгал между всхрапываниями.

Совершенно непонятно, как родители Симона позволили ему водиться с Эйстейном. Единственным объяснением служило то, что семья Эйстейна являлась частью христианского сообщества. Мать его была родом со Стурфосны, изолированного острова у входа в Тронхеймс-фьорд. Казалось, люди там, на этих островах, как кое-где в Бохуслене и по всему Норрландскому побережью, толкуют христианство весьма вольно.

Именно Эйстейн познакомил его с гашишем, потом – с амфетаминами, таблетками и прочим. Барбитураты, средства для похудания, даже средства от глистов. Наконец явился героин – и Симон понял, что обрел пристанище. Все остальное бессмысленно. Симону было шестнадцать; он порвал с родителями, и его вышвырнули, как отброс, которым он оставался и теперь.

Симон вспомнил дождливое весеннее утро, когда он наконец решил покончить с прежней жизнью. Он учился в выпускном классе, стоял на остановке и ждал автобуса, одетый в тесный костюмчик. Юный христианин, похожий на маленького взрослого. По вторникам он играл на органе в обществе старого кантора, от которого пахло немытой промежностью.

Его товарищи, как всегда, загоготали, когда у него вдруг расстегнулся портфель и содержимое посыпалось на асфальт. Все ржали, когда он в панике сгребал свои вещи. В числе прочего – порножурнал, полученный от Эйстейна. Один из самых жестких.

Он испытал острое чувство стыда и именно в тот момент понял, что не может больше притворяться кем-то, кем он не был.

Он должен выбраться на поверхность.

Надо нассать им на алтарь.

Фаза вторая: Реакция

«When you’re looking through the eyes of hate[7]».

Идите к чёрту

Блакеберг

В семнадцать лет Давид уже по горло был сыт жизнью. Ничто из того, что он видел, чувствовал или пережил, не пробудило в нем любопытства к собственному будущему.

С него хватит, он больше не хочет, он свел дебет и кредит и пришел к выводу, что жизнь – убыточное предприятие, а он – банкрот. Пора заняться конкурсным имуществом.

Banca rotta означает «сломанная скамья», а слово «конкурс» происходит от латинского concurro, что означает «бежать вместе».

Давид Литманен – серая мышь, с которой никто не хочет бежать вместе.

Юноша, которому никогда не требовалась помощь с домашними заданиями и который, несмотря на отличные оценки, мечтал работать в детском саду. Пока другие намеревались стать успешными блогерами, сделать карьеру где-нибудь в «Мы ищем таланты», стать футболистами-профи или просто звездами мирового масштаба, он хотел работать с детьми. Но такие мечты не считаются.

Может, именно поэтому он и начал прогуливать.

Было еще только обеденное время, но площадь в центре Блакеберга уже тонула в сумерках, и на юношу будто накинули серое одеяло. Магазин мужской одежды «Ралерс» стоял темный, и Давид подумал – а вдруг они совсем закрылись? Было бы жалко. Этот магазин находился здесь, сколько Давид себя помнил.

Он уже решил, что всему нужно положить конец, но еще не решил как.

Никакого у меня воображения, подумал он. Я одышливый. Некреативный. Квадратный.

Хотя нет, все не так.

Я трус.

Трус. Жалкий перепуганный трус.

Он носил кассету с собой с того дня, как получил ее. Запись была короткой – он хотел, чтобы цифры, обозначавшие минуты и секунды, соответствовали дате его рождения.

Кожа, созданная для ран.

Одна минута две секунды. Второе января. Раньше он хотел повременить с этим, но сейчас все сделалось невыносимым.

Он надел наушники, включил плеер и пошел по Хольбергсвэген.

Когда он поворачивал к Исландсторгет, запись кончилась, и он отмотал пленку назад. В животе заурчало, и он завернул на бензозаправку возле метро. Прошел мимо колонок и машин.

Он купит колбасы. Чоризо с горчицей, и на этот раз возьмет еще кетчуп и жареный лук. И «Доктор Пеппер». Все равно калории умрут вместе с ним.

Его предыдущие попытки напиться или принимать антидепрессанты, чтобы набраться смелости и лишить себя жизни, не увенчались успехом. Мужество – это не так просто. Оно требует намеченной цели. Понимания.

Оно пришло к нему в виде другого мальчика в наушниках.

Тот стоял перед кассой. Такие же длинные, крашенные в платиновый цвет волосы, такой же сутулый, полноватый, одет в черное. Еще один лишенный мечты прогульщик.

Когда Давид услышал, что мальчик заказывает то же, что собирается заказать он сам, до мелочей, да еще и расплачивается такой же кредиткой, как у него самого, он подумал: все в этом мире – одно бесконечное повторение.

Пришло освобождающее понимание того, что его существование примитивно, предопределено, как прогноз погоды. Все люди суть копии других людей, и все, что они делают, уже было или еще будет сделано.

Внезапно он почувствовал себя сильным.

Давид Литманен предназначен для чего-то лучшего, чем этот мир.

Теперь он знал, что делать. Тот другой мальчик пойдет домой к родителям и сядет смотреть телевизор, а в это время сам Давид сломает прогноз об колено.

Он медленно поел, подобрал крошки, опустошил бутылку газировки.

Когда продавец повернулся к нему спиной и стал чистить кофемашину, Давид воспользовался шансом и нажал кнопку плеера. С тихим потрескиванием пошла запись.

Как огонь, подумал он и направился к колонкам.

Сунул карточку в автомат, выбрал 95-октановый, потому что 98-октановый дороже.

Деньги кончатся, а на счету каждая капля.

Наконец он достал зажигалку и приставил наконечник шланга к голове.

Когда бензин хлынул на волосы и лицо, Давид почувствовал его вкус, а запах желтой жидкости напомнил ему о летних поездках с папой и мамой.

Кожа, созданная для ран.

Айман

Церковь Гревье

Вздрагивая от холода, они одетой в черное группой теснились возле узкой гравийной дорожки перед церковью. Белый хиджаб вызвал подозрительные взгляды, и Айман чувствовала себя странной птицей в этой мрачной стае.

Она взглянула в сторону железной калитки в невысокой ограде. Два человека вышли из тумана и пошли по кладбищу. Исаак и позади него – Йенс Хуртиг.