Читать книгу "Королевские милости - Кен Лю"

Регент Крупо не получал удовольствия от своей должности.

Кастелян Пира объяснил императору, что лучший способ почтить его отца – построить Великий Мавзолей, дом вечной загробной жизни, который будет еще прекраснее, чем дворец в Пэне. Из-за того, что мать императора давно умерла – умудрилась вызвать неудовольствие Мапидэрэ, – его отец остался единственным родителем, которого он мог прославлять. Разве Кон Фиджи, великий мудрец ано, не учил, что ребенок всегда должен чтить родителей?

Но воплотить мечту в реальность должен был Луго Крупо. Именно ему предстояло превратить детские рисунки императора в настоящие планы, отыскать людей для их осуществления и приказать солдатам заставить ленивых рабочих исполнять свой долг.

– Зачем ты наполняешь голову императора глупыми мыслями? – спросил Крупо.

– Регент, вспомните, как мы оказались там, где сейчас находимся. Разве вы не чувствуете, что призрак императора Мапидэрэ следит за нами?

Крупо почувствовал, как по его спине пробежал холодок, однако, будучи реалистом, не верил в призраков.

– Что сделано, то сделано.

– Тогда почувствуйте, что глаза всего мира наблюдают за нами, хотят увидеть знаки нашей преданности. Как вы сказали, иногда слугам трудно выразить свою верность. Считайте, что монумент императору Мапидэрэ – это возможность для нас заслужить безмятежность ума и уверенность в будущем.

Крупо кивнул, принимая мудрость слов Пиры. Он превратил тысячи людей в рабов в память о мертвом императоре, не обращая внимания на их протесты. Для достижения высокой цели необходимы жертвы.

Ранее они договорились с Пирой, как разделят власть. Он будет регентом, держателем Печати Ксаны и тем, кто осуществляет задуманное. Пира станет другом и голосом императора. Вместе они будут дергать за ниточки, управляя марионеткой по имени император Ириши. Тогда он считал, что заключил удачную сделку и оказался в более выгодном положении. Позднее его уверенность поколебалась.

Да, он обожал власть, чем больше, тем лучше, и, когда Пира обратился к нему со своим отчаянным планом, сразу ухватился за представившуюся возможность. Но реальная власть оказалась совсем не такой приятной, как Крупо рассчитывал. Да, он получал удовольствие, наблюдая, как другие министры и генералы боятся его и выказывают почтение, но регенту приходилось делать так много скучной работы! Он не хотел знать про сбор урожая, не хотел читать петиции голодающих крестьян, доклады о дезертирах из отрядов рабочих, призванных на принудительные работы, а в последнее время еще и рапорты командиров гарнизонов, где они жаловались на повстанцев. Почему они не в состоянии сами разобраться с разбойниками в областях, за которые отвечают? Они солдаты, и это их работа.

Он без конца передавал другим свои полномочия, но они приходили к нему, когда требовалось принять решение.

Луго Крупо был ученым, человеком науки, его тошнило от необходимости вникать в такие мелкие проблемы. Он хотел быть зодчим великих свершений, создателем нового свода законов и новой философии, которая останется в веках. Но откуда взять время на философию, если люди стучат в твою дверь каждые четверть часа?

Крупо родился в Кокру во времена, когда оно было сильнейшим среди постоянно воющих королевств Тиро. Его родители, бедные пекари из маленького городка, погибли в одном из пограничных конфликтов. Его же поймали разбойники и отправили в Хаан, самое просвещенное из королевств Тиро, чтобы продать в качестве бесправного слуги в Гинпен, столицу Хаана, но на улицах города солдаты напали на разбойников и освободили Крупо.

Обычно мальчики, оказавшиеся в положении Крупо, не имели особых надежд на будущее, но ему повезло: когда он просил милостыню на улицах Гинпена, случилось так, что мимо проходил великий ученый Джи Анджи, знаменитый юрист и советник многих королей.

Джи Анджи, будучи человеком занятым, как многие другие жители Гинпена, научился ожесточать свое сердце и не обращать внимания на наводнявших улицы столицы оборванцев и нищих, которые рассказывали трогательные истории о своих злоключениях – никто бы не сумел понять, кто из них говорит правду, – но в тот день увидел нечто особенное в темных глазах Крупо, какую-то искру стремления к большему, а не просто бесконечный голод и страх. Он остановился и поманил мальчика к себе.

Так Крупо стал учеником Анджи. Нет, он не был одним из тех счастливцев, что усваивали новые знания без всяких усилий, вроде Тана Фьюджи, не по летам развитого сына знаменитого ученого Хаана и любимца Джи Анджи. Крупо пришлось очень нелегко, когда он приспосабливался к школе Анджи.

Любимый метод обучения Анджи состоял в том, чтобы вовлечь в дискуссию всех учеников, задавая им тщательно продуманные вопросы, которые проверяли их понимание предмета, поставить под сомнения выводы и вывести их на новые горизонты мышления.

В то время как Фьюджи всегда мог дать три различных ответа на любой вопрос Анджи, Крупо приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы просто понять суть того, о чем его спросили, да и вообще он должен был напряженно трудиться, чтобы добиться хотя бы небольшого продвижения вперед. Он потратил много времени на освоение алфавита зиндари и еще больше – на изучение логограмм, необходимых для чтения простейших трактатов Анджи. Наставник часто терял терпение при обучении Крупо и в отчаянии поднимал руки вверх. Разговаривать с умницей Фьюджи было гораздо приятнее.

И все же Крупо упорно двигался вперед. Больше всего на свете ему хотелось порадовать наставника Анджи, и, если для этого приходилось сотни раз вырезать и писать одну и ту же логограмму, он делал это без малейших жалоб. Крупо стал настоящим воплощением усердия, тратил каждую минуту на занятия: читал во время еды; никогда не играл с другими мальчиками; сидел на острых камешках, а не на мягких циновках, чтобы постоянно концентрироваться и не засыпать.

Постепенно Крупо стал одним из лучших учеников Анджи. Когда разговор заходил о королях, наставник часто повторял, что за его долгую жизнь только Фьюджи и Крупо понимают все, чему их учат, после чего у них появляются собственные идеи.

После того как покинул школу Анджи, Крупо попытался стать советником при дворе Кокру, у себя на родине. И хотя король относился к нему с уважением, Крупо так и не получил официальной должности, поэтому, чтобы заработать на жизнь, ему приходилось читать лекции.

Кроме того, каллиграфия Крупо вызывала особое уважение у образованных людей. По аналогии с тщательно составленными эссе и безупречно выстроенными аргументами Крупо вырезал свои восковые логограммы с чувствительностью ребенка и страстной энергией фехтовальщика, а буквы зиндари выходили из-под его кисточки подобно стае диких гусей, пролетающих идеальным строем в ночном небе. Многие пытались имитировать почерк Крупо, но лишь единицам удавалось хотя бы приблизиться к его виртуозной манере.

И все-таки в похвалах, которые слышал Крупо, присутствовала некая снисходительность. Многих поражало, как человек столь низкого происхождения мог быть создателем на удивление изящных слов. За признанием скрывалось отторжение, словно напряженная работа Крупо не могла сравниться с естественным сиянием Фьюджи.