Читать книгу "Спасение утопающих - Вера Колочкова"

– Отец не отец… Это неизвестно еще, кто там у Костика народиться может…

– В смысле? – удивленно вскинула Даша глаза на свою собеседницу.

– Ну, понимаешь, он хороший мальчик, конечно. Добрый, открытый, честный, но при этом… никакой. Слабенький очень. Весь в любви к твоей подружке утонул, весь до конца отдался. А мужику таким нельзя быть. Тонуть-то он может, конечно, но голову просто обязан на поверхности оставлять! А этот сразу на дно пошел… Так что пусть цепляется за свою Наташу и живет себе в радости. По крайней мере, она его в слабости да бесхарактерности не упрекнет никогда. Уже хлеб…

– Почему не упрекнет?

– Ну, она ж не глупая девочка, насколько я поняла! Не каждой же удается из убогого существования в полное благополучие прыгнуть! Мне кажется, она это прекрасно понимает. И отдает себе отчет в том, что за такие вещи надо быть благодарной. Да и вообще, она мне сама по себе понравилась. Я думаю, мы с ней будем дружить, найдем общий язык. Я ей помогу образование получить, карьеру хорошую сделать… Продвину, в общем, в жизни. А ребеночек ее пусть при нас с Володей растет! Своего не народили, так с внуком жить будем. Он хорошенький такой! А мне, знаешь, так этих эмоций не хватает… Сегодня взяла его на руки, прямо сердце зашлось от счастья. Он агукать будет скоро, потом ножками топать забавно… Прелесть, правда? Чего молчишь?

Даша и впрямь молчала, не зная, что ответить. Конечно, надо было обязательно ответить. Только вот что? Странное дело, но отчего-то очень сильно хотелось нахамить этой сильной и красивой женщине. Прямо всю разрывало ее изнутри от несносного этого желания! Только слова правильные почему-то не находились. Жалко. Желание было, а слова не находились…

– Чего молчишь? – повторила Света, повернув к ней улыбчивое свое лицо. – Прагматизмом моим возмущаешься, да? Иль цинизмом? Скажи прямо?

– Не хочу. Не хочу я вам ничего говорить…

– Ну и правильно. И не говори. Не переживай, Дашенька, жизнь и тебя научит ко всему относиться здраво. Вот подружку твою она этому уже учит, например… Я вообще не понимаю, как бы она в таких условиях выживать стала? Даже ребенка искупать негде.

– Как это – негде? – обиженно вскинула голову Даша. – Мы вчера Макарку в бане купали!

– А! Ну да. В бане – это да… – насмешливо протянула Света. – А зимой, когда мороз настоящий грянет?

– Ну и что? Тоже баню можно истопить… – уже не так уверенно пробормотала Даша. – Подумаешь…

– Какая ты, однако, ершистая, подруга Даша! – смеясь, потрепала ее за плечо Света. – Молодец, я люблю таких девчонок! Чтоб с характером! Ты после школы куда поступать собираешься? Я б тебя к себе на фирму взяла…

– Спасибо, не надо, – надменно ответила Даша, – не нужна мне ваша фирма. И вообще, я в этом городке случайно оказалась…

– Ну да. Я сразу так и поняла, что ты девушка совсем из другого мира. У тебя это на лбу написано, между прочим. Не поняла только, чего это ты так резко моим здравым прагматизмом вдруг возмутилась? Даже на ежика сердитого стала похожа. Или этот убогий городок так на тебя коварно подействовал? Ты как здесь вообще оказалась-то? Волею каких таких судеб?

– А это мое уже дело каких. Таких, каких надо.

– Да ради бога, Даш. Не хочешь рассказывать, и не надо. А может, я бы помочь тебе чем смогла?

– Нет уж, спасибо. И так уже помощников больше чем достаточно. Куда ни плюнь – сплошные в моей судьбе помощники…

– Ну нет, и не надо. Чего ты опять рассердилась? – подергала Дашу за рукав курточки Света. – Ух, ершистая какая! Лучше расскажи мне про Наташу. Так, значит, говоришь, себе на уме твоя подружка?

– Да. Себе на уме. И управлять ею, как вам того хочется, вовсе не позволит.

