Читать книгу "Тени прошлого - Александр Тамоников"

– Мог. Но не отказался.

– Почему? Хотел повоевать?

– Офицер должен быть там, где идет война, а не отсиживаться в тылу.

Табрай хмыкнул и спросил:

– На войне? Даже если она захватническая?

Козырев взглянул на Табрая.

– Кто кого захватил?

– Не задавай глупых вопросов. Сам все прекрасно понимаешь.

– Понимаю. Замечу, что советские войска находятся здесь по приглашению законного правительства.

– Правительства, устроившего переворот?

– Революцию.

– Ты член партии?

– Да.

– По убеждению?

– Не знаю, возможно.

– Но сам вступил в КПСС, никто тебя не заставлял?

– Это как посмотреть. В военном училище старались как можно больше курсантов принимать в партию. Политорганы считали, что командиры должны быть коммунистами. Без членства в КПСС продвинуться по службе невозможно.

– Да, знаю.

Козырев нашел в себе силы, приподнялся и спросил:

– Скажи, командир, зачем ты взял меня? Почему не добил? Хочешь иметь заложника, чтобы при случае обменять на кого-то из своих, попавших в плен? Или заставишь работать где-нибудь на руднике? Учти, это у тебя не получится.

– Что конкретно? Обменять на своего или заставить работать?

– Ни то ни другое.

– Заставить работать, возможно, и не получится. Я много повидал русских, знаю, что вы лучше подохнете в зиндане, чем станете рабами. Не все, конечно, хотя ты относишься к тем, кто предпочтет смерть. А вот обменять?.. Ты не нужен своим?

– Я не тот, на кого можно обменять какую-то вашу важную фигуру. Да и зачем советскому командованию предатель?

Табрай удивленно поднял брови.

– Ты предал своих? Что-то я этого не заметил. Может быть, сотрудничал с нашими?

– Нет, я никого не предавал, ни с кем не сотрудничал. Но из меня сделают предателя. Так проще для политорганов и особого отдела. Даже не предателя, а труса, который сдался, когда погибали его подчиненные. Доказывать обратное некому. Так что если ты рассчитывал на что-то в отношении меня, то зря. Если же ты считаешь, что я буду воевать на вашей стороне или натаскивать новобранцев, то ошибаешься. Я не стану этого делать. Кстати, как мне тебя называть?

– Господин Табрай.

– У меня никогда не было господ. И не будет.

– Хоп! Тогда по имени, Амир. Ничего не имею против.

– К чему все эти базары, Амир? Прикажи своим людям расстрелять меня.

– Ты забыл, что если я решу тебя убить, то подыхать ты будешь мучительно и долго?

– Пусть так! Тем более у тебя есть для этого повод. Ведь я лично пристрелил пять твоих бандитов.

– Ты называешь бандитами людей, которые воюют с оккупантами? Они защищали свою землю. От кого вы пришли освобождать нас?

– Я офицер, обязан выполнять приказ. Мы пришли помочь вам навести порядок в стране. Не только воюем с моджахедами, но и строим мосты, дороги, предприятия, школы, больницы. Проводим свет, чтобы люди в таких вот кишлаках не жили как несколько веков назад, используя глиняные светильники.

Табрай повысил голос:

– А вы спросили нас, нужны нам эти дороги, мосты, школы, больницы? Помочь вы хотели? Так прислали бы специалистов. А что сделало ваше правительство? Оно ввело войска. Нам не надо ничего, офицер, мы жили как могли и как хотели. Вы нарушили весь наш уклад. Да, ваша армия сильная. Но порядок держится не на оружии. Тем более чужом. Мы сами справились бы со своими проблемами. Но вы не дали, стали навязывать нам свои законы. Однако хватит. Я узнал, что хотел.

– Мне готовиться к смерти? – спросил Козырев.

– Ты воин, должен быть готов к ней всегда.

– Я готов, хотел знать, сколько осталось.

– Это знает только Всевышний.

– И ты.

– Я еще не принял решение, что делать с тобой. Пока лечись, потом посмотрим. Убить тебя я всегда успею.

– Еще один вопрос.

– Если один, то спрашивай.

– Как ты объяснишь семьям тех бойцов, которых я убил, что сохранил мне жизнь?

– Это не твоя забота, – сказал главарь, поднялся и вышел из сарая.

Появился мальчишка, подхватил табурет и выбежал следом за хозяином.

Козырев выключил свет, откинулся на подушку и подумал, что на свете нет ничего хуже неизвестности. Препарат, введенный санитаром, снял головную боль, и Михаил уснул. Странно, но ему впервые снилась не Ольга, а афганская девушка Ламис.

Ее звонкий голос и разбудил Козырева:

– Миша, просыпайся!

Лейтенант приподнялся, щелкнул выключателем.

– Это ты, Ламис?

– Кто же еще? Хотя попозже подойдет тетя Халида.

– Ты единственный человек в этом кошмаре, которого я рад видеть.

Девушка смутилась:

– Не говори так. Я принесла тебе обед. Если надо, я могу проводить тебя… ты знаешь куда.

– Не надо. Спасибо. Ты обещала рассказать, откуда так хорошо знаешь русский язык. Если можно, объясни, где его выучил твой отец.

– Обещала, но позже.

– Это «позже» еще не наступило?

– Не знаю. Может быть, и наступило. Мне тоже не терпится задать тебе много вопросов о твоей стране, о жизни там.

– Об этом только что спрашивал твой отец.

Девушка посмотрела на дверь, нет ли там кого, и тихо проговорила:

– Отец у меня хороший, только строгий, даже жестокий. Ты не зли его.

– Я должен угождать ему?

– Нет. Он этого не любит. Тебе, наверное, известно, что лесть у нас воспринимается как должное, но только не отцом. Он очень любил маму, она умерла пять лет назад. Отец больше не женился. Я спрашивала его, почему он не привел в дом другую женщину. Он ответил, что это дом Алии. Так звали маму. Конечно, ты о нем другого мнения. К вам он беспощаден, давно воюет с вашей армией. Но отец уважает тех, кто дерется как настоящий воин. Я думала, почему он не убил тебя там, где был бой, и позже. Потом узнала, что ты один отстреливался от целого отряда, убил пятерых, и только ранение не позволило тебе драться. Тогда мне все стало ясно. Ты воин, отец тоже. Такие люди выясняют, кто сильней, только в бою. Потому он и сохранил тебе жизнь.

Козырев улыбнулся и спросил:

– Чтобы потом в любую минуту отнять ее?

– Нет. Он никогда не сделает этого.

– Почему?

Девушка вновь отчего-то смутилась:

– Не сделает. Я знаю. Но давай кушать.