Читать книгу "Следующий раз - Марк Леви"

В углу дисплея замигал конвертик. Анна открыла письмо, приложенное к только что пришедшей электронной почте. Оно тоже содержало цифровые фотографии, которые Анна принялась рассматривать. Париж, авеню Бюго: Клара и Джонатан спускаются по лестнице отеля. А вот они садятся в такси. Время на последней фотографии: 21 час 12 минут. Анна подошла к телефону и набрала номер.

— Замечательно, да? — спросил её голос в трубке.

— Да, — согласилась Анна. — Ситуация проясняется.

— Не радуйся раньше времени. Боюсь, ситуация, как ты это назвала, развивается не так быстро, как хотелось бы. Разве я тебя не предупреждала, что этот тип чудовищно медлителен?

— Алиса! — вскрикнула Анна.

— Позволь мне иметь собственное мнение, — веско произнёс голос в трубке. — В общем, в нашем распоряжении остаётся всего три недели. Главное, чтобы у них не опустились руки. Придётся их немного подтолкнуть, как это ни рискованно.

— Что ты собираешься делать? — спросила Анна.

— У меня есть во Франции полезные связи — это все, что тебе необходимо знать. Так мы обедаем завтра?

— Да, — ответила Анна и положила трубку.

Рука её собеседницы сделала то же самое. На пальце женщины сверкал бриллиант.

* * *

Клара и Джонатан шли по мостику Искусств. В небе высоко над ними изгибался месяц.

Вы встревожены? — спросила она.

— Не знаю, как уложиться в срок с доказательством подлинности картины.

— Но вы считаете, что её создал он?

— Свято в этом уверен!

— Разве вашей уверенности недостаточно?

— Я должен предоставить партнёрам Питера гарантии. Они тоже рискуют своей репутацией. Если в подлинности картины усомнятся уже после продажи, то им придётся напрямую отвечать перед её приобретателем и возмещать его затраты. А счёт идёт на миллионы долларов! Поэтому мне необходимы очень существенные доказательства. Надо найти способ провести анализы.

— Какие есть ещё пути, кроме лабораторий Лувра?

— Понятия не имею. Обычно я работаю с частными лабораториями, но они перегружены работой, к ним надо обращаться заранее, за месяцы вперёд.

Джонатану был отвратителен овладевший им пессимизм. Он горел высокой целью, которую перед собой поставил. Подтвердив подлинность картины, он вызволит Питера из щекотливого положения; что ещё важнее, он прославит наконец Владимира Рацкина! Но существовал и сокровенный замысел: ему хотелось разобраться в странном явлении: ведь что-то мешало ему заключить в объятия Клару, стоило к ней прикоснуться, как вокруг него происходили ошеломляющие перемены… Его рука медленно приблизилась к лицу Клары, но прикосновения не произошло.

— Если бы вы только знали, как мне этого хочется! — вымолвил он.

Клара сделала шаг назад, повернулась лицом к реке, опёрлась о парапет. Ветер развевал её волосы.

— Мне тоже, — призналась она, не сводя глаз с Сены.

У Джонатана зазвонил мобильный телефон. Он узнал голос Сильви Леруа.

— Не пойму, как вам это удалось, мсье Гарднер.

У вас очень влиятельные знакомые. Жду вас завтра утром в лаборатории. Вход позади Львиных ворот, во дворе Лувра. Приходите в семь часов. — И она оборвала связь.

У Питера и впрямь исключительные связи, подумал Джонатан.

* * *

В этот ранний утренний час Научно-реставрационный центр музеев Франции был ещё закрыт. Джонатан и Клара спустились по лестнице в цокольный этаж крыла Лувра. Сильви Леруа ждала их за бронированным стеклом лаборатории. Она поднесла к считывающему устройству своё удостоверение, и дверь послушно ушла в стену. Джонатан поздоровался с ней за руку, она велела им следовать за ней.

От сверхсовременной обстановки и атмосферы захватывало дух. С длинных металлических мостков можно было наблюдать днём за деловой суетой учёных, техников, реставраторов в залах внизу. В различных программах Центра было занято сто шестьдесят человек. Создатели новейших технологий — учёные Центра, хранители немалой части памяти всего человечества — посвятили жизнь анализу, идентификации, реставрации, сохранению, защите, описанию величайшего наследия человеческого духа.

Необыкновенно опытным коллективам Научно-реставрационного центра музеев Франции было чем гордиться, но деятельность их не сопровождалась громкой рекламой. При всём том банки данных, созданные ими за много лет, были признаны и использовались во всём мире. С ними сотрудничали многие европейские и национальные организации.

В конце коридора гостей ждал Франсуа Эбрар, заведующий отделом станковой живописи. Он тоже приложил к прибору удостоверение. Тяжёлая дверь центра анализов медленно отодвинулась. Клара и Джонатан попали в одну из самых секретных лабораторий мира. По обеим сторонам коридора располагались большие залы, в центре его был лифт из стекла и стали, ведущий на верхний этаж. Сквозь стеклянные перегородки мерцали зелёные дисплеи бесчисленных мониторов. Джонатан и Клара вошли в зал с невероятно высоким потолком. Там стоял на рельсах гигантский фотографический аппарат с растяжным объективом. Бригада умелых специалистов поставила картину на мольберт и долго её изучала сектор за сектором. При всём совершенстве техники, бывшей в их распоряжении, они каждым своим движением подтверждали глубокое уважение к произведению искусства и очень старались не причинить ему даже микроскопического ущерба. Ответственный за съёмку окружил полотно светильниками. «Молодую женщину в красном платье» фотографировали сначала при прямом свете, потом при ультрафиолетовом и инфракрасном освещении.

Такая съёмка должна была выявить рисунки под наружным слоем красок, исправления и поправки, внесённые, быть может, с течением лет. Инфракрасная спектрометрия не дала удовлетворительных результатов. Для проникновения в тайны картины требовалось сначала попытаться выделить её отдельные элементы. К полудню были взяты микропробы, соскобы не больше булавочной головки, подвергнутые затем газовой хроматографии. Умная машина выявляла отдельные молекулы, из которых складывалось изображение.

Франсуа Эбрар изучал первые результаты обследования на терминалах компьютерной сети. Ещё несколько минут — и заработали принтеры. На глазах людей рождались все новые чертежи и графики. Один из специалистов тут же принялся их сравнивать. Обстановка в лаборатории становилась все более лихорадочной. Сама «Молодая женщина в красном платье», лицо которой никому не было дано увидеть, воспринимала, наверное, все происходящее со снисходительной улыбкой. С момента её появления в лаборатории количество суетящихся вокруг неё людей не переставало расти.

Самый причудливый из всех приборов предназначался для тончайшего распознавания красок. При всём сходстве со старинным кинопроектором гонио-спектро-фотоколориметр был прибором несравненной точности и начал выдавать результаты уже через минуту. Франсуа Эбрар дважды ознакомился с данными и подал листок Сильви Леруа. Они озадаченно переглянулись, Сильви что-то прошептала ему на ухо. Эбрар ещё помялся, пожал плечами, снял со стены телефонную трубку и набрал четырехзначный номер.