Читать книгу "Западня, или Исповедь девственницы - Ксения Васильева"

Катька совсем замерзла, ждавши его, нос синий, и глаза на слезу тянут.

— Ты чего? — прикрикнул на нее Санек, и они побрели по заснеженным тропинкам к даче. Нашли скоро. Высоченный забор, и только крыша красная торчит вдалеке. Санек с упавшим сердцем постучал в калитку. Тишина. Хотел стучать снова, но Катька вдруг сказала:

— Папк, вон кнопочка сбоку, может, звонит? — Санек хотел было послать ее куда подальше — кно-опочка! — но смолчал и надавил на кнопку. Скоро подошли к калитке, и женский голос спросил:

— Кто?

Санек прокашлялся и невразумительно забормотал, что пришел от Марьи (забыл вдруг, как отчество, да так и оставил — Марья)… на работу — племянник.

Женщина за калиткой, молодая по голосу, помолчала, сказала: «Сейчас» — и видно, отошла. Они еще стояли. Наконец другой голос, старше, спросил:

— Вы от Марьи Павловны?

— Ага, — обрадовался Санек, — племянник я, с дочкой вон…

Калитка открылась, и в проеме увидел он высокую, видную из себя не старуху, но и не молодую женщину, черную, с большими глазами и высокими грудями — это Санек как специалист отметил, — внакидушку шуба, длинная, аж до пят. Женщина улыбнулась, а глазами так и стригла их обоих — то его, то Катьку. Катька даже попятилась и спряталась за отца.

— Проходите, проходите, — сказала женщина, — это вы ко мне. Мне нужны работники вот так, — и женщина резанула рукой по горлу. Была она веселая, вся играла, хоть и не молодая очень.

Они прошли за женщиной. Долго шли по тропке, кругом деревья в снегу — лес, ну лес, да и только. «Живут сволочи!» — подумал Санек, вспомнив свой огород, где задница об задницу трется!

Дом, двухэтажный, светился всеми окнами, хотя было и не поздно. Провела женщина их на террасу: абажур красный, стол, скамья широкая, стулья, плитка газовая, буфет резной, под ногами дорожка. Санек остановился, глядя на свои бахилы, но женщина замахала руками:

— Да вы проходите, у нас тут не очень-то, все равно мыть надо и на снегу дорожки чистить!

Ну, Санек и прошел, не зная еще, что дорожки эти чистить будет Катька. Не бесплатно, конечно…

Женщина скинула шубу прямо на стул и осталась в бархатном халате с вырезом. «Забористая баба», — подумал Санек.

— Меня зовут Алиса Николаевна, — сказала женщина, и Санек удивился — еврейка? Или татарка? Не все равно? — Но вы зовите меня Алиса. А теперь к делу. А дел много. Как вас зовут? — вдруг переключилась она. — И девочку вашу?

Санек, прокашлявшись, (вот завела), назвался Алексеем, как Лерка велела. И тут на террасу вышла совсем другая баба — молодая, тоже толстая (живут — жируют, — подумал Санек) с поварешкой в руке (прислуга? Сколько же им нужно?) и сказала:

— Обед готов, — а сама смотрела на Санька с любопытством. Санек тоже глаза не опускал.

А из-за ее спины появилась худючая девка, ровесница, наверно, Катюхе, волосы, как черная пакля, глаза таки бегают, раскосые, рот до ушей — ну обезьяна, чистая обезьяна! Зыркнула на них и заскулила:

— Мама, я рассольник не буду!..

Ага, эта молодая толстая — мать девки. Не похожи. Эта постарше — вся в статях, а девка — плюнуть не на что…

Молодая толстая прикрикнула на девку:

— Лиза, перестань, потом выясним! — И ждала, что скажет старая хозяйка. А та сделала недовольный вид и сказала:

— Инночка, видишь, я с человеком разговариваю! Сейчас приду. Алек дома?

— Дома, — ответила толстая молодая и ушла, а старая вцепилась опять в Санька — откуда он да что, да как там в Туле, да его, Санька, тетушка. И ждала, стерва старая, от него ответов и рассказов, а он как замолчал, так и молчал все время, пока она ждала, что же он скажет, и переводила глаза с него на Катюху, которая тоже воды в рот набрала.

