Читать книгу "Дневник Верховского - Юрий Сафронов"

Итак, был ли повод у заговорщиков «трепетать» и действительно ли Гартвиг «знал все»? Чтобы разобраться в лабиринтах этой научной фантастики, обратимся к фактам. Во-первых, является вполне доказанным, что Артамонов в описываемое время отсутствовал в Белграде, поскольку находился в отпуске за границей Сербии. Во-вторых, если такая телеграмма анонимного автора и существовала (что весьма сомнительно), понять ее можно было по-разному. В одном случае «действуйте», т. е. убивайте эрцгерцога, в другом – «если на вас нападут, действуйте».

В. Н. Штрандман зафиксировал в своих воспоминаниях, что еще в начале марта 1914 года Гартвиг был заранее извещен о предстоящих австро-венгерских маневрах в Боснии, планировавшихся на середину июня. Это была, несомненно, демонстрация силы, и такой ситуацией встревожились премьер Пашич и королевич Александр… С конца марта и в течение всего апреля внимание посланника и некоторых сотрудников было сосредоточено на этом досадном и опасном известии.

Напомним, что в это время атташе Артамонов, который по своим служебным обязанностям должен был взять под контроль эту тревожную ситуацию, еще находился в Петербурге и возвратился в Белград лишь в конце апреля 1914 года. Капитан Верховский, как уже указывалось выше, тоже отсутствовал в Белграде и должен был возвратиться из поездки по Косовскому краю примерно к концу мая – началу июня.

Заговорщики отбыли из Белграда утром 28 мая (пароходом в Шабац) и через день прибыли в Лозницу. Здесь Чабринович, поссорившись с Принципом и Грабежем, отделился от них и 30 мая, в сопровождении учителя Яковлевича, на лодке переплыл Дрину у боснийского Зворника; два его друга перешли в Боснию вечером 31 мая (13 июня)[163]. До покушения на эрцгерцога оставалось чуть больше двух недель…

Как говорится, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Историку И. А. Макарову удалось разыскать второй том «Берлинских записок» Николы Живковича (Белград, 2010. С. 214), где приводится цитата из разговоров Е. Ченгича и хорватского писателя-классика Мирослава Крлежи. Разумеется, что здесь снова приводились «доказательства» вины Артамонова (а значит, и российского Генштаба). Автор пишет: «Ключевую роль в покушении 28 июня 1914 года сыграл русский военный атташе в Белграде Виктор Алексеевич Артамонов, который поддерживал майора Воислава Танкосича». Следует ссылка: Енес Ченгич, «С Крлежей изо дня в день» (1956–1979), книга первая, Глобус, Загреб, 1985, стр. 303.

«В сараевском издании, – пишет И. А. Макаров, – приводится разговор сербского принца Александра с русским посланником в Белграде Николаем Гартвигом, который, якобы, сообщил престолонаследнику о том, что Артамонов – единственный, кто мог что-то знать о готовящемся покушении, но, вот беда, он «вчера отбыл в Петербург, завершил свои дела и уехал домой навсегда». (На самом деле Артамонов уехал в отпуск в Швейцарию и потом вернулся). Ченгич, со слов Крлежи, утверждает, что принц прибежал к Гартвигу за советом, как только узнал о переходе группы Г. Принципа в Боснию с целью убийства Ф. Фердинанда»[164].

Обеспокоенность королевича Александра возникшей ситуацией вполне объяснима. Штрандман вспоминал, что после вручения Сербии заведомо невыполнимого австрийского ультиматума, королевич Александр говорил, если бы он находился на месте австрийцев, тогда и он сам (учитывая их злобу и ненависть к Сербии, и то что Сербия одинока и слаба) поступил бы так же[165]… Отсюда можно сделать вывод, что королевич не оправдывал деятельность заговорщиков, приведших Сербию к роковой черте. Нельзя исключать, что именно тогда у королевича и могла зародиться мысль ликвидировать «Черную руку», члены которой, как говорится, заигрались…

Известно последнее довоенное донесение В. А. Артамонова от 3(16) июня 1914 года в Главное управление Генерального штаба, ясно свидетельствующее о правильном понимании им военно-политической обстановки: «После трех кампаний Сербия истощена материально и в финансовом отношении, поэтому всякого рода осложнения, и тем более военные действия для нее крайне нежелательны…»[166].

Отправляясь в субботу 6 (19) июня (накануне Св. Троицы) на лечение и отдых в Швейцарию, Артамонов взял с Верховского обещание сообщать ему новости (т. е. писать письма), но получил от него единственное письмо, отправленное за три дня до австрийского ультиматума – 7 (20) июля 1914 года и полученное два дня спустя. Письмо было успокоительное… Обстановка в Белграде была спокойная, опасностей не предвидилось, и, следовательно, Артамонов мог продолжать свой отдых. Больше писем от Верховского он не получал. По возвращении Артамонова в Белград выяснилось, что Верховский после вручения Сербии австрийского ультиматума все-таки послал Артамонову три (!) телеграммы, которые тот по непонятным причинам не получил.

Обратимся к документам. К младшему Артамонову (Николаю Викторовичу) перешел архив отца, с частью которого был ознакомлен академик Ю. А. Писарев. В 1988 году Писарев получил от проживавшего в Южной Калифорнии (США) Н. В. Артамонова письмо, в котором тот любезно предоставил ряд ценных документов и сообщил отдельные подробности, которые позволили академику переосмыслить некоторые важные аспекты своих предыдущих работ.

Отвечая на нападки, идущие со всех сторон на его отца, атташе В. А. Артамонова, Николай Артамонов написал весьма интересное письмо Ю. А. Писареву:

«30 сентября 1988 г.

Многоуважаемый профессор Юрий Алексеевич!

Уже много лет, как я все собираюсь Вам написать. Хотя я не читаю «Новую и новейшую историю», приятель прислал мне копию номера от сентября – октября 1970 г., в котором была помещена Ваша монография о Сараевском убийстве, явившемся предлогом для Первой мировой войны. Дело в том, что я младший сын генерала Виктора Алексеевича Артамонова. Я хочу выразить Вам благодарность, что Вы этой статьей разогнали облако, которое висело над моим отцом. Как Вы хорошо знаете, его обвиняли в том, что он был причастен к этому убийству, хотя он опровергал своё участие в этом деле. Но многие, кому это было на руку, выражали сомнение или даже больше. Ваша же статья очень обоснованно опровергает эту версию и доказывает, что России совершенно не нужен был такой инцидент, а отец всегда действовал в ее интересах.

Откладывал я Вам написать по той причине, что находил, что момент может быть для Вас неподходящий. Теперь много меняется, к тому же мне 80 лет, и мое здоровье могло быть лучше.