– Ну да, конечно. Я понимаю. Конечно, нельзя позволять относиться к себе по-доброму, – с сарказмом, скрытым за добродушной усмешкой, проговорила Света. – И правда, еще чего! С чего это всякие тетки будут о тебе заботиться? О тебе и о судьбе твоего ребенка? Ишь, удовольствие захотели поиметь…

– Да ладно вам, Света! Понимаете же прекрасно, что я имею в виду… И вообще, не держите меня за дурочку, понятно?

Больше они на эту тему не говорили. Зайдя в магазинчик, Света бегло пробежала глазами по полкам с дешевым набором продуктов, грациозно прихватила с нижней полки пачку соли и ввела в ступор смущения юную простоватую продавщицу, одарив и ее своей широчайшей, очень жизнерадостной и очень блестящей улыбкой, словно благосклонно позволила таким образом окружающему ее интерьеру и дальше существовать – и маленькому магазинчику, и ухабистой улочке, и всему вообще городку неказистому Синегорску.

Всю обратную дорогу они проболтали на более приемлемые для малознакомых людей темы – про плохую погоду, про женскую моду, про эффективные способы похудания организмов…

– …А вообще тебе худеть вовсе и не обязательно, – оглядывая Дашу с ног до головы, снисходительно проговорила Света. – Ты и так тоненькая девочка. Ну, разве что в талии немного полновата. Странновато даже для твоего возраста… Но у тебя, видимо, тип фигуры такой! У меня вот с талией тоже, между прочим, проблемы, все время пояс специальный под одеждой носить приходится. Знаешь, типа корсета такой. Вот придем домой, я тебе покажу…

– Ага, обязательно покажите… – торопливо согласилась с ней Даша и быстренько перевела беседу в другое, более безопасное для нее русло, торопливо стала отвешивать своей попутчице комплименты. Она давно уже приметила – хочешь отвлечь от себя разговор – начинай хвалить собеседника изо всех сил! Потому что всем нравится, когда их хвалят. И даже не всегда важно, как это звучит. Пусть даже и фальшиво, все равно нравится. Потому что какая, по сути, разница, каким голосом перечисляют твои достоинства? А тем более если человек этот – женщина и речи хвалебные льются не о чем-нибудь, а о безупречном ее вкусе, красоте фигуры и хорошем цвете лица? По крайней мере, ее мама Алена всегда на это хорошо ведется… Так на Дашиных комплиментах они до бабы-Зининого домика благополучно и дошли. Света тут же резво ринулась на кухню – солить и заправлять в пирог готовую для него начинку, а Даша прошла в комнату, где глазам ее предстала очень, очень умильная картинка будущего Наташиного счастья. Владимир Сергеевич, нацепив на лицо придурковато-блаженную улыбку и трогательно прижимая к себе маленькое тельце Макарки, осторожно ходил по комнатке из угла в угол, поддерживая ладонью болтающуюся на неокрепшей пока шейке лысую головку. Головка эта, вся поместившись в его ладони, как в шапочке, норовила еще и вертеться туда-сюда, вращая в разные стороны выпученными глазками, и приводила Владимира Сергеевича в совершеннейший восторг. А когда Макарка изволил еще и пописать, пустив короткую упругую струйку ему на рубашку, вообще замер благоговейно на одном месте, выпучив глаза нисколько не меньше, чем сам Макарка. Наташа и Костик сидели рядком да ладком на диване, дружно провожая его глазами, улыбались одинаково умильно. И рука Наташина по всем законам этой картинки красиво покоилась в Костиковых ладонях. Отчего-то прицепили к себе Дашин взгляд эти Костиковы ладони. Не ладони даже, а ладошки. Маленькие, цепкие, будто куриные лапки. Не мужские совсем. И рука Наташина лежала в них хоть и красиво на первый взгляд, то есть в полном соответствии со всей счастливой картинкой, а только неуютно как-то. Как перед объективом фотоаппарата. Будто только того и ждала Наташа, когда ослепит ее положенная фотографическая вспышка и можно будет вытащить руку побыстрее из этих неуютных и цепких лапок. Она вскоре и потянула ее тихонько – Даша таки не ошиблась. Продолжая улыбаться натужно, высвободила пальцы из Костиковых рук и принялась поправлять волосы на голове, то есть прятать за уши выбившиеся на висках легкие завитки. Чего их прятать-то, зачем, скажите? Кому они помешали? Тоже нашла способ скрыть от чужих глаз свое ощущение неуютности.