Муку прекратила толстая молодуха, позвала опять обедать, и Алиса (как собак кличут, ей-те ей!) велела Саньку и Катюхе снять одежу (они так и сидели, потели) и идти на большую террасу вместе с ними обедать. Санек закручинился не на шутку, и Катюха вся опала от страха — как это они с ними там обедать станут?

Но делать нечего — надо идти и садиться там с ними.

За столом сидела та девка худючая; мужик, его, Санька, лет, черный, вроде злой, и еще мужик, старый, седой, морщинистый, а спина — будто палка в нее вставлена — прямая, как доска, в пиджаке бархатном. Посмотрел на них как на пустое место, хотя Санек громко сказал: «Здрас-сьте». Катька молчала, ну, да ладно — он сказал, и хватит. А эти два даже рта не раскрыли, зато чернявая девчонка хихикнула и ответила:

— Здравствуйте, здравствуйте, как живете?

Санек удивился вопросу и ответил:

— Спасибо, ничего живем. Не хуже других…

На что девчонка, посмотрев на всех за столом, совсем уже нахально заржала. Но никто ее не поддержал, а молодая толстуха прикрикнула:

— Лиза, хватит паясничать! Ты за столом!

Санек обиделся не на шутку: мать их так! Ну, ладно, не вечер, он им всем устроит «Здравствуйте, я ваша тетя!».

Сели, и молодка подавала на стол — прислуга она, что ли?

Засомневался Санек — вроде бы нет, вон как ее девка кобенится: то не так, этого не хочу… Потом Санек сообразил — не дурак, что молодуха — жена этого черного.

Сначала ели рыбу красную с луком, потом суп, потом второе — котлеты вкусные с пюре… Санек ел осторожно, тихо, поглядывал, как другие едят, а жрать хотелось до жути. Он бы смел сейчас все котлеты, какие были в сковородке, да не ковырялся бы, как недоносок, а срубал бы ложкой — только так!

После обеда хозяйка накинула шубу и сказала им с Катькой:

— Пойдемте, я покажу вам ваше жилье. — Они шли по тропке, среди деревьев, и она говорила: — Дом, конечно, не ахти, но теплый — печка там, и баллон газовый, и мебель кое-какая… Я бы вас поселила в другом, но гостей будет очень много и просто не хватит места…

Они наконец-то подошли к маленькому домику. Хозяйка вроде бы как этого дома стеснялась, а дом-то был хороший. Большая комната, больше, чем у них в Супонево, кухонька отгороженная, там газовая плита, холодильник, поновее, чем у них с Татьяной. В комнате стол большой, круглый, стулья. Тахта раздвижная, и еще раскладушка с матрасом, и даже кресло у окошечка. На полу палас. Не хуже, чем у Лерки в пансионате! Крылечко навроде терраски. И дом далеко от главного, ближе к калитке, что Санька порадовало, можно будет уходить незамеченным, а то и смотаться, если что. Алиса увидела, что они хотят остаться одни, и сказала:

— Ну, сегодня, конечно, никаких дел, отдыхайте, гуляйте… Хотите, приходите к ужину, вас Инна позовет, нет — в холодильнике еда есть, я подготовила, плита работает, магазин рядом. Все есть. — Она улыбнулась, погладила с чего-то Катьку по голове и ушла.

С Санька как сто пудов свалилось. Он сразу же раскрыл холодильник, как только за хозяйкой затворилась дверь. Чего там только не было! И колбаса двух сортов — вареная и копченая, и банки с тушенкой, и шмат масла, и яйца, и молоко. А на холодильнике стояла банка с кофеем и пачка чая индийского. А потом Санек увидел и бутылку. Она лежала в холодильнике на нижней полке — водка хорошая, столичная, на заграницу, только бутылка всего ноль семь. Ладно, магазин рядом, она сказала, но от вида бутылки Санек повеселел и подумал, что может, и ничего, все обойдется, вот только с Леркой посоветоваться надо.