Читать книгу "Великий герцог Мекленбурга - Иван Оченков"

Старый казак, как видно, чувствуя, что силы уходят, попытался атаковать, но безуспешно. Возжелавший шляхетства подпанок знал, что время работает на него, и только оборонялся. Евтух изо всех сил наседал, сабли звенели друг о друга, высекая искры. Но Казимир был моложе, сильнее и, пожалуй, искуснее. Казак скоро ослабел, и движения его стали более вялыми, тогда его противник резко взвинтил темп и скоро загнал старика в угол. Казалось, что все кончено и лисовчик одержал победу, но оказалось, что у Евтуха есть еще силы, и он неожиданно для Казимира перешел в атаку. К несчастью для старого казака, клинок его, очевидно, застрял в кольчуге и не достиг цели. Удар – и казачья сабля, жалобно звякнув, покатилась по земле. Еще удар – и казак упал на колени, зажимая рану, из которой ручьем хлестала кровь.

– Не дело ты затеял, Казик, – успел проговорить Евтух, прежде чем сабля литвина обрушилась ему на шею.

– Пан герцог, вы где? – хриплым голосом воскликнул убийца. – У нас мало времени, не играйте со мной, не то…

– Ну где же я могу быть, друг мой? – воскликнул я, выходя из своего убежища и хлопая в ладоши при этом. – Я здесь, в первом ряду, наблюдаю за ходом весьма занимательной пьесы под названием жизнь.

– Жизнь? – непонимающе переспросил Казимир.

– Да, милейший, жизнь. Это очень занимательная пьеса, которая каждый день идет мимо нас, просто многие не понимают, что все вокруг является лишь игрой актеров, и потому не могут насладиться моментом. Вот взять, к примеру, хоть беднягу Евтуха. В сущности, за что он умер? Проявил верность человеку, который этого не оценит, и потому так и остался статистом. Печально все это, мой друг. Но вы-то другое дело, не так ли? Вы не хотите быть статистом, вы хотите быть фигурой, получить славу, богатство! И сделали на этом пути первый шаг, поздравляю.

– У нас мало времени! – повторил еще раз литвин, очевидно мало что понявший из моей речи, кроме «богатства и славы».

– Это точно, – оборвал я собственное велеречие. – Чем вы опоили стражей?

– Маковый отвар.

– Мило, однако надолго его не хватит, если вы, конечно, не желаете решить вопрос так же кардинально, как с казаком.

– Я не хотел этого, – буркнул Казимир, – и предложил ему уйти с нами.

– И он отказался?

– Вы сами все видели.

– Чего ты хочешь, парень?

– Как – чего? – растерялся Казимир. – Вы же сами сказали, что можете простого человека сделать шляхтичем.

– Да ты бредишь! Я рассказывал, как наградил человека, верно служившего мне и оказавшего немало услуг, это верно. Но ты тут при чем?

– Пан герцог, я буду служить вам верой и правдой, как пес. Нигде и никогда вы не найдете человека вернее меня, – горячо заговорил литвин.

– Так же верно, как Мухе-Михальскому?

– Вы ничего не знаете, ваше высочество.

– Так расскажи.

– Сейчас не время, пан герцог, скажу вам лишь, что я не холоп пану Мухе. Я вольный, мы росли с ним вместе, и он был для меня ближе чем брат, но он однажды шутки ради лишил меня всего, что мне было дорого в этой жизни, и даже не понял этого. Тогда я поклялся отомстить и, верно, убил бы его, но тут мы повстречались с вами. Это судьба, подумал я, если вы сделаете меня шляхтичем, а с пана Мухи не снимут интердикт, то, возможно, она пожалеет о…

Тут Казимир понял, что сболтнул лишнего, и замолчал, но я по его оговорке сразу сообразил, что в деле замешана женщина. «Какая ирония судьбы, я попал в плен из-за одного несчастного влюбленного, а освобожусь благодаря другому», – подумалось мне.

– Хорошо, парень, я принимаю твою службу, и если ты будешь хорошо служить мне, то даю тебе свое слово: ты станешь шляхтичем, едва мы вернемся ко мне. А если и дальше не оплошаешь, то будет у тебя свой фольварк. Я сказал, а слово у меня одно.

Едва литвин услышал все это, он опустился на колено и тут же, не сходя с места, присягнул мне.

– А что же делать с беднягой Евтухом?

– Это мой грех, – проговорил литвин, очевидно правильно истолковав выражение моего лица. – Он был нашим с паном Мухой наставником в ратном деле, а теперь…

– Мне тоже жаль старика, но это не суть важно теперь, ты приготовил лошадей?

– Конечно, ваше высочество, все готово.

Лошади и впрямь были оседланы и ждали нас. Еще по паре заводных были навьючены припасом. Приглядевшись, я понял, что лошадь, предназначенная мне, принадлежала прежде Болику. Заводные также были из тех, что лисовчики захватили вместе со мной. К моему удивлению, я увидел, что к одной из них приторочен сверток с «винтовальной пищалью» подаренной мне Кондратием, и гитара.

– Где мое оружие?

– Вашу шпагу и пистолеты забрал пан Муха, ваше высочество, однако к седлу приторочена шпага и кинжал, принадлежавшие вашему офицеру.

– Ну, не беда, дело наживное, хотя я несколько неуютно чувствую себя в лесу без своих допельфастеров. Впрочем, как мне кажется, волки сейчас не самая большая опасность. Ладно, трогаемся, ой, а это что?

– Где, пан герцог?

– Да на боку – похоже, старый Евтух все же задел тебя.

– Где? Не может быть, я же в кольчуге!

– Так ведь не весь! – хмыкнул я в ответ. – Ай да казак!

– Эта царапина не стоит вашего внимания, пан герцог.

– Давай я сам буду решать, что важно, что нет. Ну-ка снимай броню.

Когда Казимир снял броню, я понял, в чем дело. Обычно кольчуга представляет собой сплошную железную рубаху, набранную из стальных колец, однако в данном случае это был скорее жилет с завязками под мышками, надеваемый поверх кунтуша. Грудь была укреплена стальными пластинами, и в целом защита вполне на уровне, но имелось у нее слабое место, куда казак и нанес свой последний удар. Будь у него больше сил, этот удар стал бы роковым, но и без того положение литвина было довольно серьезным.

– Пустяки, говоришь? Да ты истечешь кровью, если тебя не перевязать.

Кляня себя и литвина на чем свет стоит, я разорвал рубашку лисовчика на полосы и, залив рану чем-то алкогольным из фляги, крепко перевязал.

– А вот теперь можно ехать, только что делать с остальными?

– Они проспят до утра, а мы уведем их лошадей и заберем оружие. Когда они проснутся, разбегутся сами, опасаясь пана Мухи.

Собрав всех лошадей, мы погнали небольшой табун к ближайшей речке. Конечно, для опытного следопыта не составит труда отличить, где прошел конь с седоком, а где пустой. Но мы не собирались облегчать преследователям жизнь и решили как следует запутать следы. Речка была невелика, скорее большой ручей, и мы некоторое время шли по руслу, потом, отпустив всех коней, кроме навьюченных припасом, повернули на юг. Почему на юг? Ну а что подумают лисовчики, когда обнаружат, что я сбежал? Разумеется, что я направлюсь на север, к шведам. Вот пусть так и думают.