Читать книгу "Просветленные не берут кредитов - Олег Гор"

На окраине ближней к храму деревни жила свора, относившаяся ко мне очень враждебно, и для того чтобы справиться с этой проблемой, мне пришлось освоить изощренную технику переключения восприятия — когда рычащее и лающее животное воспринимается не как единый объект, а как набор не связанных друг с другом частей.

Трудно ненавидеть кусок пыльной черной шкуры, хвост, желтые когти, обтрепанные уши.

— Вижу, что помнишь, — монах, как обычно, легко читал мои мысли. — Используй. Разложи каждого из наших хозяев на составляющие, и тогда ни один из них не вызовет у тебя даже раздражения.

Возможность попрактиковаться представилась вечером, когда состоялись очередные посиделки у костра. Сначала я попытался, разглядывая аскетов, определить, кто именно хотел сегодня прибить меня, но быстро устыдился и отставил этот замысел в сторонку — какая разница, если корень проблемы внутри меня?

Тут как раз один из них, тот, что с железным трезубцем на шее, подсел к брату Пону и затеял беседу.

Я ощущал запах его пота, крепкий, ядреный, видел темную гладкую кожу, покрытую рисунком из серых и алых полос, большие глаза, слышал голос, удивительно низкий и мощный для человека не самых выдающихся размеров, и пытался разделить все это, не сводить к единому образу.

Сначала дело не шло совсем, что-то мешало, может быть, воспоминание об утреннем инциденте.

Но затем будто нечто щелкнуло внутри, и я понял, что все, больше не воспринимаю человека… Да, доносятся какие-то звуки, имеется комплект объектов разного цвета и формы, но они не создают единого целого…

А значит, и не вызывают эмоций, вообще никаких — ни неприязни, ни тем более ненависти.

И в этом состоянии я сумел продержаться весь вечер.

Бусины на четках

Жесткое самоограничение в чем-то ничуть не лучше, чем потакание собственным слабостям.

Аскетизм точно так же базируется на страстях и влечениях и в этом плане мало отличается от обжорства или пьянства, разве что может стать источником гордыни для того, кто ему предается. Когда мы показательно лишаем себя чего-либо, возникает ощущение, что совершаем нечто важное, настоящий шаг на пути развития, на самом же деле лишь меняем один эмоциональный шаблон на другой.

В отношении к телу лучше исповедовать срединный путь, лежащий между двумя крайностями: заботиться в достаточной степени, чтобы требования организма не отвлекали, но не превращать заботу в самоцель.

* * *

Третий этап «установления в памяти» начинается после того, как хорошо усвоены первые два.

Для начала нужно позволить своему разуму сосредоточиться на объектах внешнего мира, пусть поток мыслей течет от одного к другому свободным образом, как ему захочется. При этом нужно, как обычно, наблюдать за тем, как функционирует сознание в этом состоянии.

Затем концентрация на объектах слабеет, позволяем потоку образов обмелеть, а в конце концов и вовсе пересохнуть.

Ум пустеет, обращается сам на себя, и в этом состоянии нужно наблюдать, что общего имеется между ним и тем, что было ранее, что остается неизменным в тот момент, когда сознание заполнено потоком образов и когда оно почти лишено содержания.

* * *

Мы привыкли в любой затруднительной ситуации полагаться на слова.

Начинаем говорить, даже не задумываясь, нужно это сейчас или нет, принесет это пользу или только ухудшит положение. И тем самым зачастую не только портим все, но и создаем описание, через которое уже не можем видеть четко, что происходит, воспринимаем только его, а не реальную картину.

Слова — это костыли, они полезны, но это не значит, что на них нужно опираться всегда, особенно тому, кто в них не нуждается.

Освобождаться от их тирании нужно постепенно и начать с малого — всегда, прежде чем приняться молоть языком, взять паузу, некоторое время поразмыслить, так ли необходимо сотрясать воздух?

Может быть, есть возможность обойтись тишиной, решить все в молчании?

Глава 6

Созерцание жизни

В эту ночь я сумел выспаться, несмотря на жесткую «постель», хотя осознавание во сне у меня вновь не получилось.

Аскеты, с которыми мы делили утреннюю трапезу, не вызвали никаких эмоций. Даже появившиеся около пещер туристы, что лезли во все щели и орали точно сумасшедшие, не стали причиной раздражения или недовольства.

— Настало время нам с тобой опять потолковать о Пустоте, — заявил брат Пон, когда мы уединились там же, где и вчера: несколько плоских валунов в окружении непролазных зарослей, и все это чуть в стороне, где нас не отыщут визитеры с камерами. Я кивнул.

Разрешение говорить я получил с самого утра, но воспользоваться им не спешил, просто не хотел открывать рот.

В состоянии молчания я начал в последние дни находить какое-то удовольствие. Иногда даже казалось, что я различаю едва слышный голос, подсказывавший, что значит то или иное, и советовавший, как необходимо себя вести.

Очень хотелось верить, что это проявляет себя мое высшее сознание, сознание-сокровищница.

— Пустоту можно описать как отсутствие противоречий в разуме, тех самых, из которых построен обыденный ум. Эти пары противоположностей известны каждому: черное и белое, радость и печаль, верх и низ.

— То есть для того, кто постиг Пустоту, этих вещей не существует? — уточнил я.

— Нет, они есть, — брат Пон покачал головой. — Но не противостоят друг другу. Являются двумя частями единого целого, вот как северный и южный края этого камня, на котором мы сидим.

— Но ведь их можно спутать, а тьму со светом — нет! — возразил я.

— Да ну? В любом мраке, самом густом, прячутся крошечные зародыши света. Иначе ты бы просто не смог понять, что это тьма, и наоборот, в нестерпимом сиянии укрываются ошметки черноты… Точно так же в радости всегда есть печаль, а тоска немыслима без оттеняющих ее ноток ликования.

Монах посмотрел на меня испытующе.

— Не кажется мне, что ты понял, — сказал он. — Говоря иными словами, одно из явлений, которые мы привыкли считать крайностями, существует всегда относительно другого, образуя на самом деле единство… Это нечто вроде температурной шкалы, что нигде не разрывается, хотя на одном ее конце кипяток, а на другом — обжигающе холодный лед.

И вновь я не нашел чего спросить, то ли сегодня брат Пон объяснял исключительно хорошо, то ли мой ум, что вероятнее, находился в куда более восприимчивом состоянии, чем обычно.

— Для осознавшего Пустоту значение имеет не плюс или минус, не экстремальные значения, а то, что между ними, потенциал, содержание, неисчерпаемый источник существования.